Павел Петрович только что зашел домой; мобильный, лежавший на столе, растекался звучной мелодией.
— Павел Петрович? – спросил незнакомый мужской голос.
— Да, он самый.
— Здравствуйте, это вас с работы вашего сына беспокоят. Я – мастер участка Владимир Погорелов. Скажите, а Роман, случаем, не домой ли вернулся?
— Что значит «вернулся»? Он неделю назад как на вахту уехал.
Фото: Татьяна Викторова
— Да, ваш сын Роман здесь… точнее сказать, сейчас его нет… весь день не было на работе, мы уже и в общежитии проверили — нигде нет. Вот решил узнать, может дома что случилось, и он уехал без предупреждения.
— Нееет, — удивленно ответил Павел Петрович, — домой он не возвращался. И не звонил мне. Что там у вас такое произошло?
— Пока неизвестно. Вчера был на работе, а сегодня не можем найти.
— Как это не можете найти? А куда он делся? Я завтра же утром первым автобусом выезжаю, — прокричал в трубку Павел Петрович.
— Да, я думаю, вам надо приехать, — согласился Погорелов.
Шестидесятилетний Павел Петрович, на вид еще довольно сильный мужчина, после разговора с мастером участка сгорбился, присев на табурет. В доме было тихо, только будильник четко отсчитывал секунды. Он даже забыл задернуть занавески на кухне (те самые, которые еще покойная супруга покупала), – так удручающе подействовала свалившаяся на него новость.
Жену Павел Петрович похоронил полгода назад. Старшая дочь Евгения с семьей жила отдельно. А вот младший – двадцативосьмилетний Ромка – был не женат, жил с отцом и перебивался случайными заработками, пока не устроился работать вахтой.
— Как же так, — размышлял мужчина, — жены больше нет, теперь вот с сыном чего-то приключилось. Неужели беда какая? – он почувствовал, что в груди как-то тяжело стало, как будто кто-то сдавил его сильными ручищами.
Опираясь на стол, встал, задернул занавески. – Погоди, чего это я расхлюпался? Вот сейчас возьму и позвоню Ромке, и он мне ответит. Может этот мастер и не мастер вовсе, а шутник какой, или ошибка вышла…
Трясущимися руками схватил телефон, но услышал только одно: «абонент недоступен».
Тогда Павел Петрович позвонил дочери.
— Ты чего такой? – спросила Евгения, услышав подавленный голос отца.
— Ромка потерялся, завтра еду первым автобусом, к вечеру, надеюсь, на месте буду. Присмотри тут за домом.
— Как это пропал? А на сотовый ты ему звонил?
— Звонил, «недоступен», говорят.
— Так может объявится…
— С работы мне звонили, спрашивали, может дома он, а когда узнали, что нет его здесь, говорят, приехать надо.
Евгения еще долго уговаривала отца не переживать раньше времени, хотя сама разволновалась не меньше Павла Петровича. Она знала, что брату хоть и под тридцатник, но как был легкомысленным, так и остался. Да еще и выпить любит. Уж как отец его уговаривал, что там, на вахте, ни капли спиртного в рот не брать, иначе вылетит с «волчьим билетом», останется без работы.
Ночью хозяин долго ворочался, думая про сына. По характеру Ромка был слабовольный, уговорить его выпить – раз плюнуть. А вообще парень он добрый: в детстве с кошками, собаками возился, то воробья подберет, выхаживает, то хомяк у них был.
— Эх, Ромка, не пил бы ты, глядишь, давно деток воспитывал бы, — вздыхал Павел Петрович, — не с кем ему было теперь о сыне переживать, в такой момент не хватало покойной супруги.
Уснул только по утро, а в шесть уже встал, к восьми пошел на остановку ждать автобус, который шел в краевой центр. Ехать до вахтового поселка 400 километров. Павел Петрович сел на свободное место, и снова стал звонить на телефон сына, но голоса его так и не услышал.
***
Поселок вахтовиков находился неподалеку от небольшого села. Район этот был подтаежный, отсюда до трассы сто километров, а до тайги — рукой подать. Приезжие работники в тайгу не совались, даже за кедровыми шишками не ходили, иначе не зная мест, можно заблудиться и сгинуть в тайге. Был случай, когда двое парней сунулись в незнакомое место, решив, что недалеко зайдут, да и потерялись на два дня. Повезло им: местные наткнулись на них и вывели.
Местные – это жители села Кедровники, от которого до вахтового поселка семь километров. Вахтовики иногда в село ходили за самогонкой, но делали это незаметно, чтобы начальство не прознало, иначе турнут с работы.
В тот день, когда мастер Владимир Погорелов узнал, что двух рабочих нет на месте, первым делом обшарил все общежитие, обзвонил все участки, а потом уже поехал в село. Но там никто не видел двух мужиков. Баба Нюра, к которой за самогоном ходили, клялась, что не было уже три дня никого. Погорелов припугнул ее уголовной ответственностью, она и вовсе зареклась хоть кому еще бутылку продать.
Погорелов доложил начальству о произошедшем ЧП. Потом долго сидел в кабинете директора, обсуждая, как лучше поступить: заявлять в милицию, звать МЧС на помощь, или самим на поиски отправиться. Удостоверившись, что домой Роман Михалев не уезжал, решили дождаться его отца, а там видно будет, может что-то прояснится. У второго парня, который исчез вместе с Романом, родители за две тысячи километров отсюда живут — не решились пока сообщать.
На другой день, к удивлению, мастера Погорелова, явился Димка, который исчез накануне вместе с Романом.
— А Михалев где? – закричал Погорелов.
Димка вместо слов промычал что-то бессвязное, понять удалось только одно: «вместе пили на природе, потом «отрубились» оба». А когда Димка очухался, то напарника рядом не было. И сам он почти сутки бродил, чтобы выбраться из тайги.
— Твою маковку! – выругался Погорелов. – Медведь его что ли утащил?
Пригрозив Димке, что с ним еще разберутся, и теперь уж, наверняка, выкинут с вахты, Погорелов побежал к начальству.
***
Ночи в начале августа в этих местах уже прохладные, но если день погожий, то часам к десяти начинает пригревать солнце, к обеду становится жарко. И только раскинутое зеленое полотно тайги манит своей прохладой и поспевающей ягодой.
— Стой, Буян! – тихо приструнила Оля коня. – Что-то там странное.
Девушка, взяв коня под уздцы, осторожно, чтобы даже ветка не хрустнула, стала пробираться сквозь заросли к поляне, на которой шевелилось какое-то существо. Еще через пару шагов Ольга увидела, что человек на поляне пытается подняться: она разглядела молодого мужчину, который, похоже, не понимал, где он.
— Эй, ты кто? – Оля старалась не приближаться к парню, опасаясь подвоха. Но тот что-то бормотал, и даже на расстоянии ощущался резкий запах алкоголя. Парень качнулся и, не устояв на ногах, вновь повалился на траву.
Ромка с трудом открыл глаза: было ощущение, что плывет по реке и его качает на волнах, даже показалось, что лодка сейчас перевернется и Ромка пытался ухватиться за корму рукой, чтобы не выпасть. Наконец штормить перестало, и он увидел бревенчатые стены, низкий потолок и пучки сухой травы. В проеме двери появился силуэт девушки, лицо которой разглядеть не получалось.
— Ну, что, болезный, оклемался немного? – спросила она, наклонившись. – Пришлось тебя отпаивать отваром целебным, чтобы вся гадость из тебя вышла.
— Где я? – пробормотал парень.
— Радуйся, что не на том свете. Подняться сможешь? – и девушка подала руку.
Приняв устойчивое положение, Ромка, опершись на хозяйку сторожки, вышел с ее помощью на свежий воздух. Оглянувшись по сторонам, понял, что он в тайге. Где-то рядом журчал ручей, словно убаюкивая его сознание.
— Ты кто?
— Спасительница твоя, — усмехнулась девушка. Взгляд ее карих глаз показался Ромке добрым, а каштановые волосы, коротко подстриженные переливались на солнце золотистым цветом. Девушка была среднего роста, худощавая, можно сказать, комплекцией похожа на подростка, но вдумчивый взгляд выдавал ее взрослость и серьезность.
— А как я здесь оказался?
— В тайге тебя нашла.
— А сюда как я попал?
— На метле тебя привезла.
— Так ты колдунья что ли? – спросил Ромка, сам не веря в то, что говорит.
Девушка засмеялась: — Почти. Вот решила спасти такого алкоголика, как ты.
— Я не алкоголик! – слово это было неприятно Ромке. – Это вообще первый раз, и я не помню, что случилось. Помню, что с Димкой решили отметить день рождение его жены, а потом не помню. А где Димка?
— Значит, был Димка и его жена? – испуганно спросила девушка.
— Нет, его жена дома, далеко отсюда, просто у нее день рождения был, вот Димка и предложил отметить. – А ты где меня нашла? А-ааа, вообще не важно… Димка, наверное, уже на работе, бросил меня.
— Это еще неизвестно, где твой Димка. – Девушка всерьез обеспокоилась судьбой напарника. — Тебя как зовут?
— Роман меня зовут, двадцать восемь лет, вахтовик я, — четко, как перед учительницей отчитался он. – А тебя как зовут?
— Ольга. Мне двадцать пять, но это неважно, сейчас надо собираться, я отвезу тебя в поселок вахтовиков, там уж, наверное, поиски объявили.
***
— Так и не сказала, кто ты, — вернулся к прежнему разговору Ромка. Он провел рукой по светло-русым волосам, словно приглаживая их пятерней, серые глаза пристально смотрели на девушку.
Ромка был невысоким, но коренастым, с сильными на вид руками, — это и не удивительно, физически работал. Учился когда-то на электрика, но по специальности так и не работает, правда, проводку починить сумеет.
— С Кедровников я, там живу. Мать у меня там и два младших брата, школьники они. А еще дядя родной есть — дядь Саша. Буян – это его конь. И сторожка его; я иногда приезжаю сюда, тут хорошо, тихо, ручей слышно…
— Тебе, что, холодно? – Ромка заметил, что Ольга не снимает водолазки, закрывающей полностью шею и руки, поверх которой накинута ветровка, хотя сейчас градусов двадцать пять.
— Садись на коня и не задавай лишних вопросов, — приказала девушка и легко села в седло.
Роман, хоть и деревенский, но наездником себя не считал, да и после алкогольного отравления, чувствовал, что сил почти нет, ноги еще подкашивались и слегка штормило. Он неуклюже попытался забраться на коня.
Ему вдруг стало стыдно, не хотелось опозориться перед молодой наездницей. И вообще странные ощущения появились у него. Ольга была на три года моложе Ромки, но почему-то казалось, что именно он младше, — была какая-то скрытая тайна в ее внешности и поведении.
Наконец усевшись сзади, вцепился руками в седло. – Ты так свалишься, — можешь за меня держаться.
— А не боишься? – вдруг ляпнул Ромка, стараясь казаться кавалером.
— Чего бояться? Что за талию мою подержишься? Так большего тебе не позволено, да и вообще, страхов я в свое время натерпелась, так что ты меня не стращай, чуть дернешься, Буян тебя скинет и копытом лягнет.
— Понял я. А куда мы сейчас?
— В деревню. Там Буяна дядь Саше оставлю, а сами на мотоцикле в поселок поедем.
— Ты и мотоцикл водишь? – задал еще один глупый вопрос Ромка.
— Ага, вожу. Я водитель жеребца Буяна и мотоцикла.
— Да это я так, просто спросил. Я тоже раньше на мотоцикле гонял…
— Я не гоняю, я езжу на нем.
Ольга подъехала к маленькому бревенчатому домику, за ворота вышел мужчина лет шестидесяти, весь седой, с морщинами под глазами и небольшой бородкой. Взгляд его показался Ромке колючим, нос с горбинкой придавал лицу что-то хищническое.
— Олюшка, кого это ты привезла?
— Знакомься, дядь Саш, это Роман с вахтового поселка, потерялся он, надо до места доставить.
— А-ааа, вахтовик-передовик значит. Ну-ну, оно и видно, помятый какой-то, и лицо — как будто под капельницей лежал.
Ромка спрыгнул с коня, недовольно взглянул на недоброжелательного хозяина.
— А ты на меня зенками-то не зыркай, спасибо скажи, что племянница моя подобрала тебя, а то так бы и валялся, медведя дожидался.
— Ладно, дядь Саш, с кем не бывает, вообще он почти непьющий, видно спиртное паленое попалось. Ты лучше мотоцикл нам дай, отвезу я его в поселок, а то ищут, наверное.
— Александр Савельевич меня зовут, — подобрев, представился хозяин и протянул широкую, сильную ладонь.
Ромке даже на душе стало легче, когда мужчина поздоровался и перевел разговор на другое.
Когда показался поселок вахтовиков, парень попросил подвезти сразу к общежитию, но Ольга посоветовала ехать в контору — шутка ли, почти два дня на работе не было — может уже тайгу прочесывают.
***
Павел Петрович всю дорогу пытался дозвониться до сына: и в автобусе мобильник из рук не выпускал, и когда на попутке в поселок ехал. А добравшись, первым делом в конторе разыскал мастера Погорелова.
— Пока ничего неизвестно о вашем сыне. Но маленькая зацепка есть: товарищ его объявился — Дмитрий Пономарев, живой и целехонький, только перепил, видно, в себя приходит теперь, — и Погорелов вызвал Пономарева.
Павел Петрович схватил своими цепкими, как клещи руками, парня за плечи и начал трясти: — Где он? Ромка мой где? Вы же вместе были…
— Ну, были вместе… после работы позвал его отметить день рождения жены, ушли мы километра за три отсюда, хотели заодно места поискать, где шишка водится, чтобы заприметить на будущее. Ничего не нашли, там и выпили, потом еще по одной, потом не помню. Очнулся кое-как — Ромки рядом нет. Покричал его — никто не отозвался.
Павел Петрович схватился за голову: — Вот же беда мне! Говорил ему: не пей! — Он снова начал трясти несчастного Димку: — Чего вы в лес-то потащились? Сели бы в общаге и пили, раз уж вам глотку свою надо было залить.
Димка только пожимал плечами, вслух не сказал, но причина была одна: начальства боялись.
Димку отпустили, выспросив, где то самое место, где они «пикник» устроили. Павел Петрович готов был сам туда бежать и искать сына, Погорелова подгонял, чтобы людей выделил и уже хотел заявление в полицию подать о пропаже человека.
Погорелов уже порядком устал от всей этой суматохи с пропавшим Михалевым и уже хотел отправить приезжего отдохнуть с дороги в специально выделенной комнате, как вдруг послышался подъезжающий мотоцикл.
— Живой! – крикнул Погорелов. – Живой, твою маковку! Где же ты был?
— Ромка, сынок! – Павел Петрович кинулся к сыну, заграбастав его в свои объятия. – Я уже сутки не сплю, Женька мне телефон оборвала, звонит каждый час, а ты, смотрю, на мотоцикле катаешься…
— Отец, познакомься, это Оля, я тебе сейчас все расскажу…
— Оля значит, — Павла Петровича затрясло от негодования, — ты там с Олей кувыркаешься, а меня чуть инфаркт не хватил. Врезать бы тебе сейчас, чтобы знал, как по ельнику шляться, водку глушить, да с бабами на мотоциклах кататься…
— Зачем вы так? – вмешалась Ольга. – Вы же ничего не знаете. И вообще, почему вы так разговариваете со взрослым сыном? Ему тридцать лет скоро, а вы его при чужих людях унижаете…
— Что? Ты кто такая, чтобы учить меня? Из-за тебя я почти пол-тыщи километров проехал, думал, что живым его уже не застану… Шалава!
Ольга отшатнулась, и еще не успела сказать и слова в ответ, как подскочил Погорелов: — Ну-ну, Павел Петрович, угомонитесь, сын жив-здоров, так что отправляйтесь на ночлег, а завтра придется с вашим Романом расстаться за нарушение рабочей дисциплины и за пропуски, вот тогда забирайте его домой и воспитывайте.
— Владимир Иваныч, как же так? – кинулся Ромка к начальнику. – У меня же за год ни одного замечания! Почему сразу увольнять? Не хочу я домой, мне надо вахту отработать. Не повториться больше такого.
— Владимир Иванович, — Ольга подошла к Погорелову. Несколько раз она видела его в сельском магазине, хоть и не была знакома с ним. – Тут такое дело: похоже, водка паленая, а может самогон кто некачественный спихнул, лишь бы продать. Надо бы людей предупредить, в полицию заявить, иначе не последним будет этот случай. А чтобы все расследовать, то Роман и товарищ его нужны как свидетели. Может, не будете их увольнять? Накажите рублем, дайте им еще один шанс.
Погорелов стоял, переминаясь с ноги на ногу, обдумывая, как лучше поступить.
— Твоя правда, уволить всегда успеем, но ничего конкретного не обещаю, завтра будем разбираться.
Ольга завела мотоцикл и, когда отъезжала, то заметила, что Ромка смотрел на нее с благодарностью.
Возвращаясь по проселочной дороге домой, она вспомнила обидные слова Ромкиного отца: «Шалавой назвал, наверное, недалеко ушел от тех подонков» — подумала девушка.
Она вспомнила, как двое парней затащили ее в машину, когда вечером возвращалась с коттеджа, ей тогда двадцать два года было. А до этого, два года назад, Ольга собралась замуж за своего ровесника Кирилла Григорьева, но месяца за три до свадьбы Кирилл разбился на машине, — с того времени Ольга ни на кого из парней не смотрела, жила с ощущением, что жизнь остановилась. Можно было в садике работать (она педучилище окончила), но мест не было. Тогда Ольга пошла к местному предпринимателю коттеджи отделывать. Быстро научилась штукатурить, лихо управляясь шпателем, бралась за любую работу: красила, мыла, убирала мусор.
Как-то под вечер попросил хозяин окна отмыть — торопился заказчикам дом сдать. Осталась Ольга на коттедже одна, закончила уже по темноте. Коттедж стоял на отшибе, домой шла пешком.
Услышала, как сзади затормозила машина, успела обернуться и увидела мужчину в маске. В машину ее впихнули. Она кричала, пыталась выскочить, ее ударили. Водитель тоже был в маске, оба молчали. Выехав за село, вытащили Ольгу из машины и повалили на землю.
Девушка, довольно сильная, спортивная, стала извиваться, как змея, потом зубами вцепилась в руку насильнику, от дикой боли он заорал, отпустив жертву. На секунду опешил и второй, — она сумела вырваться, но парень тут же настиг ее и полоснул ножом по плечу.
Скорей всего, они бы справились с ней, но, видно, есть у девушки ангел-хранитель, и живет он на земле, почти рядом с ней. На своем Буяне возвращался из сторожки родной дядька – Александр Савельевич, частенько бравший с собой ружье, тайга ведь рядом.
Он и отпугнул налетчиков, выстрелив вверх, когда услышал крики о помощи, хотя еще не знал, что там, на земле, пытается выскользнуть из рук бандитов его племянница. А когда налетчики бросили девушку и уехали, то Александр Савельевич увидел свою родную Олю. По колесам выстрелить уже не успел.
Долго после этого случая Александр Савельевич пытался найти напавших на племянницу. В селе все на виду, все друг друга знают, но маски скрыли их лица. И все же Ольга поделилась с дядей Сашей своими подозрениями. Хоть машина и была без номеров, а бандиты в маске, показалось ей, что напали Колька и Витька, которые жили здесь раньше. В тюрьму они попали по малолетке, а когда вышли, долго сидели на шее у матерей, не желая работать. А потом оба подались в город. Через год наведались в село на тачке, непонятно, каким способом заработанной. Местные шептались, что промышляют молодчики по-прежнему разбоем.
— Колька это, я его по наколке на руке узнала, — призналась Ольга Александру Савельевичу. И с того времени, дядя Саша дал себе зарок разобраться с бандитами. Милиция подключалась, но так никого и не нашли. Место глухое, тут легко скот у людей теряется, да и люди, бывает, исчезают. Так что выяснить, кто вечером на девушку напал, не получилось. К тому же цели своей преступники не достигли, поэтому посоветовали Ольге не ходить по ночам.
Дядя Саша научил племянницу обращаться с ружьем, и она стала брать его в свою любимую сторожку. Хоть и неизвестно это место никому, кроме ее и дяди Саши, а ружье не помешает. Там, в сторожке, которая находилась недалеко от села, но была скрыта от людских глаз, Ольга лечила свою израненную душу. Сначала потеряла жениха, разбившегося на машине Кирилла, потом нападение неизвестных — все это камнем лежало на душе, мешая свободно вздохнуть.
Ольга уже подъезжала к деревне, а из головы не выходили обидные слова Ромкиного отца. «Шалавой меня обозвал, — думала она, — это вместо спасибо за то, что сына доставила ему лично в руки».
***
Августовское солнце припекало даже вечером. Но осень уже намекала о себе первыми желтыми листьями. И глядя на изумрудную зелень травы и деревьев, не верилось, что через месяц природа добавит себе теплой желтой краски.
Ромка вновь приехал в Кедровники увидеться с Ольгой. Они стояли за воротами ее дома и уже почти час разговаривали.
— Приезжай в поселок завтра вечером, Димка будет на смене, посидим, чаю попьем, (Ромка хотел сказать, что можно чего-нибудь и покрепче, но вспомнил недавний случай и зарок, который он себе дал, что не будет больше пить).
С того дня как отец, взвинченный до предела пропажей Ромки, приезжал сюда, прошел месяц. Роман дал клятву и отцу, и обещание начальству вкалывать за двоих и ни капли спиртного. Слово держит, заметил, что даже не тянет. И свой зарок связывал с этой кареглазой девушкой с короткой стрижкой, худенькой и, на первый взгляд, беззащитной, а на самом деле с сильным характером.
— Слушай, ты же завтра отдыхаешь, давай я за тобой заеду, а потом в сторожку.
Ромка замялся. – Ну, а чем тебе комната моя не нравится, говорю же, Димки не будет. А вот насчет сторожки — вдруг дядька твой неожиданно заявится.
— Ромка, какой ты пугливый! Дядя Саша завтра никуда не собирается, уж я-то знаю.
— Ладно, лесная красавица, убедила ты меня, жду тебя завтра.
Оля чмокнула Ромку в щеку и, махнув приветливо рукой, скрылась за калиткой.
— Ну, что проводила ухажера? – Людмила посмотрела на дочь, помешивая в кастрюле суп.
Ольга была у нее старшей. Двенадцать лет назад Ольгин отец долго болел, и отправился в иной мир еще довольно молодым, оставив жену и дочь. Остался один и Александр – его старший брат. С женой развелся, сын был военным и погиб в горячей точке. Александр Савельевич почти одновременно потерял и брата, и сына.
Единственным успокоением его душе стала забота об Ольге — родной племяннице. Всю свою нерастраченную любовь отдавал ей, мечтая, чтобы у девчонки судьба была счастливой.
Но Ольгу тоже постигла утрата: вместо свадьбы и веселья пришлось оплакивать жениха. Потом попытка изнасилования и шрам, оставшийся от ножа бандита, — Александр Савельевич до сих пор кулаки сжимает, всматриваясь в каждую появившуюся в селе машину — вдруг те самые объявятся.
Людмила, мать Ольги, на удивление быстро оклемалась. Еще молодая, крепкая женщина, вышла замуж через полгода как похоронила мужа. Брак этот был гражданский и продлился всего пару месяцев.
А вскоре появился в ее доме Борис, в которого так влюбилась, что готова была и под венец идти. Зарегистрировались, отметив событие шумным застольем. Людмила родила сына, а через два года второго мальчишку. А через пять лет Бориса из села и след простыл.
Такие люди обычно быстро загораются новой идеей и быстро гаснут. Вот и Борис разрисовал радужные перспективы семейной жизни, да первым и сдался, оставив Людмилу. Сказал, что на заработки поехал, денег обещал прислать. До сих пор шлет, Людмила пороги судебных приставов обивает.
— Сколько зарабатывает, узнавала? – спросила она дочь.
— Даже не интересовалась.
— А зря! С копейки все живем, надо сразу узнавать. А то если денег нет, то и зачем он тебе, голь перекатная.
— Мама, ты не о том сейчас, причем тут деньги, я просто с человеком общаюсь. Или любовь кошельком меряется?
— Не надо мать упрекать, я, между прочим, одна двоих поднимаю, у меня каждый рубль на счету.
— Мама, я тебе давала всегда деньги и дальше давать буду, Максимку с Макаром помогу вырастить.
Людмила, услышав заветное обещание, немного успокоилась. Ей нравилось, что Александр, старший брат покойного мужа, помогал материально, когда Ольга маленькой была. А сейчас она единственная наследница, хоть и небольшого, но собственного домика дяди Саши.
Ольга давно уже не искала моральной поддержки со стороны матери, которая полностью сосредоточилась на младших братьях и личной жизни. После Бориса еще с одним сходилась, но и он не задержался надолго. Чужих детей кормить, одевать надо, а к этой обязанности не каждый готов.
Ольга, чтобы не спорить с матерью, собрала грязную одежду мальчишек и, закинув в машинку, стала прибираться в доме.
***
— Странно, — удивился Ромка, когда подъехали к сторожке, — вроде недалеко от поселка, а найти ее почти невозможно.
— Это дядя Саша так построил, место такое хитрое нашел. Эту сторожку он никому, кроме меня не показывал, но здесь всегда есть самое основное: соль, спички, немного консервов, сухари и дрова заготовлены, — это на тот случай, если вдруг путник заблудившийся наткнется случайно на избушку, так чтобы смог согреть себя и накормить.
— Слышишь? – Ольга замолчала на минуту.
— Что?
— Ручей журчит, пойдем, покажу, — и девушка, взяв за руку Ромку, повела к ручью, где они брали воду. Через заросли, пробив себе путь, стремительно бежал небольшой ручей: шустрый, говорливый, с чистейшей водой.
— Вот оно это место, которое я очень-очень люблю. Мне когда плохо было, я приходила сюда, садилась и слушала, как ручей журчит; и ты, знаешь, легче становилось. Он как будто разговаривал со мной, успокаивал меня, даже веселил иногда.
Ромка обнял Ольгу за плечи и уткнулся в ее мягкие волосы.
***
— Подожди, — остановила она Ромку, когда вернулись в сторожку.
Доносился легкий шум ручья, сливаясь с шелестом листвы и пением птиц.
– Он попытался снять водолазку, которую уже ненавидел, и которая скрывала стройное тело девушки.
— Не могу больше ждать, — сказал Ромка. Но Ольга, отстранившись, разделась сама. На правом плече, протянувшись сантиметров на десять, был шрам. Не дожидаясь, пока Ромка спросит первым, рассказала про нападение двухлетней давности.
А потом он обещал найти всех ее обидчиков, всех наказать и больше никогда и никуда не отпускать от себя. И девушка слушала и верила, а может ей хотелось верить и, наконец, почувствовать, что рядом не просто влюбленный в нее человек, а мужчина, который сможет защитить.
— Как вахта закончится, ты поедешь со мной, — сказал, одеваясь, Ромка.
— Твой отец меня обозвал тогда…
— Он уже поменял свое мнения, я уже сказал ему, что ты моя невеста.
— Как интересно! – засмеялась Оля. – А я-то и не знаю. – Она игриво смотрела на него, любуясь сильным, загорелым телом.
Ромка подхватил ее на руки: — А разве ты против? Посмотри, какой мужчина перед тобой: не пьет, не курит, деньги зарабатывает, на руках носит.
— Ладно, уговорил, но я еще подумаю, посмотрю на твое поведение, а то как бы снова тебя из кустов не пришлось вытаскивать.
Он опустил девушку и перестал улыбаться.
– Ну, ладно, — Оля обняла его, — я пошутила.
***
— Олюшка, пусть он тут остается, — уговаривал племянницу Александр Савельевич, — зачем тебе уезжать.
— Дядь Саша, не могу я здесь, хоть и люблю Кедровники, сторожку нашу люблю, тайгу люблю, но что-то тяжело, как будто камень на душе. Уехать мне надо, Ромка зовет…
— А-ааа, — махнул рукой Александр Савельевич, — Ромка твой несерьезный какой-то… не такой тебе муж нужен.
— Любит он меня, да и я тоже. Наверное.
— Ладно, Олюшка, держать тебя не могу, не имею права… да и понимаю тебя: хочется уехать, найти счастье… попробуй, может и повезет тебе, может этот Ромка и есть твой суженый. Но запомни: будет, кто обижать, сразу уезжай или мне звони, я ни перед кем не остановлюсь, смогу тебя защитить. Ты ведь у меня одна – родная душа…
— Спасибо, дядя Саша! – Ольга повисла на шее у дядьки, благодарно поцеловав в щеку.
Но больше всех печалилась Людмила; Ольга хорошо помогала деньгами, часто покупала братьям одежду и обувь, баловала игрушками. Прикипела она душой к этим мальчишкам, братьям по матери.
— Как я теперь одна, — плакала Людмила, — на что я в деревне проживу…
— Ничего, я устроюсь, буду присылать сколь смогу, да и дядя Саша в помощи не откажет.
— Дядя Саша твой меня не празднует, косится постоянно, так что не надеюсь на помощь его.
— Зря ты так, он хороший.
— Конечно, хороший, избушку свою тебе же завещал, а не мне, вот и хороший.
Ольга молча ушла в свою комнату, совсем не хотелось портить себе настроение перед отъездом. Она часто так делала: замыкалась в себе, не продолжая разговора.
Всю дорогу Ромка старался развеселить Олю, рассказывая смешные истории и анекдоты. И где только он их брал – Оля не могла понять, но в ответ улыбалась, прижималась щекой к его плечу.
Но даже Ромкины шутки не могли скрыть его волнение, словно в оправдание несколько раз повторил: — Отец давно знает, какая ты хорошая, а с Женькой, сестрой, сразу познакомлю, она хоть и боевая женщина, но обрадуется за нас — давно мечтала меня женить.
Ольга кивала, соглашаясь, и смотрела в окно. Усыпанные хвойными лесами места, давно остались позади, теперь по обе стороны раскинулась степь с невысокими увалами на горизонте и редкими перелесками.
Автобус остановился у местной администрации. Ольга еще в окно увидела Павла Петровича. Первая их встреча была неприятной, оставив осадок на душе, теперь же мужчина хоть и сдержанно, но радушно поздоровался с девушкой, погрузив в машину ее чемодан.
— Мы с Ромкой, можно сказать, осиротели, так что дома все у нас просто. Но дом большой, места всем хватит. Мне тут Рома сказал, что строиться хотите, а я так скажу: ни к чему это. Дому нашему всего пятнадцать лет, новый почти, после меня Ромке останется, так что отдельно жить – лишние траты. А я мешать вам не стану, не переживай. И прости ты меня, что, не разобравшись тогда, наговорил тебе лишнего.
— Да что вы, я и не вспоминаю, — улыбнулась Ольга.
— А за сына спасибо, не узнаю его, изменился, серьезный стал, так что все к лучшему.
Дом, и в самом деле, был еще почти новый и добротный. Комната Ромкина в доме самая большая, Ольге понравилось, что просторная. В тот день, поужинав, после дороги пошли отдыхать.
Оле было непривычно, что село стояло в степи, и почти каждый день ветра. Ночью она долго не могла уснуть, прислушиваясь к звукам ветра и думая о том, как у нее сложится жизнь на новом месте. И еще поймала себя на том, что после встречи с Ромкой почувствовала ответственность за этого парня, и в какой-то степени эта ответственность отвлекала ее от прошлого.
На другой день, пока Рома с Павлом Петровичем возились с машиной, она решила навести порядок: сняла запылившиеся занавески на кухне, чтобы постирать. Они уже почти высохли, когда дверь скрипнула, и с шумом вернулись Павел Петрович и Ромка. Вместе с ними в дом вошла молодая женщина лет тридцати пяти. Довольно свободная ветровка скрывала ее полноту. Глазами, как буравчиками, она сразу впилась в Ольгу, оценивая ее по десятибалльной шкале. И, судя по взгляду, присудила Ольге всего один или два балла. Это была Евгения – старшая сестра Романа. Еще выше приподняв подбородок, она поздоровалась, поджав недовольно губы.
— Вот это и есть моя Оля, — радостно засуетился Ромка.
— Да уж вижу, — окидывая хрупкую девушку взглядом с ног до головы, — ответила Евгения.
— Ну, давайте обедать, — предложил Павел Петрович.
— А где мамины занавески? – Евгения тревожно посмотрела на пустое окно.
— Так я их постирала, уже почти высохли. Сейчас поглажу, и будут как новенькие.
Евгения подошла к окну, потом посмотрела на сохнущие занавески, сдернула их с сушилки: — «Как новенькие», – передразнила она, — а до этого «старенькие» что ли были? Висели, никому не мешали, приехала новая хозяйка и распорядилась.
— Чего завелась? – встал на защиту Ромка. – Плохо, разве когда чисто?
— Женя, угомонись, их давно постирать надо было, — сказал свое веское слово отец, — давайте обедать.
— Спасибо, сыта, — Евгения демонстративно повернулась к двери, собираясь уходить.
— Женька, погоди, — крикнул Роман и пошел вслед за сестрой.
Ольга и рада была бы не слышать их разговор, доносящийся из прихожей, но уж очень громко отчитывала Евгения младшего брата.
— Ты кого привез? – резко выговаривала Евгения. – Да она… вообще не ко двору… распоряжаться сразу взялась, занавески сдернула… кто ее просил…
— Тише ты, — просил Ромка, я не маленький, я жениться на Оле хочу…
— А как же Анька? У вас любовь, кажется, была.
— Вот именно: кажется. Анька то со мной, то в город бежит, то возвращается.
— Между прочим, Анька, как узнала, что с вахты девку везешь, каждый день плачет.
Евгения что-то еще говорила брату, но Оля ушла в другую комнату, чтобы ничего не слышать.
— Ну, здравствуй, новая жизнь, — сказала она сама себе. – В Кедровниках, как камень на душе и здесь не слаще. Ну, ничего, не идти же на попятную. Ромка хороший, и все у нас хорошо будет.
***
— Вот и мухи белые полетели, — сказала Евгения, увидев, как за окном пошел снег. – В гостях у нее сидела Анна – ее подруга. На столе в чашке уже остывшая картошка с мясом, соленые огурчики, — Евгения пригласила Анну на разговор, выставив угощенье.
– Второй месяц Ольга тут живет, второй месяц не могу смириться, что братец такую «штучку» привез, — поделилась она с Анной.
— Да уж, не ожидала от Ромки такого «героического» поступка, — согласилась подруга Евгении и бывшая подружка Романа.
Аня была ровесницей Ромке, с Евгенией у них разница в возрасте семь лет, что совсем не мешало им дружить. Анька даже гордилась своей старшей подругой — властной и умеющей подстроить всех под себя. Иногда, ради достижения своих целей, она действовала, как каток, подминая под свой жесткий характер инакомыслящих.
Анна была не такой, она была ведомой, ей даже нравилось, что подруга принимала решение за нее.
— Не собираюсь я с ней родниться, — продолжала Евгения, подхватив вилкой квашенную капусту, — хороша у меня в этом году капусточка. – Ну, так вот, слушай: братец мой слабак, в том плане, кто лапшу на уши навешает, тому и верит. Подобрал на вахте непонятно кого, у нее на плече шрам — отметина за что-то. А за что получила такую отметину, скрывает. Может мужика чужого увела, да ей отомстили, а может, сидела.
— Да-да, я тоже заметила, — поддакивала Анька, — молодая, а на стройку работать пошла. Детский садик достраивают, так она там разнорабочей, еще бы полы мыть пошла…
— Самое обидно, что отец на ее стороне, угодить старается, даже смотреть противно, как мельтешит перед Оленькой. Они еще не расписаны, а он уже дом пообещал им отдать. Отец вообще на ней помешан, хвастается, якобы Ольга нашего Ромку в тайге нашла… ну и что? Ну, нашла, так пусть ей медаль за то дадут, не дом же ей за это дарить.
Евгения с раздражением кинула вилку на стол. — А мне, значит, с дома родительского ничего не достанется? Ну, уж, дудки, не допущу! — Она впилась взглядом в сидевшую напротив Анну. -Ромку ты должна вернуть!
— Как, Женя? Как вернуть? – Анька сидела раскисшая, слушая Женьку и восхищаясь ее сильным характером.
— А я тебя научу, — и Женька шепнула на ухо подруге свое решение.
— Нееет, я не смогу.
— Сможешь! Только так ее можно отсюда выжить. Она – упертая. Я ей в глаза говорила, что терпеть ее не могу, а она мне улыбается. Но я-то знаю, что она еще и гордая. Вот на этом и сыграем, по самому больному ударим.
— А точно он ко мне вернется?
— А куда он денется? – Женька так посмотрела на подругу, что та перестала сомневаться.
***
Ромка теперь не работал вахтой, по крайней мере, временно, пока Ольга обживется на новом месте. А чтобы дома не сидеть, таксовал по району и до ближайшего города. Павел Петрович с каждым днем все благосклоннее относился к будущей невестке. Нравилась ему эта немногословная девушка. Только сейчас он понял, как повезло его слабохарактерному сыну: Ромка теперь не пьет. Вот только старшая дочь по характеру — полная противоположность брату, зуб точит на Ольгу, не понравилась она ей чем-то.
— Ну, я поехал, — сказал Ромка, чмокнув Ольгу в щечку.
— Хоть бы иногда отдыхал, — совершенно искренне, с неподдельной заботой сказала девушка.
— Ничего, я не устаю, жди на обед.
Ромка отъехал от дома на отцовской машине и вырулил к администрации, чтобы успеть, пока не пришел автобус. Обычно пассажиры охотно соглашаются ехать на машине: и быстрее, и комфорта больше.
Не доехав до остановки, увидел, как на дорогу выбежала Анька и стала отчаянно махать рукой.
— Под машину зачем кидаешься? – остановившись, крикнул водитель.
— Ромочка, ехать мне надо срочно, подвези до города.
— Ну, садись, только людей заберу на остановке.
— Ой, тороплюсь я, в больницу мне надо, давай без пассажиров в этот раз, я заплачу.
Ромка молча развернул машину и поехал в сторону трассы, отказывать Аньке он не хотел. Была у них когда-то любовь, но в ЗАГС их отношения не привели. Ромка выпить любил, Анька лучшей жизни искала, так и разбежались. К тому же в городе замаячил у нее жених, вот она и убежала, оставив Рому ни с чем.
Но не сложилось с городским кавалером, и Анна кинулась обратно, надеясь помириться с Ромкой, а он тем временем уехал на вахту.
А как только Ромка Ольгу привез, тут чувства Анны сразу, как подснежники на поляне расцвели. Да еще самолюбие взыграло: почему с ней, а не со мной…
В тот день Анна эксплуатировала Романа без зазрения совести. Мало того, что до города подвез, а это шестьдесят километров, так еще просила свозить ее по разным местам. Для вида попросила к поликлинике подъехать, даже вышла минут на тридцать, — и так весь день был Ромка личным водителем своей бывшей подружки.
Поведение Аньки казалось предсказуемым: вот сейчас начнет вспоминать, как им хорошо было, плакаться, зачем расстались и в том же духе. Но она даже не намекнула на их прежнюю любовь. Напротив, ни слова упрека, никаких воспоминаний, а только разговор на отвлеченные темы. Ромка даже удивился, как изменилась девушка: никаких упреков и претензий, с ней теперь легко и даже интересно общаться.
Вернувшись вечером, он подвез Аню к ее дому. Девушка достала деньги: — Ты весь день на меня потратил, возьми, заработал…
Ромка, пока Анна ходила в городе по своим делам, успел сделать там пару рейсов, заработав немного, брать деньги у бывшей девушки ему было неловко.
— Ладно, я не в пролете, ничего не надо.
— Ну, хоть за бензин возьми.
— Сказал, не надо!
— Хорошо, тогда зайди по-дружески на чай, только не отказывайся. Всего на десять минут, в знак благодарности.
Ромка замялся на миг, но потом закрыл машину и пошел с Аней.
В это время Ольга была дома одна, когда пришла Евгения. Вошла тихо, поздоровалась на удивление приветливо.
— А чего это возле Анькиного дома Ромкина машина стоит? – спросила она, стараясь скрыть свое злорадство.
— Да мало ли где его машина стоит, приедет, — спокойно ответила Оля.
— А я бы на твоем месте не была такой спокойной. Ромка с Аней дружили, как бы старая любовь не вернулась. Так что сходила бы ты туда, за мужиком присматривать надо.
— Никуда я не пойду, Рома человек взрослый, сам домой доберется.
— Ну-ну, зря не слушаешь меня, я хоть и злюсь на тебя иногда, зато правду говорю.
В тот вечер Ромка пришел поздно. Сели ужинать, Ольга попыталась узнать, где был весь день, но в ответ услышала только одно: — Ну, ты же знаешь, работа.
И Ольгу это зацепило. Она не сказала больше ни слова, но точно знала, что в этот раз правду сказала Женька: был он у той самой Анны, только почему-то промолчал.
На самом деле не было ничего такого, за что Ромке было бы стыдно. Анька накрыла на стол, притащила школьные фотографии (они в одном классе учились) и получился вечер воспоминаний, без намека на отношения. Но почему-то Ромке было неловко признаться Оле, где он был. Он и сам понимал, что зря пошел у Аньки на поводу — вот не умеет отказывать людям.
И, наверное, Ольга бы не стала ворошить всю эту подозрительную историю, если бы не новый случай. В тот день у Романа сломалась машина, и Ольга возвращалась с работы пешком. Павел Петрович в тот день уехал в район к брату, обещал быть поздно.
Ольга вошла в ограду, в гараже горел свет. Она зашла в дом, сняла теплую куртку, разулась, помыла руки и пошла переодеваться в спальню.
На кровати, на их с Ромкой кровати, лежала, слегка прикрывшись, Анна. Увидев Ольгу, рыжеволосая девушка испуганно натянула на себя одеяло. Получилась немая сцена: две девушки несколько секунд смотрели друг на друга.
— Я сейчас оденусь и уйду, — наконец тихо промямлила Аня.
Ольга, опершись о косяк и сложив руки на груди, смотрела на незваную гостью: — Ну, так одевайся, чего стесняться, мы же девочки…
Анька растерянно улыбнулась: — Так я совсем раздетая, может, отвернешься? — Ольга кивнула и вышла из спальни. Через минуту вернулась с электрическим проводом, который попался ей под руку. Анька уже была почти одета, когда Ольга замахнулась на нее…
На шум прибежал Ромка, копавшийся в гараже; Анька спряталась за его спину.
– Что случилось?
— Ничего, просто она в нашей постели отдыхает.
— Кто отдыхает? Я вообще в гараже был.
— А что она в постели делала? – кричала Ольга.
— Я ее не видел. Аня, ты как здесь?
Анька вместо ответа плакала и голосила на весь дом: — Она на меня кинулась, бешеная какая-то, даже в дом к вам теперь зайти нельзя… я за солью пришла.
Ромка так и не понял, что произошло, Аня, тем временем выскользнула в двери, с чувством полного удовлетворения исполненной работы.
Ольга показала расправленную постель, в которой застала Аньку, доказывала, что видела ее здесь своими глазами. Ромка мотал головой и не понимал, зачем Аньке устраивать весь этот цирк. Потом вдруг подозрительно посмотрел на Ольгу:
— А может, ты преувеличиваешь, может она правда за солью зашла, как говорит?
— Ага, и за хлебушком заодно, — рассмеялась Ольга, но смех это был неестественным, скорей нервным.
На кровать Ольга больше не легла.
-Рома, давай уедем и будем жить отдельно.
-Куда?
-Ну, в другое село…
-Зачем уезжать, у нас есть, где жить.
-Ну, тогда я уеду, — пообещала Ольга.
— Бежишь значит, не разобравшись, — обвинял ее Ромка. – Говорю тебе, ничего не было, может она пошутить хотела, когда в постель залезла. Тебя подразнить. А я тут ни причем, я тебя люблю, ради тебя пить бросил.
— Эх, Рома, пить надо ради себя бросать, тогда ты и характером сильнее будешь. Скорей всего не было между вами ничего, но только и между нами почти ничего нет уже. Сколько я тебе раз говорила, отдельно жить, но тебя все устраивает. А меня ты спросил, как мне живется? Я без разрешения твоей старшей сестры даже обои поклеить не могу. Недавно блюдо разбила, так она до сих пор меня пилит за это, хотя уже новое купила. Куда ни глянь, все для меня чужое здесь. А ты Рома, хороший и добрый, я за доброту тебя и полюбила. Только слабохарактерный ты: отказывать не умеешь. Думаешь, не знаю, как в тот день ты Аньку по городу катал? А с чего ради? Разве она особая пассажирка? Дал ты ей тогда повод, зашел к ней в гости, вот и вползла в нашу постель; и скорей всего, не она придумала меня подразнить, а сестра твоя старшая.
— Ну вот, тебе все вокруг виноваты, только ты одна правильная… могла бы давно найти общий язык с Женькой. И вообще, не могу понять: я тут причем? – Ромка почти взмолился, пытаясь удержать Ольгу. — Не уезжай, я ведь снова пить начну.
— Начинай, прямо сейчас, шантажировать меня бесполезно. Твоя жизнь: хочешь, пей, хочешь с Аней спи…
— Разлюбила меня?
— А ты? – Ольга внимательно посмотрела на Ромку. — Пойми Рома, я не хочу быть тем костылем, на который ты всю жизнь будешь опираться. Будь сильным без меня. И не хватайся при первой трудности за рюмку. А еще сестра твоя права: не ко двору я тут пришлась. Так что здесь, в Первомайском, ничего меня не держит, уезжаю.
Ромка уговаривал, потом снова угрожал, что сопьется, даже плакал, а потом вдруг смирился и все чаще задумывался о том, что Ольга придумала, как Аньку в постели застала.
***
Ольга села в автобус. До остановки проводил Ромка, Павел Петрович до последнего уговаривал остаться и подавал сыну знаки, чтобы отговорить девушку.
Пока ехали в машине, Ромка несколько раз предлагал вернуться. – Да ты просто ревнуешь меня, — говорил он, — надо расписаться да и все.
— А что изменится? Мы также будем жить в доме твоих родителей, а старшая сестра будет мне указывать, когда делать ремонт. Нет, Рома, я тебе уже предлагала уехать отсюда и жить отдельно.
— А куда? В твои Кедровники, так там вообще глушь…
— Необязательно. Можно в другое место, снять квартиру…
— Ну, вот еще, у нас дом новый, а мы квартиру снимать.
— Ну, тогда живи в доме, — сказала Оля и вышла из машины.
Она смотрела в окно, когда автобус тронулся. Вспомнилась первая встреча с Ромкой, потом их свидания в сторожке, его обещания защищать ее… она заплакала, прижавшись щекой к стеклу.
Чтобы отогнать тягостные мысли, позвонила дяде Саше, но никак не могла справиться с дрожащим голосом.
— А вот этого не надо, — услышала она родной голос, — отменить слезы. Возвращаешься, значит к лучшему, мы тут с тобой все сначала начнем.
— Дядь Саш, ничего у меня не получается.
— Все у тебя, Олюшка, получится; не твой это был человек. И не переживай, не пропадет он без тебя. Встречу я тебя с автобуса, ты только не плачь, моя родная.
***
Ольга еще из автобуса увидела дядю Сашу, стоявшего возле своего старенького Жигуленка. Двери открылись, и в салон ворвался морозный воздух. Она замешкалась на ступеньках, и, глядя под ноги, не сразу заметила протянутую ей ладонь. Подумав, что дядя Саша решил помочь выйти из автобуса, ухватилась за теплую ладошку. Только когда вышла, подняла глаза и увидела смотрящего на нее сверху вниз мужчину. Ростом он был выше ее на полголовы, голубые глаза смотрели спокойно на девушку, из-под спортивной шапки виднелись темные волосы.
— Спасибо, — поблагодарила она.
— Не за что, — как-то обыденно ответил пассажир, вышедший вместе с ней из автобуса.
— Олюшка, — Александр Савельевич схватил в охапку племянницу и троекратно поцеловал, — слава Богу, вернулась.
— Простите, а вы не Александр Савельевич? – спросил мужчина.
— Так и есть. А вы тот самый Андрей Юрьевич новый охотничий инспектор? Это вас я должен до райцентра подвезти?
— Да-да, мы с вами созванивались.
— Ну, вот и хорошо, одним рейсом и довезу, как раз по пути. Радость у меня сегодня: племянница приехала и, наконец, нового инспектора нам прислали.
Всю дорогу дядя Саша разговаривал с молодым мужчиной, которого усадил на переднее сиденье.
– Браконьеры обнаглели, — жаловался водитель, — уже в открытую пакостят. Я бы иной раз пульнул из ружья, хотя бы припугнуть, но нет у меня на то полномочий. Так что на вас вся надежда, поди, уж вы-то задержитесь у нас.
— Да, наслышан, места у вас тут красивые, поэтому когда предложили, не стал отказываться, — признался пассажир.
— И места красивые, и работы полно. А как насчет семьи? Думаете сюда перевозить или все же временно к нам?
— Один я, — уклончиво сказал Андрей Юрьевич.
— Не женат что ли?
— Был женат, развелись, дочке десять лет.
— Ну, не отчаивайся, Андрей Юрьевич, всякое в жизни бывает. Жизнь она ведь такая штука: что прошло, того не переделаешь, обратно время не вернешь, остается только жить дальше. А невесту мы тебе найдем… вон хоть мою Олю сосватаю за тебя…
Ольга до этого момента молчавшая, даже подпрыгнула от неожиданного предложения: — Дядь Саш, ты что говоришь?! Какое сватовство? – От стыда она готова была из машины выскочить.
— Ладно, не кипятись, пошутил я, — пошел на попятную Александр Савельевич, — хотя мне виднее, а вы молодежь, гордые, слова не скажи. Но время покажет, так что извиняй, Андрей Юрьевич, если что ляпнул зря. И ты, Олюшка, не обижайся.
Высадив нового инспектора, Александр Савельевич и Ольга возвращались в Кедровники.
— Прости меня, что лишнее брякнул, но парень этот понравился мне, смотрю на вас и вижу, что пара вы…
— Дядь Саш, не до этого мне сейчас. Я хоть и соскучилась, но внутри как будто потоптался кто. А ты своим предложением… ладно я, мы свои, так ведь ты человека чужого смутил…
— Не заметил я, чтобы он смутился, — ответил Савельич, — так что не переживай за него. А этого Ромку-недотепу забудь, за столько времени не предложил девушке замуж выйти…
— Ну почему, предлагал он…
— Когда?
— Когда уезжать собралась…
— Ну, вот тебе и ответ. Нееет, Оля, я сразу понял, не будет с него толку, жаль не посмел отговорить тебя.
Ольга вздохнула. Всю дорогу она думала о Ромке, ругала себя, что уехала с ним и что ничего хорошего из этого не вышло. А потом оправдывала себя за свой опрометчивый поступок: — Если не ошибаться, то и жизнь мимо пройдет, — думала она. Но сомнения мучили: Ромка ведь ради нее изменился, а она его бросила.
И тут же услышала звонок, посмотрела на телефон и поняла,что звонит Роман.
Продолжение уже опубликовано на нашей страничке
автор: Татьяна Викторова
