— Он все равно не жилец, – сказала жена чужим холодным голосом. – Вот сам приедешь и поговори с врачом, если мне не веришь. Там сиделки, все условия для него будут. Ну, не зря же придумали этот паллиатив, все так делают…
Илья родился на два месяца раньше срока, и его сразу забрали в реанимацию. Сначала ничего не говорили, потом появилась какая-то надежда – он сам задышал, стал набирать вес. Когда его выписали, он все равно был таким крошечным, что Василий боялся брать его на руки, вдруг повредит еще чего. Но когда Илюша просыпался и тихонько плакал по ночам, Инга не вставала к нему, и пришлось Василию как-то приноровиться. И к врачам Инга не хотела его водить, говорила, что это из-за врачей все и вышло, дескать, она же сдавала все анализы и УЗИ делала, говорили, что все в порядке. А разве это в порядке? Три месяца, а он даже голову не держит.
Василий сам записывался к врачам, выслушивал непонятные слова, от которых язык прилипал к небу, сдавал с сыном анализы, каждый раз по-детски зажмуривая глаза, пока медсестра пыталась отыскать вену. В конце концов, добрался и до генетиков в областном центре, которые разъяснили, что Илье можно помочь, но нужны специальные лекарства. Поэтому Василий и поехал на вахту – друг давно его звал, деньги там хорошие платили, но Инга все не отпускала. А теперь выхода не было. И он уехал. Думал, что сын с Ингой, и все хорошо, а оно вон как оказалось. И бабушка ничего ему не говорила, хотя он чувствовал, что что-то скрывает от него.
— Все хорошо, сынок, работай, – повторяла она.
Как оказалось, все это время именно бабушка в больницу к Илюше ходила – говорила с ним, кремом от пролежней смазывала и массаж делала. Инга же вышла на работу, а ему не сказала. Призналась только тогда, когда Василий сообщил, что приедет в отпуск на месяц.
— Инга, это же наш сын! – возмутился он. — Какой паллиатив, я для чего работаю? Доктор же сказал, что лекарства…
— Да какие лекарства! – взвизгнула Инга. – Ты его вообще видел? Тебя полгода тут не было, так что не говори мне, что и как я должна делать! Я молодая еще, и хочу для себя пожить. А ребенка и другого родить можно. Не хочу я, как мать, всю жизнь памперсы менять!
У младшего брата Инги был детский паралич, и когда они познакомились, Василия восхищало, как хрупкая и утонченная Инга таскает на себе брата, усаживает его в кресло и читает ему вслух книжки. Он за это ее, собственно, и полюбил. Только вот, похоже, у самой Инги хватило любви только на брата.
— Если ты не заберешь сына домой, я подам на развод, – пригрозил Василий.
— Ну и подавай! Нашел чем пугать! Прожила же я как-то без тебя все это время, и дальше проживу.
Он не думал, что она и правда уйдет. Но Инга ушла, еще до того, как он приехал, ушла. Ключи от квартиры занесла его бабушке, которая уже давно обо всем догадывалась, только Васе не говорила – за эти полгода Инга нашла, к кому можно переехать.
— Не переживай, сынок, справимся. Я помогу тебе с Илюшей, только вот работу придется здесь искать – одна я с ним не сдюжу.
Василий и сам это понимал – бабушка давно болела, ей самой уход был нужен, только вот он не мог ей долг вернуть, не разорваться же ему на две части.
Воспитала Василия бабушка. Мать его, вполне успешная певица, привезла его бабушке на месяц, но так и не забрала. Деньги присылала исправно, пока он в школу ходил, а потом, видимо, решила, что хватит, сам справится. Он по молодости все думал, что мама его любит, просто жизнь у нее сложная: концерты, съемки, поклонники… Он даже сам на концерт к ней поехал – купил огромный букет роз, мечтал, как подарит ей, как она узнает его и обрадуется, скажет прямо со сцены – это мой сын!
Но получилось все не так: сначала она долго не замечала его, потом, наконец, взяла букет, даже не посмотрев, и бросила его куда-то в угол. А ведь Василий почти всю свою зарплату за тот букет отдал. После концерта он с трудом пробился за кулисы, попытался объяснить, что он – ее сын, но мать его к себе не пустила. Велела передать, что она устала, и что перезвонит. Он ждал ее звонка месяц, не отходил от телефона. Но она так и не позвонила.
Теперь он уже и не вспоминал про нее, а если по радио включали ее песню, так переключал тут же, не хотел слушать, хотя раньше все наизусть знал. Бабушка была ему и отцом, которого он никогда не знал, и матерью. А теперь вот и Илюше матерью стала – смотрела за ним, как могла, а Василий на работу устроился с нормальным графиком, чтобы бабушка не сильно уставала. Инга даже не звонила, еще хуже матери его – та хотя бы иногда делала вид, что у нее ребенок есть.
— Вася, мне такой сон сегодня яркий снился, – рассказала однажды бабушка. – Дед твой, царствие ему небесное, попросил меня воды ему из колодца принести. Я говорю – да как же я понесу, у меня же ноги не ходят! А он говорит – здесь у всех ходят. Я смотрю, а под ногами трава такая – зеленая-зеленая! И мягкая, как пух. Я по ней пошла, а ноги сами скользят и не болят даже! Воды я набрала и напоследок в тот колодец заглянула. Смотрю, а там ты в костюме и галстуке, а рядом девушка такая хорошая, с ямочками на щеках. В фате. Чую я, сон в руку – найдешь ты себе хорошую жену, а не эту вертихвостку!
— Бабуль, ну какая жена! Если родная мать не захотела за Илюшей ухаживать, кто согласится?
А на следующий день бабушка не проснулась. Так что сон в руку, видимо, был, только вот не про то – теперь она деду водичку приносит, а не маленькому Илюше.
Что теперь делать, Василий не знал. Мать с похоронами помогла, даже приехала сама, но все равно пришлось потратиться, просить у нее стыдно было. Но через пару недель мать сама позвонила и сказала:
— Я сиделку твоему сыну нашла. Платить ей я буду, не переживай.
Такая щедрость Василия удивила, и он хотел сначала отказаться, сказать, что ничего ему от нее не нужно, но передумал – тут уже не до гордости, когда лекарство у сына заканчивается.
Почему-то он ждал взрослую опытную женщину, таких он много в больницах повидал, пока Илюшу возил, все они на его бабушку в молодости были похожи – деловитые, простые, дело свое знают. Но, видно, мать и тут решила сэкономить – прислала какую-то выпускницу, девчонка сразу призналась, что это ее первая работа.
— Не переживайте, я курсы специальные прошла и все умею, – сказала она бойко, а у самой голос дрожит.
Можно было бы позвонить матери и сказать, что пигалица эта не справится с Илюшей, но говорить с матерью совсем не хотелось. И Василий решил подождать, может, и правда курсы эти для чего годны.
Девушку звали Марина. И названивала она ему каждые полчаса.
— Василий Петрович, это нормально, что он икает?
— Подержите его вертикально. И к спинке что-нибудь теплое положите, полотенце можно утюгом нагреть.
— Василий Петрович, он так тяжело дышит, я боюсь!
— Марина, ингалятор, я же говорил вам…
Ну и все в таком духе.
Но через пару недель она освоилась и вроде стала лучше справляться. Правда, Василию пришлось на другую работу устроиться – рабочий день у нее был до шести, а ему еще вернуться надо успеть. Пришлось пойти на стройку, там график свободный был, но все в черную. Обещали хорошо заплатить, но вот когда…
Выходные Василий теперь проводил с сыном – девица эта даже за дополнительные деньги не могла на выходных работать, китайский она, видите ли, учила. Щебетала все, что хочет туда на стажировку поехать, иглоукалывание изучать. Смешная была эта Марина, наивная, не стой его бабушки – только та телевизору всегда верила, а эта интернету.
В день рождения Илюши, впрочем, Марина приехала и в выходной – привезла ему воздушный шар, он их очень любил, и самосвязанный комбинезон. Василий аж растрогался и позвал ее чай пить – он торт по этому случаю купил. А потом они все вместе гулять пошли – нарядили Илюшу в новый комбинезон, положили его в коляску и привязали к ней воздушный шар, чтобы он смотрел. Василий понимал, что до следующего дня рождения сын может и не дожить, и от этого даже дышать было сложно. Но в тот момент, когда он вез его по солнечной улице, а воздушный шар пытался взмыть ввысь, поддаваясь легкому осеннему ветру, на душе у него было хорошо.
Ингу он поздно заметил, только когда они остановились на пешеходном переходе, его взгляд натолкнулся на ее размалеванное личико. Рядом стояли такие же подружки, похоже, шли на какое-то мероприятие. Инга тоже его не сразу заметила, и лицо ее вспыхнуло и покрылось пятнами. Она отвернулась, что-то сказала своим товаркам и поспешила на другую сторону улицы.
— Кто это? – спросила Марина, заметив его напряженный взгляд.
Василий медленно выпустил из легких воздух и ответил:
— Никто.
— Ну и хорошо, – сказала она и улыбнулась.
Он и не видел раньше, как она улыбается. На щеках у Марины заиграли ямочки, и это словно бы что-то напомнило ему, но что? Голубой шар на фоне такого же голубого неба забился так же сильно, как и его сердце.
Зарплату никак не отдавали. Лекарство заканчивалось, и выхода у Василия не было – пришлось звонить матери.
— Я что, мало тебе помогаю? – раздраженно спросила она. – Ты знаешь, сколько я этой девице плачу? Что за мужик такой из тебя, что ты на лекарство заработать не можешь?
От стыда у Василия даже дыхание перехватило. Что он, и правда, не может сына своего обеспечить? Он отключил телефон и опустил голову – так хотелось, чтобы сейчас подошла бабушка, положила ему руку на плечо и сказала, что все будет хорошо…
Послышались легкие шаги, и на пороге кухни появилась Марина. В руках она держала конверт.
— Вот, – сказала она и положила его на стол.
— Что это? – не понял Василий.
— Это на лекарство. Для Илюши.
Он никак не мог взять в толк – что все это значит?
— Ваша мать мне заплатила. Она хорошо заплатила, вы не думайте. Я же на поездку в Китай копила, а так мне они не нужны – я с родителями живу, у меня все есть.
— Но как же ваша поездка… – растерялся Василий.
Марина пожала плечами.
— Да куда я теперь поеду…
Она робко улыбнулась, и на щеках у нее вновь появились ямочки. А Василий вдруг вспомнил бабушку, и ее сон. И тут же покраснел до корней волос, сам не понимая почему.
— Берите, – сказал она настойчиво. – Так будет правильно.
— Я все отдам, – хрипло произнес Василий, прокашлялся и спросил. — А раз вы не едите в Китай, так, может, зайдете к нам на выходных? Погуляем, как в прошлый раз…
Марина снова улыбнулась и ответила:
— С удовольствием…