Маленькой Любе было всего четыре года, когда она осталась с мамой вдвоем. Куда делся ее папа, она не знала. Мама ей не говорила, только плакала часто, прижимая дочку к себе и повторяла:
— Мы справимся, доченька. Не я первая, не я последняя.
А потом мама заболела. К ней часто приезжала врач, слушала ее долго, выписывала какие-то рецепты, а за лекарствами ходили или сосед дедушка Гриша, или мамина сестра тетя Вера. Она приходила часто, но не надолго. У тети Веры был муж и сынок Виталик. Ей было всегда некогда.
Иногда тетя Вера готовила им еду и убегала. Маме приходилось вставать, кормить Любу, мыть посуду и снова ложиться в кровать. Так и жили, не очень весело, конечно. Тетя Вера несколько раз хотела забрать Любу к себе, но девочка отказывалась.
Она не любила Виталика, он дразнил ее, не давал игрушки. Да и маму было жалко. Как она останется тут одна? Мама говорила:
— Ничего, Вера. Мы справляемся. Спасибо тебе, что помогаешь.
В это утро выходного дня сердце у Веры было не на месте от какого-то дурного предчувствия. Они собирались с семьей на дачу, но тут прозвенел телефонный звонок. Это был сосед ее сестры дед Григорий.
— Вера, — сказал он тревожно. – Не пойму чего-то, что с Галей, соседкой. В дверь звоню, слышу, девчушка подбегает и молчит. Так пару раз. Потом я спросил у нее, как, мол, мама. Она ответила, что спит. И так уже три раза в течение часа. Не нравится мне это что-то.
Вера пару раз набрала номер сестры, но безуспешно, и она тут же попросила мужа отвезти ее к ней. Открыла дверь своим ключом, осторожно вошла в квартиру и сразу в спальню.
Галя лежала в кровати бледная, с исхудавшим лицом, немного запрокинутым вверх. На полу рядом с ней сидела Люба и держала маму за руку.
Вера боялась поверить своей страшной догадке, но когда тронула сестру за плечо, все поняла. Подхватила на руки Любу и отдала ее мужу, чтобы он унес девочку в машину.
Пришел сосед Григорий, они позвонили в скорую. Очень маленькая надежда еще теплилась в душе Веры, но и она угасла с приездом врачей.
Это было большое горе, страшное. Хотя бы потому, что ребенок остался сиротой. Все попытки разыскать отца Любы оказались тщетными. Никаких концов. Долго совещались, обдумывали ситуацию, и все же решено было оставить Любу в семье. Где один ребенок, там и два.
Но и очередная беда не заставила себя долго ждать. Потеря мамы не прошла для девочки бесследно. Она видела ее в последнюю минуту перед расставанием, как она лежала вся в цветах, такая чужая, такая далекая. Любу не подпустили к ней, только показали и увели.
И когда Люба маленьким своим сердечком поняла, что мама больше никогда к ней не вернется, она глухо застонала, долго не могла успокоиться и наконец перестала говорить. Совсем.
Порой она смотрела на тетю так, будто хочет что-то сказать, но тут у нее кривилось личико, ротик бесшумно открывался, а из глаз начинали течь крупные слезы.
Тетя Вера прижимала девочку к себе, гладила по волосам и говорила:
— Маленькая моя, хорошая, Любушка. Все пройдет, пройдет. Вот увидишь. Ты у нас умница, доченька…
Люба успокаивалась. Верила она своей тете или нет, сказать трудно. Врачи так и говорили:
— Наберитесь терпения. Будет нелегко. Но речь должна восстановиться. Со временем.
Вере пришлось бросить работу. Утром она отправляла мужчин из дома. Муж отвозил Виталика в сад, после работы забирал. Мальчику было строго запрещено обижать Любу. Теперь он давал ей свои игрушки, пытался играть с ней. Но по большей части девочка была безучастна.
Сидела на ковре и смотрела, как он гоняет свои машинки из одного конца в другой. Иногда они рисовали или раскрашивали картинки. Но и тут Любу хватало минут на десять.
Потом она тихо уходила и пряталась в уединении. Сядет, подогнет ноги коленями к подбородку, обхватит их руками и сидит молча, как нахохлившийся воробушек.
Так прошло почти два года. Вера с мужем и сыном очень старались, но ничего не помогало. Люба не разговаривала, хотя все хорошо понимала. Врачи разводили руками. Надо, мол, в столицу ехать или заграничным специалистам показать.
Но последний вариант отпадал сам собой. Откуда такие деньги?! А чтобы ехать в Москву, тоже средства нужны. Вера уже работала в соседнем супермаркете на кассе с восьми до одиннадцати вечера.
Целый день дома с Любой и на хозяйстве, вечером на работе. Муж как оцепенел, стал серьезным и озабоченным. Племянницу не обижал, конечно. Иногда занимался с ней.
Зимой они втроем с Виталиком выходили во двор, играли в снежки, лепили снеговика. Мальчик бегал радостный, возбужденный. Люба следила за ними, но в снежки не играла, только молча собирала снег в кучки.
Она часто смотрела на небо. Тетя Вера читала ей сказки про ангелов, которые живут на облаках, она пыталась их разглядеть. А еще тетя говорила, что там ее мамочка, она видит ее, но Люба не верила. Мама не могла быть там и просто смотреть на Любу. Она бы спустилась, прижала ее к себе и не отпустила.
В этот день тетя Вера с Любой ездили к врачу. Они долго о чем-то серьезно беседовали.
О чем, Люба не понимала, да и не прислушивалась. Она рассматривала плакаты на стене, мало ей понятные картинки, угадывала буквы, которые уже знала.
Затем доктор, приятная женщина, разговаривала с Любой, спрашивала, может ли она сказать «а» или «о». Девочка кивала в ответ, открывала рот, но беззвучно. Тогда она подвела свою маленькую пациентку к плакату и спросила:
— Можешь показать, где здесь тётенька на картинке? А дяденька?
Люба показывала, врач гладила ее по голове и говорила, что все обойдется. Нужно потерпеть. И опять вставал вопрос о специалистах, и у тети на глазах наворачивались слезы. Любе было ее жалко.
После врача они отправились домой, а по дороге было решено зайти за Виталиком в садик и забрать его пораньше. Дворик детского сада был маленький и уютный. Рядом с крыльцом стояла скамеечка, и Люба уселась на нее.
— Ну, ладо, я быстренько. Посиди пока тут и отсюда ни шагу, поняла? – спросила тетя Вера.
Люба кивнула, она снова посмотрела на облака и улыбнулась невидимым ангелам.
И тут она увидела котенка! Он сидел невдалеке, маленький, испуганный.
«Наверное, тоже потерял маму», — подумала Люба.
Девочка подошла, взяла его на руки и прижала головку к своей щеке. Он лизнул ее, и Люба беззвучно заплакала от щемящей жалости к этой крошке. Он тоненько мяукнул и устроился поудобнее у нее в руках.
— Люба! Ты что делаешь?! – услышала она строгий голос тети Веры. — Он же уличный, грязный!
Она выхватила котенка из рук Любы и посадила его под лавку. Достала упаковку влажных салфеток, тщательно вытерла руки ее и свои, а в стороне стоял Виталик и с грустью смотрел на котенка. Тот запрятался подальше, и его мордочка чуть высовывалась наружу.
Они втроем направились к выходу. Тетя Вера продолжала недовольно бурчать что-то про блох. Виталик шел молча. Но тут Люба вырвала свою руку и бросилась назад. Достала из-под лавки котенка и прижала его к себе.
Подбежал Виталик и погладил маленькую пушистую головку с острыми ушками. А к ним уже приближалась сердитая тетя Вера.
— А ну брось кота, я тебе сказала! – как можно строже проговорила она.
— Не брошу…, — вдруг прошептала Люба, размазывая слезы. – Он маленький, он без мамы.
Тетя Вера присела на одно колено рядом с племянницей, обхватила ее вместе с котенком за плечи и сказала тоже очень тихо:
— Любочка, доченька… Ты заговорила? Повтори, ну пожалуйста, не молчи.
Она утерла девочке слезы, а Люба произнесла:
— Можно взять его домой, тетя Вера?
Вокруг них радостно запрыгал Виталик, тетя Вера почему-то заплакала и сказала чуть срывающимся голосом:
— Возьмем, конечно, возьмем!
Так все вчетвером и явились домой. Пушистика назвали Дымок, это был мальчик, как выяснилось. Дома тут же накормили. Люба сидела рядом и не отходила от котенка ни на шаг.
Глава семейства принял новость о появлении котика в доме спокойно, а вот то, что племянница заговорила, привело его в полный восторг!
— Что же ты молчала, Любочка?! Хотела котенка, так бы и сказала. Давно бы завели!
Все дружно рассмеялись, включая Любу. Она и сама не знала, почему так долго молчала, но зато теперь разговорам не было конца. Девочка ожила, стала общительной. Ее определили в подготовительную группу вместе с Виталиком. Скоро ведь в школу.
Брат никому не давал сестренку в обиду, а в доме наконец наступило то умиротворенное спокойствие, которое бывает, когда в дружной семье все счастливы и здоровы.