-Нинка, Нинка, открывай, открывай…
Эти крики выдернули меня из пелены мутного сна.
— Чтоб тебя, — выругался я,- опять эта Нинка устраивает дебош, я посмотрел на часы, пять утра, вот же…
-Нинка, — долбили в дверь нашей трёхкомнатной квартиры.
Да нашей, моей Нинкиной и бабы Шуры.
Это коммунальная квартира, а придётся вставать и идти давать люлей, Нинке и тому кто стучит не баба Шура же пойдёт.
Я подошёл к дверям.
-Кто?
-Открываай, ты кто? Нинкин хахаль? Убью…, убью обоих.
-Слушай, успокойся, а, я сосед Нины, время пять утра.
-И чё, падла, открой, или я за себя не отвечаю, Нинка, Нинка,убью.
-Ладно, будь по твоему, — я рывком открываю дверь и выставляю вперёд кулак, получи фашист гранату. Брызги крови летят в разные стороны, я ударяю бойца ребром ладони по горлу, затем добавляю сверху локтём, мужик оседает.
Откуда — то выползает худющая, обтрёпанная Нинка в грязной ночнушке, беззубая и лохматая и падает на колени перед мычащим мужиком.
-Генааа, Геночка, — воет она, — убили, убилииии.
-Нина, я последний раз предупреждаю, ты совсем не понимаешь?
Мужик мычит, трясёт головой и ползёт на коленках в квартиру, я выпихиваю его.
-Куда же его, Толик?
-Мне плевать, — пожимаю я плечами.
-Тогда я уйду с ним.
-Иди. Мне -то что?
-Толя, Толенька, он больше не будет. Пусти нас, а?
Она ползает около моих ног, пытается поймать за колени.
-Он не зайдёт.
-Мы тихонько, вот так, тихонько, ради того что между нами…ну что мы в детстве это…были друзьями.
Мне хочется напомнить Нине, что мы не были друзьями и быть у нас ничего не могло общего, она младше меня на шесть лет, малявка опустившаяся до состояния блохи, таракана, и то они не вызывали такое омерзение.
Я помню её милой, белокурой девчонкой, во что же ты превратилась, Нина.
Я хочу захлопнуть дверь оставить её там, на площадке, с мычащим телом, но повернувшись натыкаюсь на два огромных испуганных серых глаза на маленькой, грязной мордашке, в облаке белых кудрей.
-Мама…
Иди, чтобы тихо, не дай бог. — зашипел я на Нинку.
-Мы тихо, Толя, спасибо, идём, идём Гена, идём.
Они ковыляют мимо меня, глаза тоже уходят, на тоненьких ножках, в белой рубахе до пола.
Вот же, ещё ребёнка завела, -проносится у меня в голове.
Утром на кухне улыбающаяся баба Шура готовит кашу себе и малышке Нинкиной.
-Что Толя, не привычно? — спрашивает баба Шура, — я так обрадовалась что ты вселился, а то нам с Катюшкой так страшной иной раз бывает, — она кивнула на малышку, — садись завтракать, я вот оладушков испекла, Катька любит.
Девочка была чистенькая, одета в чистые же вещи.
Заметив мой взгляд, баба Шура сказала что присматривает за малышкой, стирает на неё, кормит.
-Когда Нина не пьёт, так она всё для Катьки делает и для меня, а как запьёт, оёёёй.
Добро пожаловать в новую жизнь, поприветствовал я себя и взял вкусный, пухлый и румяный оладушек.
Вечером, когда я пришёл с работы, на кухне меня ожидали все обитатели нашей весёлой квартиры, как то баба Шура, Нина с фингалом и Катя.
-Ну,- говорит баба Шура и толкает в бок Нину.
-Прости, Толь, — отводит Нина глаза в сторону.
-Да ладно, — говорю я.
-Не ладно, Толя, не ладно — баба Шура прицыкнула на Нину, — ты знаешь что эта бессовестная удумала, иии, чумичка. Она ведь, Толя заявление со своим Геной на тебя писать хотели.
Я повернулся к Нине.
-Прости, простииии, — захныкала соседка и упала на колени.
-Да ну тебя.
Я поел, поболтал с бабой Шурой, погладил по головёнке Катьку и пошёл в свою комнату.
Комната.
Да.
Она раньше, когда -то давно, была целым миром для меня, я жил с бабушкой в этой комнате, не всегда, когда родители были в командировке, а там они бывали часто.
Баба Шура тогда была моложе, ещё у неё был сын, дядь Рома, он разошёлся с женой и жил в той комнате, в которой живёт теперь Нина.
Нина жила в квартире напротив, у неё была полная семья, что-то случилось с ней такое, что девчонка пошла по наклонной.
Насколько я помню, родители её были простые граждане, может и выпивали конечно, но никто не видел их пьяными, шатающимися и тому подобное.
Комната.
Моя комната.
Та, что досталась мне от бабушки.
Мне захотелось здесь пожить.
После развода с женой.
Я оставил всё сыну. Да так получилось. Не мог же я делить с сыном двухкомнатную квартиру?
В разводе всегда виноват…муж.
Что? Не так? Скажите это моей бывшей жене.
Я виноват в том что она пошла на лево, это я виноват что родился неудачником и не зарабатываю миллионы, это я во всём виноват.
Я приехал в комнату бабули, кто сказал что переживать могут только женщины, мужчина тоже может.
Просто не рассказывает подруге, не называет жену плохими словами, не бежит в салон, не веселится с натугой, показывая всем своим видом, что ему плевать.
Мужчина просто переживает.
Ну это я про себя.
Ночью опять начали долбить в дверь, я услышал шлёпающие шаги, потом приглушённые голоса хлопнула дверь и наступила тишина.
Утром зарёванная Катька сидела на кухне, а баба Шура её успокаивала.
-Никуда она не пропала, первый раз что ли? Не плачь, у нас теперь дядь Толя есть, он за нас заступится.
-Она что в сад не ходит?
-Ходила, Толя, да эта запила, ооой.
-Хочешь в садик? — спросил я у Катьки.
Девчонка кивнула.
-А кто же её только водить будет?- задумался я.
-Так я могу, Толя, ты только помоги, а так и вещи у меня есть её, всё новое.
Катька смотрела на меня своими лучистыми глазами.
Нина появилась через три дня, трезвая.
Сказала что в завязке.
Сводила Катьку в больницу, я позвонил знакомому, быстро прошли комиссию.Через неделю Катя торжественно сияя глазами пошла в садик, с мамой.
Забирала её уже баба Шура.
Потому что Нина была в драбаган.
Нина уходила, приходила, пропадала на несколько дней. Опять заявляла о том что она в завязке и опять уходила.
Мы жили с бабой Шурой и Катькой, одной семьёй.
Я понял что привязываюсь к девчонке, так же я знал что это из-за сына, общаться с которым я мог только два раз в неделю.
Сын любил меня, но всё же это ребёнок, а его легко подкупить игрушками и хорошим отношением.
Так и произошло с моим мальчиком.
Он рассказывал мне как хорошо они живут и дружат с дядей Юрой, рассказывал какие большие наборы конструкторов дарит ему дядя Юра, где они бывают.
Я проигрывал в материальном плане, но я не сдавался.
-Папа, а кем ты работаешь?
-Я? Я, сынок доктор, врач.
-Фууу.
-Почему фу, — опешил я.
-Ты делаешь больно людям.
-Нет, сынок. Я наоборот делаю людям добро, я лечу их. Они становятся здоровы и счастливы.
-Аааа, — сын посмотрел на меня, — понятно. А дядя Юра работает в большущем таком доме…Он там зарабатывает деньги, чтобы возить нас с мамой везде и покупать игрушки.
Катька была моя отдушина.
Катька и баба Шура.
Всё свободное время мы проводили на кухне, я по-тихоньку затеял ремонт, всё что касалось по мужской части привёл в порядок, иногда к нам присоединялась Нина, которая всё реже и реже была трезвой.
Она плакала, не спускала с рук Катьку, а потом опять пропадала.
Однажды я привёл домой сына, мы привели квартиру в порядок, всё покрасили, отмыли коридор и кухню и даже Нинину комнату, ведь она больше не водила собутыльников к себе, а приходила только отсыпаться, всё чаще она пропадала из дома на три пять, семь дней.
Я привёл домой Славку, они сначала настороженно смотрели с Катей друг на друга, а потом с визгом носились по комнатам изображая пиратов.
-Пап, я не хочу домой, у вас так весело, папа, а можно я ещё приду?
-Конечно, сынок.
В следующий раз мы опять пошли к нам домой, баба Шура напекла пирогов, Славка с Катькой играли в первооткрывателей, стоя на диване в моей комнате они гребли воображаемыми вёслами и смотрели в воображаемые подзорные трубы.
Нина была дома, она со слезами умиления смотрела на детей.
В тот день она осталась дома, она плакала на кухне и рассказывала, видимо уже не первый раз, грустную историю своей загубленной молодой жизни.
Моя эйфория от встреч с сыном продолжалась недолго.
Людмила, моя бывшая супруга, запретила мне водить сына к нам домой, Славка тосковал по Катьке, Катя естественно по Славику.
-Ну раз не разрешают ходить в гости, мы пойдём другим путём,- сказал я сыну.
-Это как, папа?
На улице была весна, хорошая такая, зрелая, листва зелёная, птички поют, солнышко светит.
Баба Шура, Катька и я со Славкой, полюбили гулять в парке, вот где было раздолье и никто не мог нас ни в чём упрекнуть.
А потом мы ели пирожки и бутерброды, запивая чай, разлитый в бумажные стаканчики из большого термоса.
-Нечаев, — говорила морщась бывшая жена, — ты настолько…настолько…ай, что там говорить. В следующий раз я дам тебе денег, чтобы ты сводил ребёнка в Бургерную или Пиццерию, это она так отреагировала на рассказ Славки о пирожках и бутиках.
-Я не хочу никуда идти, я люблю бабушки Шурины пирожки, и папины бутики и чай из термоса.
-Не прививай ребёнку свои вкусы, — прошипела мне в лицо Людмила.
А потом они уехали заграницу, на целое лето, отдохнуть перед школой ребёнку, так мне сообщила Людмила.
-Я хотел поехать со Славиком в Геленджик, к родителям, они там же теперь живут.
На твои копейки, что ты платишь ребёнку, даже в Геленджик билеты невозможно приобрести, — уколола меня Людмила.
Родители ждали меня с внуком, я отговорился сильной занятостью и лето проводил на работе, да с Катькой с бабой Шурой.
-Нин, давай тебя закодируем предложил я.
-Бесполезно, Толик, пропащая я, меня только Катька держит, а то я давно бы уже у Ромы была.
Я уже ни раз слышал такое от неё и всё пропускал мимо ушей. А в этот раз заинтересовался.
-Что ты думаешь Катьку -то у неё не забирают,- помолчав начала баба Шура, — внучка она моя, Катя -то.
-Какая внучка, опешил я.
-Родная, Толик, Ромкина дочь.
-Дядь Ромина?
-Его самого, да-да, в отцы годится, он с матерью твоей в одном классе учился, умный был, парнишка, головастый. На хорошей должности работал, жена была, всё как полагается.
Детей не было у них, она не могла иметь,жена-то, а он так любил её, согласился так жить.
Попивать начал потом, всё больше и больше, ну а кто терпеть будет, выгнала она его, а куда же ему?
Ко мне конечно, комнату выкупила я тогда, старичок помнишь жил?
Да вот у него, его дети забрали к себе. Слушай, когда они снюхаться успели, она тогда ещё несильно пила, так, весёленькая бегала.
Вот и навеселили, Катьку -то, эххх.
Они ведь и пить тогда бросили, чёрт их не знает, может и правда любовь была промеж ними.
Он знаешь, Толя, даже помолодел, и она причупурилась, причёски делать стала. Готовит, моет, они в квартире Нинкиной жили тогда, родителей у неё не стало рано, может из-за этого она такая, неприкаянная.
Катьке год был, когда его не стало,болезнь свалила, поздно обратился к врачам, а она держалась, держалась и запила. Квартиру продала, ко мне жить пришла, я разве выгоню? Катерина -то вылитая я в детстве.
Вот такая история, Толя.
Прошло лето, приехал сын, он рвался ко мне, жена не пускала.
Катьку в первый класс отводили мы с баб Шурой, Нина не пила, она лежала в больнице, я знал что ей осталось недолго.
Приходил к ней, мы подолгу говорили. У Нины вдруг проснулась жажда к жизни, она планировала как вылечится, как они с Катькой заживут.
В тот вечер она попросила меня не оставлять Катьку с бабой Шурой, а утром её не стало.
Мы сидели на кухне, баба Шура, я и Катька, а так же ещё две пожилые соседки, никто не говорил ничего плохого про Нину, все жалели её и называли бедной девочкой.
-Дядя Толя, а ты будешь моим папой? — спросила меня девочка. Мы замерли.
Вы думаете легко разведённому мужчине получить опеку над ребёнком? Над чужим ребёнком? А уменя получилось, у нас получилось.
Мы плакали все трое, от радости.
Затеяли ремонт, настоящий, я получил повышение, зарплата стала достойнее.
На следующий год Людмила с чего -то вдруг расщедрилась и отпустила Славку с нами в Геленджик, я потом уже узнал что они живут в нашей бывшей квартире, вдвоём со Славкой, щедрый дядя Юра куда-то исчез.
Мо родители уже были в курсе, что у них появилась внучка, я отвёз свою большую семью, включая бабу Шуру к морю, побыл с ними и уехал домой.
Пока они грелись на солнышке, я делал ремонт.
Славка всё чаще оставался у нас, осенью, когда началась школа, однажды Людмила попросила меня взять Славу на неделю, потом на месяц а потом и вовсе пришла к нам сама и попросилась пожить.
Мы пустили её в комнату Нины, Катька всё чаще остаётся ночевать с «тётей Людочкой», они шепчутся о чём-то на кухне, ох уж эти женщины.
-Прости её, Толь — просит бабба Шура, — детям нужна мать.
-Прости её, папа, — просят мои дети, — она больше не будет.
Я пока не решил.
Но мы живём в нашей кварире, все вместе, а сегодня Людмила пригласила меня поговорить, на свидание в общем, как я понимаю.
Я не наивный юноша, не питаю надежд, с женщинами мне всегда было тяжело находить общий язык, Людмила моя первая и единственная любовь.
Как будут дальше развиваться события, я не знаю.
Но пока я счастлив, пока есть силы защищать мой хрупкий мир, я буду это делать.