После ухода из жизни отца Даша с мужем решили продать дом в деревне. Даша ждала ребёнка, нужны деньги, чтобы купить квартиру побольше.
Стоял тёплый сентябрь. Даша смотрела на деревню и не узнавала. За год понаставили высоких заборов, на месте старых развалюх появились новые дома с разноцветными крышами. Только их дом остался прежним.
Стас остановил «Тойоту» перед крыльцом. Даша вышла из машины и потянулась. Тихо, а от чистого воздуха даже закружилась голова. Она отперла входную дверь и вошла в дом. Он показался ей каким-то съёжившимся, тесным.
Целый год в нём никто не жил. После смерти мамы отец приезжал сюда один. Участок большой, но он ничего не сажал, ходил в лес, на рыбалку. Он и в прошлом году рвался сюда, хотя уже болел сильно. Говорил, здесь дышится легче, воздух лечит.
В начале мая они привезли его сюда. Только в доме Даша поняла, как сдал отец. Не сможет он жить здесь один. И она уговорила его вернуться с ними назад, в город. Через месяц он слёг, а в конце сентября умер.
Они со Стасом жители чисто городские, не будут сюда приезжать часто. Далековато от города, да и отпуск привыкли проводить на море. А без постоянного пригляда дом начнёт разрушаться. Он уже выглядит заброшенным. Вот и решили продать, пока он ещё крепкий и ухоженный. Если с возрастом и заскучают по тишине и деревенскому воздуху, то купят дом поближе к городу.
На глазах Даши выступили слёзы от навалившихся воспоминаний. Дом остался в наследство от бабушки с дедушкой. Сначала умерла мама, потом один за другим ушли бабушка и дедушка, а в прошлом году отец.
Даша стояла перед портретом молоденькой девушки на стене. Стас внёс сумку с вещами, подошёл к Даше, обнял сзади.
— А я не видел у тебя такой фотографии. Сколько тебе на ней? – спросил он, глядя на снимок.
— А это не я, это мама. По-моему, ей здесь шестнадцать или семнадцать, в школе ещё училась.
— Ты на неё очень похожа. Я подумал, что это ты. – Он заглянул ей в лицо. – Давай ведро, я схожу за водой, и ты вскипятишь воду на чай.
Даша хлюпнула носом и пошла на кухню. Вернулась она с цинковым ведром.
— Оно перевёрнутое стояло. Но ты сполосни его. Колонка через два дома от нас, — сказала она, подавая ведро мужу.
— Да помню я. – Стас вышел из избы, поскрипывая пустым ведром.
Даша вернулась на кухню, включила электрическую плитку, но та не загорелась. «Пробки вывернуты», — вспомнила она. Пробки стояли на полке под счётчиком в комнате. Она ввернула их, потрогала ладошкой — металлический диск нагревался.
Даша осмотрелась. Ничего она не будет брать отсюда, разве что мамину фотографию. Надо к соседям сходить, предложить, может, кому вещи понадобятся.
После чая Даша зашла к соседке. Их дома не разделял высокий забор.
— Продавать будете? – спросила соседка тётя Таня.
— Да, — кивнула Даша.
— Зайду, посмотрю, правда, своего барахла хватает. Другим сказать?
— Конечно, — обрадовалась Даша.
Она вернулась домой. Стас выбирал, что можно сжечь. Всё равно печку нужно топить. В доме сыро. Стас занялся печкой, а Даша полезла на чердак по прогибающейся под тяжестью её тела лестнице.
— Может, лучше я? – спросил муж, оторвавшись от бумаг на столе.
— Нет, я сама.
Раньше Даша боялась залезать на чердак. По ночам над головой слышались чьи-то шаги. Кто-то ходил по чердаку. Отец говорил, что это коты шастают или дом скрепит, остывая после жаркого дня. Но Даша всё равно накрывалась с головой одеялом и так засыпала.
Солнце проникало на чердак через небольшое квадратное окошко. Пылинки плясали в его луче, как живые.
— И ничего здесь нет страшного, — сказала вслух Даша.
От её голоса тени в углах съежились. Она старалась не задевать крупные паутины, свисающие с крыши, натянутые между верёвками, на которых бабушка сушила белье в дождливую погоду. Даша открыла одну из коробок. В ней лежали ёлочные игрушки. «Надо же, — удивилась она, — бабушка с дедушкой ставили ёлку». Она никогда не была здесь зимой.
В другой коробке лежали игрушки. Даша их не помнила совсем. В углу стояла прялка. Ничего здесь нет нужного. Даша подошла к краю лаза, оглянулась. Взгляд зацепился за уголок книги или тетрадки, торчащий из-под доски под самой крышей.
Она вернулась, потянула за уголок и вытащила общую тетрадь. Листы желтые, слипшиеся от влажности и времени. Даша увидела записи под датами. Догадалась, что это дневник. Мамин дневник.
Нехорошо читать чужие дневники. Мамы уже нет столько лет, а её мысли, записанные на пожелтевших листках, остались. А с другой стороны, для чего писались дневники? Для того чтобы когда-нибудь их кто-то прочитал. Почему же мама его спрятала под самой крышей?
Даша села на перевёрнутое старое ведро и решила полистать тетрадь, посмотреть краешком глаза, о чем мечтала мама. Некоторые записи были длинные, подробные, но чаше всего в несколько предложений.
Даша открыла страницу наугад и стала читать.
21. 06. 1988. Вчера приехал Сергей. Каким же красивым он стал! А сегодня встретились на речке. Он уже плавал, когда я пришла купаться. Увидел меня, вылез из воды. Выше меня на две головы, не меньше. Рядом с ним почувствовала себя слабой и маленькой…
23.06. Он сказал, что я красивая, и так смотрел на меня, что стало жарко. Думаю только о нём…
Даша оторвала глаза от тетради. Она знала маму, как маму, и совсем не знала её девушкой, влюблённой в какого-то парня, не в отца. Ей стало неловко. Имеет ли она право читать? Разве ей самой понравилось бы, чтобы кто-то копался в её мыслях, жизни? Но Даша никогда не писала дневников, считала это занятие пустой тратой времени. Записывать всё подряд, чтобы в старости перечитывать и удивляться собственной глупости? Бред. А с другой стороны, если есть что скрывать, не прятать нужно было дневник, а уничтожить.
Любопытство пересилило, и Даша стала читать дальше. Она торопливо пролистала несколько страниц, где мама описывала поцелуи с Сергеем признания в любви к нему.
25.08. Он уехал, и я не знаю, как жить дальше. Была бы птицей, полетела бы за ним. Вряд ли он приедет на следующий год. Будет поступать в институт. Неужели это всё? Я не хочу, я не могу без него.
Вот и развязка. Бедная мама. Она как-то сказала Даше, что без печального опыта и разочарований люди не могли бы ценить радости жизни. Теперь понятно, что она имела в виду.
Судя по следующей дате, мама вернулась к дневнику через семь лет. Наверное, она оставила его в деревне.
6.07.1995. Стас уговорил меня поехать в деревню к отцу. Он перешёл на новую работу, отпуска у него не будет. Не хочет, чтобы я свой провела в душном городе. Да и отцу нужно помочь. Обещал приезжать в выходные. Отец обрадовался. Вчера испёк пирог, получилось почти как у мамы. Молодец, держится, хотя до сих пор переживает её уход. Интересно, дома тоже стареют? Он показался мне маленьким и тесным.
Даша удивилась, что они с мамой подумали одинаково, приехав сюда после долгого перерыва.
Изменилась я, а не дом. Мне в нём тесно теперь. Видела Сергея. Возмужал. Издали поздоровались, и я сразу ушла в дом. Видела из-за занавески, что он смотрел на окна. Всё, твой поезд ушёл. Я замужем и люблю своего мужа. Хотя сердечко забилось, чего уж скрывать…
7. 07. Он пришёл на реку, когда я полоскала бельё. Я поскорее ушла. Не хватало ещё, чтобы нас видели вместе. Но он так смотрел, что мне захотелось провалиться сквозь землю или уехать отсюда. Трусиха. Просто не буду его замечать.
Даша пролистала слипшиеся страницы. На развороте увидела засушенный цветок. Она попыталась его достать, чтобы он не мешал читать, но он туже рассыпался. Даша сдула сухие обрывки лепестков.
15.07. Что я натворила?! Мне нет оправданий. Ведь я люблю мужа. Как я буду смотреть ему в глаза после всего этого?..
16. 07. Олег позвонил и сказал, что не сможет приехать в эти выходные, едет в командировку. И хорошо, что не приедет. Я боюсь его видеть, боюсь выдать себя. Нельзя из-за минутной слабости разрушить наши отношения, семью. Хм. Какая командировка в выходные? Может, у него тоже кто-то есть? Ага, у самой рыльце в пушку, а туда же, ревную. Сам виноват. Зачем отослал меня сюда? Зачем оставил одну?..
24. 07. Приехал Олег. Как же я соскучилась по нему. Чувствую себя дрянью… Сергея трудно избегать. Стоит выйти из дома, он тут как тут… Господи, за что мне всё это?
25. 07. Отец с Олегом ходили на рыбалку. Олег поймал щуку и радовался, как ребёнок. Попросил сфотографировать его с ней. Через неделю кончается отпуск. Вернусь в город и всё забуду…
Даша открыла последнюю запись, датированную шестым августа. Между страницами лежала порванная пополам записка: «Серёжа, мне нужно поговорить с тобой. Жду на нашем месте в одиннадцать».
Что мама хотела сказать ему? Почему разорвала и не отдала записку? Она снова приехала к отцу в деревню? Даша чувствовала, что не нужно читать, пусть тайна останется тайной. Но дневник не отпускал, притягивал магнитом тайны. Даша отлистала страницу назад и прочла: «Сергей завтра уезжает. Сказать ему или не стоит? Пусть ничего не знает. Олег так обрадовался, что я беременная, что не даёт ничего делать по дому. Глупый. А до этого я не таскала с колодца вёдра с водой? Прощай… (мама зачеркнула слово так, что прорвала ручкой бумагу). Я не скажу ему. Я люблю Олега. А то, что между нами было — сумасшествие, затмение, ошибка. Может, всё-таки это ребёнок Олега? Господи, пусть и будет так».
На этом записи оборвались. «Получается, что мама изменила отцу с этим самым Сергеем? Вот какую тайну мама прятала в дневнике. Зачем только прочитала. Отец меня обожал, его принцессой называл, баловал. Ах, мама, что ты натворила?! А ведь все считали вас идеальной парой…»
— Даша, ты где? – раздался снизу голос Стаса.
— Здесь. – Даша встала и помахала ему рукой из лаза. – Сейчас спущусь. – Она посмотрела на тетрадь. «Снова засунуть её за доску? Нет. Те, кто купят дом, могут найти и прочитать. Хватит, что она узнала тайну». Даша стала спускаться с чердака вместе с тетрадкой.
— Что это? – спросил Стас.
Даша на минуту замялась.
— Мамин дневник. У тебя лицо в саже.
— Дома жарко, я окна открыл, а то задохнёмся ночью. Пойдём на речку?
Даша вошла в избу, положила тетрадь под стопку пожелтевших газет на подоконнике, взяла полотенце с мылом и вышла к мужу.
Стас долго умывался, отфыркиваясь и брызгаясь. А Даша всё думала о мамином дневнике, коря себя за любопытство. Нет, она не думала о маме плохо, и всё же…
— Ты что такая? О чем думаешь? Ностальгия или что-то другое? – спросил за ужином Стас.
— Я прочитала мамин дневник. Не всё. Но то, что узнала… Не знаю, как к этому относиться.
— Люблю семейные тайны. Она что, кого-то убила? Или наколдовала и у соперницы сдохла корова? — Стас округлил глаза.
— Да ну тебя. Я серьёзно, — обиделась Даша.
— Что же тогда произвело на тебя такое впечатление, что ты ничего не видишь вокруг? — Стас показал на плитку.
Даша ахнула – она положила на неё хлеб и даже не заметила. Хорошо, что хоть не включила её. Она взяла хлеб и села напротив Стаса за стол.
— Она написала, что изменила отцу. И про меня написала… – Даша запнулась, она не могла произнести вслух.
— Ты хочешь сказать, что твой отец не твой отец?
— Получается. – Даша вскинула на мужа полные слёз глаза.
— Там что, так и написано было? — уточнил Сергей.
— Она и сама не знала, — тихо сказала Даша. – Мама со школы была влюблена в Сергея. Понимаешь, дневник начинается с этой любви. Но там ничего не было. Они не виделись семь лет, а потом мама приехала сюда без отца, и они снова встретились. Мне показалось, что она и записывать стала, чтобы разобраться в своих чувствах. И только здесь. Но она любила отца. Я знаю. Они даже ссорились редко. Я потому и влюбилась в тебя, что ты такой же, как мой отец, — торопливо объясняла Даша, не замечая катившихся по щекам слёз.
— Мне приятно, – улыбнулся Стас. – Послушай, даже если и так, как ты говоришь, твой отец был настоящим отцом, он любил тебя, растил. Каждый имеет право на ошибку.
— Что ты говоришь? Ты мог бы мне изменить? Так просто? – возмутилась Даша.
— А ты? – ответил вопросом Стас. Даша смутилась, не зная, что сказать. — Не думаю, что для твоей мамы было всё просто. Я её не застал, но мне кажется, она не была легкомысленной. Дай тетрадь.
— Зачем? – испугалась Даша.
— Я сожгу её. Не было ничего, поняла? Олег Яковлевич твой отец. И всё. И не надо осуждать маму. Домысливать можно сколько угодно. – Стас вскочил и ходил по кухне. Вдруг он остановился напротив Даши. – А какая у тебя группа крови?
— Третья, — не понимая, к чему он клонит, ответила Даша.
— А у отца? Ты должна знать, ты с ним сдавал анализы перед операцией — Стас пристально смотрел на Дашу.
— Третья, — не задумываясь, сказала Даша.
— Вот! – радостно воскликнул Стас. – У вас с ним одна группа крови, значит, он твой настоящий отец.
— А вдруг у того, другого, тоже была третья группа? – усомнилась Даша.
— Вряд ли. Такие совпадения маловероятны. Мама запуталась просто. Думаю, она и сама потом поняла, что Олег Яковлевич твой отец. Я уверен. Так что тащи тетрадь. Поставим точку в этих сомнениях.
Даша принесла тетрадь. Стас сунул её в печку, открыл трубу и поджог. Но тетрадь долго не занималась огнём, словно не хотела прятать от мира свои секреты. Потом всё же вспыхнула.
Ночью Даше приснился сон, будто мама стояла на берегу речки и звала кого-то, манила рукой. А потом оказалось, что это не мама, а она, Даша, но зовёт не отца и Стаса, а незнакомого мужчину. Даша проснулась и попыталась вспомнить его лицо, и не смогла. В избе было жарко. Футболка прилипла к телу. Даша откинула одеяло. Дом скрипел, и ей снова показалось, что по чердаку кто-то ходит.
На следующий день они отдали соседям приглянувшиеся вещи. Пока Стас выносил из дома пакеты и укладывал в багажник, Даша стояла у машины, стараясь запомнить лес вдалеке и голубое чистое небо. Какая-то женщина на берегу реки звала обедать Серёжу. Не дождалась, ушла в дом напротив.
Даша дала бы ей лет сорок пять. «Маме сейчас было бы пятьдесят два, — подумала она. – А может, это жена того самого Сергея?»
— Ну что ты копаешься? Так мы до ночи не уедем отсюда, — накинулась она на Стаса, укладывавшего в багажник очередной пакет.
— Даш, ты что? Иди лучше и посмотри, не забыл ли чего, — удивлённо произнёс Стас.
Даша с радостью убежала в дом. Видеть этого самого Сергея ей не хотелось. Но когда она заперла дом и подошла к машине, через дорогу стоял мужчина и смотрел на неё. Даша растерялась.
— Здравствуйте. Уже уезжаете? – крикнул он ей.
— Да, но мы ещё приедем, — ответил ему Стас из машины вместо Даши. – То торопила, теперь застыла. Мы едем? – спросил он у жены.
Даша села на пассажирское сиденье, стараясь не смотреть в сторону мужчины. Но отъехав немного, она всё же оглянулась. В тающем облаке пыли он смотрел им вслед.
— Это Сергей. Он узнал меня. Я же похожа на маму, — сказала Даша, повернувшись к лобовому стеклу.
— Узнал в тебе дочку своей первой любви. Что из того? – Стас прибавил звук в динамике, машину заполнил голос Стаса Пьехи: «Повяжи эти нити на запястье и тебе будет счастье, счастье, счастье». – Всё, домой. – И Стас стал весело подпевать.
«Ему хорошо, это же не его родители», — подумала Даша обиженно, но Стас так заразительно пел, что она тоже начала подпевать. Сначала тихо, а потом они уже вместе орали, перекрикивая голос Стаса Пьехи.
Через три недели они продали дом. Показывать его покупателям и оформлять документы Стас приезжал один. Даша плохо себя чувствовала. Они купили квартиру, когда она уже ходила с большим животом. При переезде куда-то потерялась мамина фотография. Даша перерыла все вещи и не нашла. Исчезла вместе с маминой тайной и дневником.
Даша решила, что так даже лучше…
«У каждого есть тайный сундучок ужасных воспоминаний. Непрощаемые себе до смерти поступки. Неизжитые оскорбления. Роковые ошибки. Нахлынет вдруг — и стон наружу: боль и стыд жжёт. Сквозь всю жизнь»
Михаил Веллер «Всё о жизни»
«Люди не хранят дневники для себя. Они хранят их для других как секрет, о котором не хочется рассказывать, но при этом хочется, чтобы о нём знали все. Единственный надежный сейф — твоя собственная память, в которую никто не может залезть без твоего ведома»
Мэрилин Мэнсон