— Сонечка, так нельзя! – невысокая светловолосая женщина присела на корточки перед девочкой, сжимающей в руках куклу.
Девочка была похожа на хрупкого фарфорового ангелочка. Нежное личико, точеные ручки-ножки и кудри по плечам, нарядное платьице, капризно надутые губки и упрямая складочка между бровками.
Ангелочек явно был недоволен.
— Можно! – девочка отвернулась от матери, искоса поглядывая на ее реакцию на свое требование.
— А я говорю, что – нельзя! Отдай девочке ее куклу!
— Она теперь моя!
— Как это?
— Вот так! Я хочу ее! И она – моя!
Тут даже мама ангелочка растерялась. Рев хозяйки куклы был слышен на весь двор.
— Соня, ты слышишь, как плачет девочка?
— Да.
— Ей не жаль игрушки. Она плачет потому, что ты ее обидела. Если бы ты попросила у нее куклу, то она дала бы тебе поиграть с нею. Или не дала бы. Это ее кукла, понимаешь? Ты не можешь брать чужое. Нельзя!
— Могу! И буду! – Соня все-таки разревелась. – Не отдам!
Мать девочки, Алена, растерянно огляделась по сторонам. Хозяйка куклы ревела в голос, и ее мама уже направилась через площадку прямо к Соне, чтобы навести порядок и забрать игрушку своей дочери.
— Простите! Мы обязательно вернем вам игрушку! Дайте нам минутку, пожалуйста!
— Совсем обнаглели? – мать обиженной девочки в выражениях стесняться, видимо, не привыкла. – Минутку вам?! Немедленно верните игрушку!
Алену тут же как подменили. В таком тоне она тоже разговаривать умела.
— И что же вы сделаете? – насмешливо прищурившись, Алена отодвинула дочь, прикрыв ее собой, и сложила руки на груди. – Грозите? Видимо, недавно живете в нашем доме и еще не всех знаете? Ну-ну!
Прием, как всегда сработал безотказно. Женщина словно запнулась, открыв, словно рыба, беззвучно рот пару раз, но нужных слов так и не найдя, поразмыслила немного, а после все-таки собралась с мыслями, и выдала:
— И знать не хочу! Игрушку вернули!
Алена, понимая, что скандала удалось избежать, повернулась к дочери и уже строго, без всякого заигрывания, сказала, протянув руку:
— Соня! Куклу!
Губы Сонечки дрогнули, она пустила слезу, но мама смотрела на нее так, что девочка поняла – лучше выполнить приказ. Ссориться с мамой в данный момент точно не стоило.
— На! – Соня сердито шмыгнула носом, сунула куклу в руки матери, и бегом кинулась к подъезду.
— Соня, стой! – Алена, не глядя, протянула куклу своей собеседнице, и побежала вслед за дочерью.
Машина, которая ехала по двору слишком быстро, остановиться просто не успела… Тормоза взвизгнули, чей-то испуганный крик догнал Алену, и она, еще не видя, что случилось, поняла – страшное…
Соня лежала, разметав кудряшки по нагретому солнцем асфальту, и казалось, что она просто спит, уютно прижавшись щекой к ладошке…
Алена упала на колени и протянула было руки, чтобы поднять дочь, но ее схватили за плечи и грубо оттащили от ребенка.
— Не смей! Ее нельзя трогать!
Та женщина, с которой Алена только что выясняла отношения, держала ее крепко, двумя руками, и не давала коснуться Сони. Алене захотелось врезать ей как следует, схватить на руки дочь и бежать… Только, вот, куда?!
Перед глазами замелькали черные мушки и Алена поняла, что сейчас грохнется в обморок. У нее всегда было низкое давление, а при стрессе организм иногда давал сбой и Алена просто уплывала в небытие, отключаясь от безумия окружающего мира.
Но сейчас ей этого сделать не позволили. Женщина, державшая ее, вдруг влепила Алене увесистую пощечину, перехватила ее, освободив руку, и вытянула из кармана телефон.
— Соберись! Сейчас я скорую вызову! Не смей отключаться!
Соседи, которые уже гомонили вокруг, вытащив из машины ошарашенного случившимся водителя, с опаской поглядывали на ту, что четко диктовала адрес и причины случившегося, поддерживая Алену и не давая ей скатиться в истерику.
— Возраст! Быстро! Сколько твоей девочке?!
— Пять…
— Год рождения! Фамилию, имя!
Алена машинально отвечала на вопросы и понимала, что темнота отступила. Незнакомка была права. Нельзя распускаться!
Под аркой, ведущей во двор, коротко взвыла сирена скорой, и люди расступились, пропуская помощь.
— Жива! – короткое слово, брошенное уставшим врачом, заставило толпу ахнуть. – Забираем!
Незнакомка изо всех сил ущипнула Алену, проверяя, насколько она в состоянии мыслить и реагировать на действительность, а потом обернулась:
— Мам, возьми Аришу и идите домой! Я поеду с ними!
Пожилая женщина, стоявшая неподалеку и прижимающая к себе зареванную, перепуганную девочку, тискающую в руках злополучную куклу, молча кивнула.
Незнакомка, все еще держа Алену за руку, потянула ее за собой и подошла к медикам. О чем-то коротко переговорила с ними и подтолкнула Алену к машине, куда уже грузили носилки с Соней.
— Поехали!
Позже Алена не могла вспомнить ни дорогу до больницы, ни того, что говорили ей врачи, ни того, о чем она думала в тот момент. Ей запомнилось только одно. Сильные, прохладные почему-то, пальцы, которые сжимали ее руку крепко и уверенно.
Немного отпустило Алену только после того, как ей сообщили, что Соня пришла в себя и зовет маму.
— Иди! – короткий приказ, руку Алены освободили, и она тут же машинально потянулась следом за той, что отступила в сторонку, пропуская ее к дверям, за которыми ждала Соня. – Иди, не бойся! Я никуда не уйду! Подожду тебя.
Алену подтолкнули, и она вдруг опомнилась. Что это она?! Там же Сонечка!
— Мама…
Голосок дочери был слаб, но ни страха, ни боли в привычном обращении не было.
— Девочка ваша почти не пострадала. Мы, конечно, понаблюдаем за ней пока. Нужно исключить последствия удара. Пока, кроме пары синяков, меня ничего не волнует. Но лишний контроль не повредит. И вы не волнуйтесь! А, главное, ребенка своего не волнуйте лишний раз. Дети ведь все чувствуют! – врач пропустил Алену к кровати, на которой лежала Соня и подмигнул девочке. – Напугала ты маму!
— Я не хотела…
— Знаю! Отдыхай! Я попозже к тебе зайду.
Врач вышел, а Алена осторожно присела на край кровати.
— Сонечка…
Больше всего сейчас Алене хотелось обнять дочь, прижать ее к себе так крепко, как делала она это, когда Соня только появилась на свет. Тогда Алене казалось, что они одно целое. Словно и не было родов, и их разделения…
Соня вцепилась в руку Алены так, словно боялась, что мама исчезнет.
— Не уходи!
— Я никуда не уйду, маленькая! – Алена все-таки потянулась к дочери и осторожно обняла ее.
Она все еще боялась, что может навредить ребенку. Сейчас, когда до нее начало доходить то, что случилось, она вдруг поняла, насколько была права та женщина, что все еще ждала, наверное, за дверью палаты. И почему-то именно сейчас Алена поняла, насколько глупо и нелепо выглядела их ссора во дворе. Подумать только! Поругаться из-за какой-то игрушки! И она хороша! Выпендривалась что-то… Даже, кажется, грозила… Стыдно-то как!
Алена машинально оглянулась на дверь палаты, но та была закрыта. Безмятежная такая, белая дверь. За которой Алену ждал ее стыд…
Она давно уже перестала задумываться на подобные темы. Жила, как живется. Старательно, методично отучая себя реагировать на окружающих и их мнение. И связано это было не только с тем, что Алена, в силу своей деятельности, вынуждена была обрастать зубами и когтями. Попробуй-ка быть иной, работая в отделе кадров крупной корпорации… Это было лишь одной из причин того, что она постепенно превращалась в черепашку, обрастая панцирем недоверия и неприятия. Тут смешались в кучу и люди, и кони, и много чего еще, но основой всему была личная жизнь, которая у Алены складывалась весьма непросто.
Дверь в палату приоткрылась, и Алена машинально прижала палец к губам. Соня так и уснула, вцепившись накрепко в ее руку и даже во сне сжимая ее так, что Алене было немного не по себе.
— Как она? – шепот был еле слышным и Алена указала незнакомке на соседнюю кровать, которая была свободна.
Та присела на краешек и снова спросила:
— Что врач? Как твоя девочка?
— Не знаю… — выдохнула Алена, боясь снова окликнуть уже отвернувшуюся от Сони беду.
— Боишься сглазить? – собеседница Алены усмехнулась, но как-то грустно и по-доброму.
— Я не суеверная, — Алена подтянула простынку, которой была укрыта Соня, повыше, и только в этот момент сообразила, что не знает, как зовут женщину, которая держала ее за руку. – Меня Алена зовут.
— Настя, — женщина протянула руку и осторожно коснулась колена Алены, ободранного об асфальт. – Обработать надо.
— Потом…
— Кота пожалей! Суп из него невкусный получится, – отрезала Настя, и вышла из палаты.
Через минуту она вернулась, неся в руках флакончик с перекисью и кусочек ваты. Алена стиснула зубы, когда влажная ватка коснулась ее колена, а Настя вдруг сделала то, чего не делал для нее никто после того, как мамы не стало. Она вдруг нагнулась и подула на ранку, приговаривая:
— У кошки боли, у собачки боли, а у Аленушки – заживи…
Алена сама от себя не ожидала такой реакции. Она всхлипнула вдруг совсем по-детски, разом забыв и про свой возраст, и про броню, которую старательно создавала все эти годы, и про то, что она совершенно не знает эту странную женщину, которая сидела напротив, ласково приговаривая, и до того похожа была в этот момент на Аленину маму, что становилось не по себе.
— Реви! Так лучше! Нужно стресс снять. Попрошу у девчонок валерьянки для тебя.
Настя снова вышла из палаты, а когда вернулась, Алена уже взяла себя в руки и была безмерно благодарна невольной своей помощнице за то, что та проявила такую деликатность.
— Пей! – Настя протянула Алене стакан.
Та приняла стакана и застучала зубами о его край.
— Совсем худо? Может, что посерьезнее? – Настя нахмурилась.
— Нет! – покачала головой Алена. – Нельзя! Мне спать сейчас нельзя. А если Соня проснется?
— Ничего страшного. Я же здесь.
Настя сказала это так просто и спокойно, что Алена ей поверила – не уйдет. Не бросит ни ее, ни Соню. Почему-то сейчас ей было особенно важно, чтобы эта женщина не ушла…
— Извини… — Алена посмотрела на Настю, и та легко улыбнулась в ответ.
— А ты – меня. Некрасиво вышло.
— Да уж… Соня у меня очень контактная. Но иногда на нее что-то находит.
— Все дети такие. Ариша моя тоже так умеет. А мы с тобой – куры.
— Кто?! – Алена удивленно подняла брови.
— Куры. Раскудахтались, заскандалили, и забыли, что рядом дети. Сколько ни борюсь с собой, а ничего поделать не могу! – развела руками Настя. – Там, где дело касается Арины, у меня падает забрало. И все! Держите меня семеро! Стыдно всегда после просто невыносимо! Я уже и к психологу ходила. Но мне, наверное, не повезло со специалистом. Он сказал, что такая реакция – это норма. Наболтал мне с три короба о том, что раз ребенок так тяжело достался, то для меня каждый выпад в ее сторону – это повод для агрессии.
— А почему тебе Арина тяжело досталась?
— Я ее долго ждала. Не поверишь, даже по монастырям ездила, хотя в Бога особо до того, как мамой стать придумала, не верила.
— Погоди, ты же молодая совсем. Что значит, долго ждала?
— Молодая? – Настя хмыкнула. – Сколько мне по-твоему?
— Не знаю, — протянула Алена, внимательнее присмотревшись к собеседнице. – Около тридцати?
— Вот, что значит хороший косметолог и гены. Мне сорок три, Алена.
— Сколько?! – Алена ахнула.
— А приятно все-таки, когда тебе дают меньше на десяток, чем есть на самом деле! – Настя вдруг улыбнулась так широко, по-детски открыто, что Алена удивилась.
Как они вообще могли поругаться? Как могли стоять друг против друга и сыпать какими-то глупыми фразами? Как могла она так увлечься этой ерундой, что Соня…
— Эй! Не смей, слышишь?! – Настя подалась к Алене и взяла ее за руку. – Не надо! Ты ничего не изменишь, если будешь грызть себя! Радуйся!
— Да чему, Господи?! – вырвалось у Алены.
— Твой ребенок жив! Этого мало?
Вопрос прозвучал так веско, что Алене ничего не оставалось, как кивнуть в ответ.
— Много…
— Вот и цени это! Она отдохнет, придет в себя, и вы поедете домой! Пусть не сегодня. Но очень скоро! И все у вас будет хорошо!
— Ты так говоришь, как будто точно это знаешь…
— А тут и знать нечего! Мама моя говорит, что если беда обошла стороной, то нужно сказать спасибо, и не оборачиваться. Нельзя смотреть назад. Только вперед. Там продолжение твоей сказки.
— Почему сказки?
— Она так в детстве мне говорила. Рассказывала сказки на ночь, а потом приговаривала, что у меня своя. И какой она будет – зависит во многом от меня. Как я захочу, так и случится. Надо только очень-очень захотеть! А это не всегда получается.
— С Ариной у тебя получилось.
— Да… Получилось…
— Настя, можно я спрошу? – Алена поерзала на краю Сониной кровати. Рука у нее, которую держала дочь, затекла, но Алена знала, как только она попробует осторожно отнять свои пальцы, Соня тут же проснется.
— Почему я так ответила?
— Да!
— Потому, что мне пришлось выбирать. Либо любовь всей жизни, либо ребенок… Мой муж оставил меня, когда узнал, что я беременна.
— Как так?!
— А вот так. Он был против повторного эко. А я подделала его подпись и сделала то, что считала нужным. Обманула его. И он мне этого не простил.
— Ты так хотела ребенка?
— Больше жизни. У нас было две процедуры. И обе неудачные.
— А как же…
— А Ариша наше чудо. То самое, которого не бывает. Каждый раз я проходила через ад, готовясь к процедуре, а она пришла так тихо и незаметно, что я даже не поняла поначалу, что жду ребенка. А когда уверилась в том, что это правда, муж узнал о подделанных мною документах.
— Почему он ушел?! Ведь мечта ваша сбылась!
— Потому, что мы договорились не врать друг другу. Никогда. Еще в то время, когда начали встречаться. Нам было тогда всего по шестнадцать, но мы так хотели, чтобы между нами всегда было все честно… Я очень виновата перед ним…
— Он видится с дочкой?
— Сейчас – да. Но первое время даже знать не хотел о ребенке. Ему понадобилось очень много времени, чтобы понять – я не отказывалась от него ради дочери. Я просто выбрала их обоих. Разом, понимаешь? Не могла не сделать то, что сделала… И когда он это понял, наконец, то стал приезжать. И я позволяла ему забирать ребенка. Понимала, что не имею права лишать ее возможности обрести отца.
— Мудро…
— Нет, – покачала головой Настя. – Просто правильно.
— А теперь?
— А теперь у Арины два родителя, которые не живут вместе. Мы общаемся. Даже на отдых ездим иногда большой компанией. Родственники с его стороны и с моей. Бабушки, тетушки, двоюродные и троюродные братья-сестры Арины. Она растет в той семье, которую мы готовили для нее. Только мама и папа не вместе…
— Это очень печально… — Алена сжала пальцы Насти, даря ей ответную поддержку в благодарность за клонившийся к закату день, показавший, как много можно потерять и обрести за мгновение.
— Да. Но я надежды не теряю! – Настя вдруг озорно улыбнулась. – Он всегда меня любил. И я верю, что и сейчас любит. Просто гордость ему покоя не дает. Подумает еще немножко, и, возможно, одумается. Я уже миллион раз у него прощения просила. Надо будет – еще сто миллионов раз извинюсь. Глядишь, и сработает!
— Удачи!
— Спасибо. Скажи, а ты…
— Хочешь спросить, как у меня на личном фронте?
— Ну…
— Да нет здесь никакого секрета. Я только недавно потеряла статус главной грешницы этого города.
— Ничего себе! – Настя усмехнулась. – А я думала – это мой статус.
— Нетушки! Не примазывайся к чужой славе! Нечего! – Алена невесело рассмеялась и поправила подушку Соне.
— Расскажешь?
— А что тут особо рассказывать? Я – любовница. Та самая разлучница, про которую столько анекдотов. Глупых и пошлых. А на деле-то все это вовсе не так.
— А как?
— Больно, Настя. Так больно, что забываешь, как дышать. Ты идешь по этому пути, не подозревая о том, что параллельно с тобой идет еще одна женщина. Со своими мечтами и планами. С верой в то, что ее любят… А потом оказывается, что и ни ее, и ни тебя, никто никогда не любил… И есть ты, есть она, и есть дети… Которые друг другу – брат и сестра. Но им об этом не сказали. Некому было сказать. Ведь мамы даже не знали, что существуют в одной вселенной, но в параллельных мирах…
— Ты не знала, что он женат?
— Нет. Не знала. А когда узнала, было уже слишком поздно. У меня была Соня. А в другой семье… В настоящей семье… У него подрастал сын… Наследник. Разве можно было сравнивать его с моей дочерью? – Алена грустно усмехнулась. – Нет, конечно!
— Вы расстались?
— Да. В тот же день, как наши дети познакомились.
— Ничего себе! А как это получилось?
— А мы, с настоящей женой моего возлюбленного, привели их на подготовку к школе в один детский центр. Мне посоветовали отдать туда Сонечку чуть пораньше. Чтобы не было нагрузки, и она спокойно освоила весь положенный объем занятий. Соня у меня не очень-то крепкая девица. Болеет часто. Поэтому, в сад она не ходила. Сидела дома с няней. Вот эта самая няня и открыла мне секрет. Ее подыскал для нас Сонин папа. А потом оказалось, что она нянчила его сынишку до того, как приняла на себя заботу о Сонечке. Малыш пошел в детский сад и няня перешла к нам. По наследству… Мы с этой няней впервые привели Соню в детский центр, и я попросила ее забрать дочь после занятий. А она увидела в коридоре своего подопечного, да и ляпнула: «Смотрите, это же Сонечкин братик!». Она не хотела ничего плохого. Просто вырвалось. Няня наша совершенный одуванчик. Бесхитростный и милый. Дети ее обожают.
— Она до сих пор работает у тебя?!
— Конечно. Зачем мне ее выгонять? За правду? Это все пустое. Я даже благодарна ей за то, что все открылось. Ведь, иначе я так и не узнала бы, возможно, что мой мужчина вовсе не мой…
— А как же ты не догадалась?
— Что у него семья? А это, Настя, высший пилотаж в искусстве обмана. Он ведь так выстроил свои графики, что ни я, ни она, ни о чем не догадывались. Для меня он работал дальнобойщиком. А для нее – прорабом на каких-то далеких стройках, для выезда на которые нужны были бесконечные командировки.
— А на самом деле?
— Руководил транспортной компанией. Поэтому и денег у него хватало на обе семьи. И врать особо не приходилось. Ко мне он даже пару раз приезжал на фуре. Соня была от нее в восторге… Она вообще больше всего на свете любит играть в машинки. К куклам никакого интереса раньше не проявляла. Поэтому, весьма удивила меня сегодня. Папина дочка…
— Вы общаетесь?
— Нет. Он выкинул нас из своей жизни сразу, как только я узнала правду. Всегда был трусоват. Мы общаемся с его, бывшей теперь уже, женой. Они развелись около года назад. А мы с ней, как бы это ни странно звучало, нашли общий язык.
— Ого! И как вам это удалось?
— Дети. Мы можем делить или не делить что угодно и кого угодно, но только не их. Что плохого в том, что они будут знать друг друга? Тут мы совпали. Обе хотели еще хотя бы одного ребенка, но «наш» муж был категорически против. А так – все случилось. У Сони теперь есть брат.
— Сказала бы я, что это слишком высокие, в моем понимании, отношения, но, пожалуй, промолчу. Для меня это какой-то недосягаемый потолок женской… мудрости, что ли… Я бы так не смогла, наверное…
— И не надо! Поверь, не стоит даже думать об этом! Это настолько сложно и так больно, что я лишь недавно смогла поднять, наконец, голову и посмотреть на небо. До этого мне было просто стыдно это делать. Я не понимала, как можно было быть настолько слепой и недалекой, чтобы позволить так обращаться с собой…
Они помолчали.
Соня завозилась, просыпаясь. Настя встала, на цыпочках добежала до двери, и махнула рукой на прощание.
— Я побежала. Привезу вам вещи. Неизвестно же, насколько вы тут застряли.
— Спасибо… — Алена никак не могла взять в толк, как эта женщина за каких-то пару часов смогла так войти к ней в доверие и добиться того, чего не мог добиться уже очень давно никто – откровенности. Ей казалось сейчас, что с души словно сняли огромный ржавый запор. – Погоди! Тебя же не пустят! Часы приема уже закончились, наверное.
— Меня – пустят. Я не говорила? Я работаю здесь. Только в другом отделении. Я – врач. Детский кардиолог.
— Ничего себе! Теперь понятно, почему ты меня не подпустила к Соне. А я сердилась…
— Значит, у тебя тоже есть шлем.
— Что?
— Ну, шлем! И забрало… Которое иногда падает!
Соня удивленно распахнула глаза, услышав мамин смех, и даже не понимая, по какому поводу веселье, вдруг рассмеялась так звонко и радостно, что Алена охнула и чуть не разревелась. Настя исподтишка погрозила ей кулаком и прикрыла за собой дверь в палату.
А утром, на следующий день, эта простая белая дверь откроется и Алена просияет, когда Настя протянет ей большую садовую ромашку.
— На! Погадай на досуге! Мало ли! Вдруг, твое новое счастье где-то рядом бродит!
А потом подмигнет Соне:
— Привет, барышня! Я тебе подружку привела.
Арина покрутится рядом с кроватью, прижимая к себе сразу двух кукол, а потом протянет одну Соне.
— Видишь? Она такая же, как и моя. Правда, красивая?
— Очень.
— Я знала, что тебе понравится! А как ты ее назовешь?
И две женщины переглянутся между собой, тая улыбки, и в мире станет на несколько близких друг другу людей больше.
Ведь так просто быть другом кому-то, когда этого по-настоящему хочется.
Автор: Людмила Лаврова
