Лизе было 22 и она была сирoтой.
Воспитывало Лизу государство и тётя Люба — ночной воспитатель детского дома.
То же государство выдало ей ключи от скромной малосемейки в спальном районе и проводило во взрослую жизнь.
Во взрослом мире Лизе нравилось. Ни тебе еды по расписанию, ни угроз со стороны расшалившихся пацанов, ни казённых простыней. Вопреки мнению, что воспитанники детских домов, держатся друг за друга, Лиза обрубила все связи. Близких подруг у неё не было, а тётя Люба вышла на пенсию и уехала в деревню, оставив квартиру дочери, недавно вышедшей замуж.
Вот тётей Любой она с удовольствием общалась бы. Мягкая, полная, медлительная, уютная женщина вызывала ассоциацию с бабушкой, которой отродясь у Лизы не было.
Тётя Люба тоже любила тихую воспитанницу, раз в месяц звонила ей, справиться о делах, работе, приглашала в гости. И, летом девушка старалась приезжать, помочь с прополкой, сбором ягод и варкой варенья, а на самом деле просто прижаться к бывшей воспитательнице.
Работала Лиза офис-менеджером в строительной компании. Вежливая, исполнительная, неконфликтная. Звёзд с неба не хватала, но её любили за умение «сливаться с интерьером», не подлизываться к начальству, не составлять конкуренцию в служебных романах и продвижении в карьере.
Жизнь Лизы текла ровно, как медленный ручей. Кому-то может даже показаться, что стояла как болото, но нет, двигалась, текла в своём темпе. Осторожно Лиза открывала для себя новое: фитнес-клуб, танцевальную школу, рестораны. Пробовала на вкус новые занятия, училась выбирать одежду и блюда.
Культивированный жемчуг созревает от 3-х до 12-ти лет, так и Лиза не спеша обрастала сама собой и раскрывалась.
Рядом с домом была пекарня «Кофе & Булочка». Маленькая, но уютная, с тремя столиками для посетителей и живыми цветами в горшочках. Здесь Лиза любила ужинать.
Шла после работы и машинально сворачивала, завлекаемая светом из окна и ароматом. Посетителей в это время было уже мало: пик приходился на обед. Лиза выбирала салат, что-то из выпечки, чай и устраивалась у окна. Такой нехитрый ужин обходился в 100-150 рублей.
Она давно знала в лицо всех продавщиц, особенно радовалась если выпадала смена пухленькой Анны. Так уж вышло, что полные женщины ассоциировались у неё с домом, добротой. Анне, женщине лет 40 тоже нравилась эта девушка, было в ней что-то отличное от обычной молодёжи, неизменно с наушниками в ушах, узких джинсах и покупающих гамбургеры с Колой.
То ли дело Лиза. Она как будто устраивала семейный ужин в пекарне, только в одиночку. Иногда Анне казалось, что девушка разговаривает с невидимым собеседником.
А в выходные Лиза питалась дома. Находила незатейливый рецепт в интернете и готовила иногда сразу на два дня. Потому что в принципе была девушкой неприхотливой.
В одно из воскресений Лиза шла из книжного. Проходя мимо «Кофе & Булочка» нос уловил аромат свежих булочек с корицей. И ей нестерпимо их захотелось. В пекарне было пусто, за прилавком скучала новенькая продавщица, Лиза её раньше не видела.
— Девушка, вы сахар забыли — протянула она ей расфасованный по порциям сахар.
— Я без сахара пью — улыбнулась Лиза, точно новенькая, старые уже не предлагают ей сахар.
— А можно тогда я его заберу? — прозвучало за спиной.
Лиза обернулась: мужчина лет 60 стоял у прилавка, выбирая плюшку.
— Люблю в кефир добавлять — пояснил он — сахар дома есть, но кусковой, я такой в чай кладу. А вот в кефир люблю этот мешать, очень уж тут порции удобные: один пакетик точно на один стакан.
— Конечно! — Лиза забрала свои три порции и протянула мужчине — Пожалуйста.
— Вот спасибо, а то я, признаюсь, иногда захожу выпить тут чаю, только чтобы сахарок забрать. Вы мне на три стакана жизнь подсластили.
Он выбрал плюшку, расплатился и вышел. Лиза сидела у окна, отщипывала от булочки куски, пила чай и провожала пенсионера взглядом, покуда он маленькими, осторожными шагами уходил. На улице было скользко, в выходные коммунальные службы тоже отдыхают, и не посыпают песком заледеневшие тротуары.
С тех пор она стала просить положенный ей сахар, и копить для того мужчины. Конечно, это было весьма странно. И можно даже сказать непонятно. Да только всегда ли нужно все свои поступки понимать? Иной раз лучше прислушаться к велению сердца, положиться, так сказать, на его указания.
Лиза так и делала, выехав из детского дома, училась слушать сердце, а не расписание и регламент.
В следующее воскресенье она вновь заглянула в пекарню. Мужчины там не оказалось. Она переложила накопленные пакетики в картонную коробку, чтобы не порвать, и носила с собой в сумочке. Встретит — отдаст.
Основная масса покупателей пекарни — местные жители, или те, кто работает рядом. Глупо ездить за пирогом в другой район. Поэтому встреча Лизы и мужчины, была неминуема.
В одно из воскресений они вновь столкнулись у прилавка.
— Ой, а я вам сахара накопила! — Вместо приветствия воскликнула девушка — Пойдёмте к столику.
Она выложила перед ним 30 узких пакетов с сахаром. По 3 за каждый будний день.
— Да куда мне столько, дочка? — воскликнул мужчина.
— В кефир!
— Так сколько же его надо выпить?
— 30 стаканов.
Мужчина смеялся.
— Ну, ты даёшь, дочка. Надо же, набрала для меня сахара.
Может оттого, что так беззаботно смеялся пожилой мужчина, может от радости, что смогла так просто помочь человеку, а может, и от осознания, что сейчас ему 30 дней нет нужды ходить сюда, Лиза выпалила:
— А можно я к вам приду на кефир? Один разочек, пожалуйста — поспешно добавила она, сама удивившись своей смелости.
Мужчина задумался, но лишь на пару секунд:
— Конечно, можно! Живу я рядом, а кефир вчера две пачки с запасом купил, чтобы не ходить каждый день. Нам хватит.
Лиза сунула в пакет плюшки с изюмом, что купила домой, и поспешила открыть дверь.
А он и вправду жил рядом: их малосемейки стояли торцом друг другу. И, возможно, проходили они мимо друг друга сто раз на дню. А вот кефир пить шли впервые.
— Заходи, дочка. Не смотри, что не прибрано. Я один живу, гости редко бывают.
— А где семья? — второй раз, подивившись своей бестактности, спросила Лиза.
— Нет её. С женой развелись, когда дочка ещё маленькая была, а она возьми и переедь в другой город, а потом ещё куда-то. А я дурак, не интересовался ребёнком тогда, радовался, что холостым стал. А теперь, где их искать не знаю. И как искать, дочке уж лет 40 поди? Я ей и не нужен, наверное.
— Извините — прошептала Лиза.
— Ничего, мне иногда тоже выговориться надо.
Они прошли в узенькую кухню, в точности как у Лизы. Мужчина достал из холодильника два пакета кефира, налил в миску горячей воды и положил их туда.
— Чтоб не холодные были — пояснил он — Тебя как, звать-то сахарная девочка?
— Лиза. А вас?
— Лиза, Лизавета, Лизонька — нараспев сказал он — А меня дядя Лёша. Ты откуда такая, Лизавета?
— Вон из того дома — она указала рукой — А раньше я в детдоме жила, сирота я, кто родители не знаю.
— Дела… — протянул дед — Ну давай кефир пить, согрелся уже.
— А у меня ещё и булочки есть!
— Да у нас прям праздник!
Порой так мало людям надо. Было бы с кем выпить чашку чая, рассказать, как прошёл день, а может просто помолчать. Два сердца, отчаянно нуждавшиеся в этом, потянулись навстречу друг другу и с каждым днём прочнее прикипали, врастали корнями.
Лиза уже почти год, по выходным приходит к дяде Лёше на кефир, он стал прибираться к её приходу. Однажды она попросила его починить кран, и он увидел, что мужской работы в её квартирке хватает. Стал приходить, ремонтировать, что сломалось. Она даже оставила ему запасные ключи: что бы мог приходить засветло. В такие дни на кухонном столе он находил записку: «В холодильнике суп, сама варила. Угощайся, дядя Лёша».
В один из дней пришла Лиза не в воскресенье, а в среду. Пришла в слезах:
— У меня паспорт украли — утирая слёзы, говорила она — в автобусе сумку разрезали, кошелёк вытащили, паспорт, телефон. В кошельке не было денег почти, а телефон жалко. И паспорт восстанавливать теперь. И сумочка ещё новая почти.
— Ну не плачь, не плачь — снимая с неё плащ, приговаривал мужчина — всё это дело наживное. И телефон тебе справим и паспорт. Я вон на твоём сахаре состояние уже сэкономил, купим — утешал он её.
Лиза потихоньку успокаивалась в этих крепких объятиях.
А в воскресенье пришла раньше обычного, взвинченная, суетливая.
— Лизка, ты чего? — не выдержал дед — Сама не своя. Случилось что?
— Нет, не случилось. Я спросить кое-что хочу, но боюсь. Только ты не обижайся, дядя Лёша, ладно?
— Говори, не обижусь, обещаю.
Лиза, поправив выпавшую прядь, не глядя на него, размешивая сахар в кефире, выпалила скороговоркой:
— Можно я твою фамилию и отчество возьму для паспорта? Мне дали фамилию Игнатьева, тётя Люба, сказала в честь дежурившей тогда медсестры. Имя тоже она дала, а вот с отчеством не задумывались — Ивановна, и всё. А я не хочу быть ничьей, придуманной какой-то. Можно я твоей стану. Хотя бы в паспорте? — не выдержав, она расплакалась.
Дядя Лёша оторопело, смотрел на неё.
— Лизонька, Лиза, да как же я сам не додумался? Умница ты моя — в его старческих глазах предательски заблестели слёзы — Так не можно, а нужно. Только фамилия у меня неблагозвучная.
— Какая? — она и не задумывалась об этом, а вдруг он Пупков какой-то.
— Стариков я. Будешь, ты значит, Старикова дочь.
И они оба засмеялись от каламбура.
— Старикова Елизавета Алексеевна. Звучит?
— Звучит, Лизонька, звучит. Счастье-то какое, на старости отцом стал.
…..
Ближе к лету собралась Лиза в деревню к тёте Любе. Год не была у той: воскресный кефир пропускать не хотела. А старая воспитательница всё звонила, и даже обижалась.
— Можно я не одна приеду, тёть Люб?
— А с кем? — прищурилась та, жениха, что ли, Лизка нашла?
— Узнаете.
Солнечным июньским днём дошли они до бревенчатого дома Любы. Женщина стояла у ворот, ждала свою любимицу. Ба, да что же это за старик с ней? Неужто она себе такого старого мужа нашла?! Вот дурёха, как бы ни облапошили её, без жилья не оставили! Ну, сейчас она устроит этому престарелому Казанове!
— Лизонька, здравствуй, как же ты изменилась! Какая красавица стала! — Обнимая девушку, причитала она. — Целый год тебя не видела, а то и больше. Соскучилась.
— И я — зарываясь ей в платок, шептала Лиза.
— Пойдём в дом, я пирогов напекла, чайник уж пять раз кипятила. Клубничка ранняя у меня уже пошла, угощу тебя, радость моя.
Расспросы потом, решила тётя Люба, всему своё время.
— Тётя Люба, вы познакомьтесь сперва — Лиза подошла к пенсионеру — Это мой папа.
— Папа? Как папа, Лиза?
— Пойдёмте чай пить, всё расскажу. Я сейчас такая счастливая, тётя Любочка, я теперь чья-то, а не ничья.
*****
История придуманная. Навеянная мужчиной, попросившего у меня в пекарне ненужный сахар. Для того чтобы добавить дома в кефир, ему так нравится — порции удобные.
Да, иногда истории приходят ниоткуда. И такие я, признаюсь, люблю больше всех остальных.