Павел подходил к родному дому. У калитки на столбике сидел большой безобразный кот. Набычившись, котяра, покрытый шрамами, с рваными ушами, смотрел на него, как на заклятого врага…
Паша ехал домой. Ох и побила его жизнь, помотала по северным стройкам и приискам. Семьёй он так и не обзавёлся, хотя случилась однажды любовь с симпатичной толковой женщиной, оставшейся одной с маленькой дочкой на руках.
Только не получилось у них настоящей семьи, да он, молодой, горячий, и не старался, за что теперь, вспоминая былое, часто корил себя. Всё думал успею, уж на мой-то век невест хватит, а вот, однако, и не хватило.
Когда успели пролететь годы, так и не заметил. Ему казалось, что он ещё молодой и всё у него впереди. Крутя баранки грузовиков по северным просторам, не заметил, как начали белеть виски, чётко обозначились морщины и сутки за рулём стали не интересным приключением, а тяжёлым испытанием на прочность.
Радовало только то, что сумел заработать хорошую северную пенсию и денег подкопил немало, обеспечив приготовившуюся к атаке старость. Силы ещё есть, и особо горевать нет причин, а что было, то быльём поросло…
Поначалу намёрзшийся на севере Паша мечтал о своём доме на Черноморском побережье, но какая-то неведомая сила тянула его в родные места. Туда, где на окраине старинного русского города на Волге, в большом бревенчатом доме столько лет ждала его старая мать. Этот дом часто снился её блудному сыну.
Последний раз Павел был дома семь лет назад. Его поразили произошедшие изменения. Дом состарился вместе с матерью, оба стали словно ниже ростом.
У мамы появилась привычка украдкой отирать выступающие слёзы при виде сына.
— Что же ты, сынок, так и не женился? Чувствую, что не увижу я внуков, так хоть сам-то приезжай. Ну неужели у нас тут хуже? И не надо слать деньги, мне пенсии хватает, ты только приезжай.
— Приеду, мама, скоро приеду, не горюй.
Ещё тогда он впервые задумался над тем, чтобы окончательно вернуться домой, но откладывал из года в год, всегда находились какие-то причины. А сейчас он лежал на полке в купе и сквозь дрёму думал разные думы, назойливо лезшие в голову.
Почти год назад ему позвонила мать, сообщив, что заболела и её забирает для лечения к себе в областной младшая сестра, тётя Нина. Мать слёзно просила его приехать.
— Приезжай, поскорее, тут дом сиротой остаётся, да кот мой умница и красавец Васенька. Взять его с собой я не могу. Валя пообещала подкармливать, я ей денежку на него оставила, но в дом к ней он ни за что не пойдёт.
Паша, сынок, ведь он у меня одна живая душа в доме. Я с ним и поговорю, и посоветуюсь, если надо, и посмеюсь, и поплачу. Пусть он и животинка бессловесная, а всё мне на душе легче и не так одиноко. И кажется мне, что он всё понимает…
“Чудная стала мать”, — слушая её, думал сын.
— Ты уж не дай ему погибнуть. А то сердце кровью обливается, случись со мной что, он никому не нужен. Кот-то, конечно, характерный. Он не любит, чтобы на него кричали. Ты его лаской, лаской, сынок.
— Мама, ну что ты, как ребёнок малый, из-за кота целую трагедию устроила. Скоро приеду и всё будет нормально. Ты давай лечись, это самое главное, и ни о чём не переживай!
Мать не унималась:
— Обещай мне за него!
— Обещаю, мама…
— Береги моего Васеньку!
На следующий день сын отправил матери деньги на лечение. Так получилось, что после этого разговора его перевели на другой участок, где он работал напоследок как проклятый, чтобы обеспечить в будущем себя и мать по высшему разряду.
Уволился Павел почти через год, поздней осенью. За это время матери сделали две операции, после которых пожилая женщина медленно, но уверенно восстанавливалась.
Павел решил выспаться под размеренный стук колёс. Утром будет его остановка в областном центре, где живёт тётя Нина и лечится мать. Сначала он заедет к ним с подарками, проведает, а потом уже домой.
Не успел он уснуть, как на очередной остановке в его купе поселили двух весёлых и общительных пассажиров. Познакомились, разговорились, ну и, как водится, без выпивки дело не обошлось.
— Давайте, мужики, за знакомство, что ли!
Тот, что постарше своего спутника, вынул из небольшого чемоданчика бутылку коньяка и кое-какую закуску. Люди простые, хорошие, ну как тут откажешься.
Утром Павла еле добудилась проводница:
— Вставай, твоя станция через десять минут!
Голова была тяжёлая, как чугун. Двух его чемоданов, норковой шапки и дублёнки не было. У Павла упало сердце. В одном из них за подкладкой были спрятаны деньги. Выручило то, что он упал спать прямо в пиджаке, где в потайном кармане лежал паспорт и около ста рублей, иначе остался бы без копейки.
Его шатало, голова раскалывалась, всё было как в тумане от полстакана коньяка. Павел понял: опоили и обокрали. Он бросился к проводнице:
— А где те двое, что ехали со мной?
— Они сошли, ночью была остановка. А что случилось?
Почти до обеда Павел провёл в милиции, пока внимательный капитан задавал вопросы, составляя протокол. Описали похищенные вещи, точную сумму денег и перешли к приметам подозреваемых.
Павел с трудом вспомнил, что у того, кто помоложе, был изуродован мизинец на правой руке, часть которого отсутствовала.
— Найдёте, товарищ капитан?
— Будем искать. Внимательнее надо быть, гражданин, а не пить в пути с кем попало. Медицинская помощь требуется?
— Нет.
На улице было холодно. Павлу дали какое-то старое пальто, которому давно место на помойке, и выглядел он как бомж. Бледный, небритый, с синяками под глазами, с дрожащими руками, без вещей и подарков — форменный оборванец.
Как он в таком виде покажется на глаза матери и тётке? Нет, надо быстро купить хоть какую-то тёплую одежду и ехать домой, а приехать позже…
Побывав в ближайшем универмаге, он купил куртку и шапку. На последние деньги приобрёл билет до дома и тут же продал “командирские” часы с надписью “За ударный труд”.
Надо было как-то выкручиваться. Его уже трясло не столько от отравленного напитка, сколько от злобы на воров и самого себя:
“Взрослый битый мужик, купился, как пацан!” — негодовал мужчина.
Волнуясь, Павел подходил к родному дому. У калитки на покосившемся столбике обветшавшего забора сидел какой-то зверь.
Приглядевшись, Павел понял, что это большой безобразный кот с мордой, покрытой шрамами, рваными ушами, опалённой подранной шерстью непонятного серо-буро-коричневого цвета.
Набычившись, котяра смотрел на него, как на заклятого врага.
Павел хотел открыть калитку, но кот поднялся на крупные сильные лапы, выгнулся дугой и, прижав уши, зашипел, обнажив внушительные клыки, его покоцанная шерсть встала дыбом. Он предупреждал незваного гостя, чтобы тот убирался подобру-поздорову.
Павел помнил его с последнего приезда игривым котиком-подростком, не имеющим ничего общего с этим чудовищем.
— Васька, это ты что ли? Не признал меня, Вася?
Грозный страж, услышав свою кличку, немного смутился, но боевую стойку не поменял.
— Ну ты и вымахал, прямо богатырь, только драный!
— Ты бы, мил человек, его не трогал. Этот кот почище любой собаки будет, они с ним и не связываются, — посоветовала проходящая мимо старушка с авоськой, — он только меня пропускает потому, что кормлю. А ты кто ж такой будешь? Неужто Пашка?
Это была тётя Валя, мать его одноклассницы.
— Я, тёть Валь. Не узнала?
— Приехал, значит. Как там мать-то у Нины?
— Нормально, поправляется потихоньку.
— Вот и хорошо. Привет ей передавай. У меня цветы её стоят, принесу, и деньги от Васькиных кормовых остались. Молодец, что приехал. Если чего надо, так заходи…
Кот, вспомнив Пашу, спрыгнул на землю.
— Ну, веди, Вася, домой.
Ключ был на месте. Когда Павел зашёл в дом, Васька был уже там, проскочив через задний двор. Внутри был порядок, который так любила мать. Всё, как всегда, только цветов на окнах не было, на мебели лежала пыль, и холодно…
Павел затопил печь, слазил в погреб за картошкой и огурцами. Хлеба не было, зато в шкафчике стояли банки с рыбными консервами и тушёнкой. Кот подозрительно следил за каждым его движением широко раскрытыми глазами, в которых разгорался хищный огонёк.
Когда Павел открыл кильку в томате, Васька неожиданно прыгнул на стол, ухватил зубами банку и, разливая заливку, скрылся с нею под печью.
Хозяин оторопел от такой наглости, но выяснять отношения, гоняясь за похитителем, не стал. Он слишком устал и плохо себя чувствовал. Поев, он сразу лёг спать и проспал до обеда следующего дня.
***
Павел, сжав кулаки, побежал к дому Тоньки. Коровка лежала, не в силах подняться, а Васька сидел рядом, с раной на большой голове и трогал кошку лапой — вставай. К нему жались испуганные котята…
Разбудил Пашу напрочь перекрывающий громкое настенное радио, утробный бас кота, сидевшего на остывшей печи.
— Да не ори ты так, даже в ушах звенит! И без тебя тошно.
Одевшись, он отправился в магазин. Васька, как собака, бежал за ним, усиленно делая вид, что гуляет сам по себе. Павел купил хлеба, чая, печенья и бутылку водки.
Нет, Павел не был пьющим, но на душе было так муторно, что сейчас она была необходима, авось полегчает. Расплачиваясь, увидел мороженую кильку и, вспомнив о коте, купил ему увесистый кулёк мелкой рыбёшки.
Васька с независимым видом толокся возле крыльца. На самом деле он, ещё издали почуяв запах вожделенной рыбки, надеялся на щедрость и понимание заявившегося сына бабки.
Он помнил его по последнему приезду к ним. Помнил и не уважал за слёзы своей старой хозяйки. Она читала ему вечерами те три затёртых письма, которые он написал ей за долгие годы отсутствия.
Издали уловив запах рыбы, Васька ликовал — купил! Он сразу оживился и вприпрыжку поскакал к дому, теперь уже впереди.
Дома Паша вывалил рыбёшку в миску:
— Ну что, Васька, мир что ли?
Кот осторожничал.
— Ну на, держи, богатырь ты мой драный!
Кот, наученный за последнее время горьким опытом, давно уже не верил людям. Поманят, а потом отдубасят.
Решившись, он прыгнул к посудине. Схватив её, тяжело унёс на крытый задний двор, где давно не было ни кур, ни козы. Совсем одичал, подумал новоявленный хозяин. Обернулся Васька быстро, притащив в зубах пустую миску.
Павел удивился, неужели он всё съел? Разогрел себе картошку с тушёнкой, оставшуюся от ужина и, не выдержав просящего взгляда кота, положил ему тоже.
Нарезав хлеба, потянулся рукой к посудной полке за бутылкой. В это же самое время Васька запрыгнул на посудницу и столкнул её на пол! Бутылка разбилась вдребезги, ударившись о крепкие дубовые половицы. Спрыгнув, кот схватил миску и метнулся из дома.
Павел готов был поклясться, что он сделал это нарочно, но злости на кота не было. Может, это и к лучшему: не увлекался и нечего начинать. А сейчас дел по хозяйству невпроворот. Скоро на книжку придёт пенсия, надо ехать к матери, некогда горевать, что потерял уже не найдёшь…
Самым удивительным было то, что материн “красавец” подсказывал ему, за что стоит приняться в первую очередь. Кот прямо перед ним заскочил на крыльцо и попрыгал на подгнившей деревянной доске, многозначительно посматривая на Павла. Доска захрустела и провалилась, но Васька успел спрыгнуть.
Починив крыльцо, Паша решил прилечь отдохнуть, но не тут-то было. Васька вскочил на подоконник и, стуча мощным лбом по болтающимся стёклам в рамах, переходил от одного окна к другому. Хозяин послушно закреплял их гвоздиками и замазкой.
После ремонта самого необходимого Вася перешёл к более масштабным работам.
Кот ходил по полуразрушенному забору и требовательно басил, ожидая реакции и действий со стороны Павла. Всем своим видом котяра показывал, что хозяин здесь он, а пришлый блудный сын хозяйки — всего лишь его подручный работник.
— Ну ты, Васька, даёшь, прямо директор, а не кот! — смеялся Паша.
Когда наступало время перекусить, Васька продолжал хватать куски или миску и исчезал вместе с ними. В конце концов Павла одолело любопытство, и он решил проследить за котом.
Тихо прокравшись в крытый двор, он увидел такую картину, что у него, бывалого мужика, сердце дрогнуло и зачесалось в глазах.
Замурзанная отощавшая кошка, похожая своим окрасом на белую с чёрными пятнами бурёнку, делила еду, принесённую котом. Павел так и окрестил кошку — Коровка.
Рядом сидели два маленьких котёнка, похожих на неё, и смотрели во все глаза на картошку с кусочками тушёного мяса, распределяемую строгой матерью.
Как только кто-то из них делал попытку ухватить хоть крошку из миски, тут же в воспитательных целях получал шлепок мамкиной лапой — жди.
Когда всё было разделено, семейство с аппетитом принялось за трапезу…
“Так вот оно что, кормилец Васька-то наш”, — подумал новоявленный хозяин, и от этой картины на сердце стало теплее и спокойнее. Павел стал относиться к коту более дружелюбно, даже приласкать попытался, но Васька был крепкий орешек, его доверие надо было ещё заслужить.
— Что, брат Васька, семью кормить надо? Корми, папаша, — шутил Павел и накладывал в миску побольше. В дом диковатая Коровка с котятами не шла.
Когда до перечисления пенсии оставалось два дня, позвонила мать. Узнав, что дома всё хорошо, просила не приезжать потому, что со дня на день приедет сама.
— Что ты, сынок, будешь опять дом бросать, да деньги катать. Я тебе заранее телеграмму дам, и встретишь меня на автостанции, а здесь меня Нина проводит, — командовала мать, радуясь, что скоро будет дома.
Первым делом Павел побелил печь и до блеска выдраил дом. Пришла тётя Валя с цветами, и они заняли свои законные места на подоконниках. Павел рассказал ей про Васькино семейство.
— Я знаю, это Тоньки Агаповой кошка, она её выгнала.
— Ну, тогда пусть у нас живёт, раз Васька привёл. Мать точно её не выгонит.
— Степановна? Да ни за что! Ой, Паша, как же я за неё рада и соскучилась по ней. Уж скорее бы приехала.
Вечером следующего дня Павел получил телеграмму от матери, она должна приехать через два дня. Он уже и забыл, когда так радовался, как сейчас. Через два дня приедет его самый родной человек, ближе которого нет на всём белом свете.
А утром пропал Васька. Коровки с котятами тоже нигде не было. Поискал, покричал, но никто не отозвался. Павел переживал, что он скажет матери.
После обеда прибежала тётка Валя:
— Паша, там напротив нас у Тоньки Агаповой во дворе её кошка лежит, а рядом ваш Васька. Я видела, как Тонькин мужик их граблями бил.
Павел побелел лицом:
— Кто такой, он наш, местный?
— Да нет, пришлый. Он уж с год тут околачивается. То приедет, то уедет. Денежный, хоть и молодой. Тонька хвалится, что где-то начальником работает. Она теперь только наряды успевает менять. Ходит нос кверху, с соседями и не здоровается.
Павел, сжав кулаки, побежал к дому Тоньки. Так и есть, Васькина Коровка лежала, не в силах подняться, а он сидел рядом, с раной на большой голове, и трогал кошку лапой — вставай. К нему жались испуганные котята.
У хозяина от гнева помутнело в глазах. На его громкий стук в дверь никто не открывал. Он стал барабанить в окно:
— Я сейчас окна разобью! Открывайте!
Дверь открыла Тонька, дыхнув на него запахом спиртного:
— Чего надо?
— Кто кота с кошкой побил? Зови его сюда!
— А тебе что за дело? — отодвинув в сторону Тоньку, на крыльцо вышел молодой мужчина. Лицо его показалось Павлу знакомым. — Ну я побил! Дальше-то что? Это наша кошка. Я её выкинул, а она опять притащилась, да ещё с котятами, ну я её и проучил.
Голос этого человека тоже кого-то напоминал.
— А кота моего за что?
— А твоего кота вообще прибить надо. Смотри, как он мне руки разделал!
Он протянул их, показывая глубокие царапины. Мизинец правой руки был изуродован, половины пальца не было. У Павла похолодело в груди. Это был его сосед по купе, тот, что помоложе. Он не узнал Павла, небритого, в старой фуфайке и надвинутой на лоб потрёпанной ушанке.
— Так что давай, шагай, мужик, отсюда, пока я не разозлился, а то и ты огребёшь…
Не говоря ни слова, Павел, размахнувшись, изо всех сил ударил крепким трудовым кулаком в ненавистное лицо вора. Тот, не устояв на ногах, осел на ступеньки, но тут же начал сопротивляться.
Выскальзывая из-под навалившегося на него Павла, ударил его поддых. И он вырвался бы, воспользовавшись заминкой, но на него прыгнул тяжёлый Васька и стал рвать когтями его спину, быстро превратив белую майку вопящего от боли врага в красную бахрому.
Отдышавшийся Павел вытащил ремень из брюк вора и, завернув назад его руки, крепко стянул им.
— Тёть Валь, позвони в милицию. Скажи, что вора из поезда поймали! Он меня там обокрал вместе со своим дружком! — крикнул Павел стоящей поодаль испуганной женщине.
Во время обыска у Тоньки, в старой бане среди других нашли вещи, похищенные у Павла, которые воры ещё не успели реализовать через свои каналы в соседней области. Деньги не нашли.
Молодой вор сдал своего подельника, опытного уголовника задержали. На допросе Тонька не выдержала и выдала следователю тайник с деньгами, “заработанными” сожителем. Вскоре Павлу вернули похищенное, всё то, что он заработал честным трудом.
Заботливый хозяин договорился с ветеринаром, и тот приходил на дом к больным Ваське и Коровке. Котят забрали себе соседи.
Материн ненаглядный красавец Васенька встретил любимую хозяйку с перевязанной головой, как герой-партизан. На голове его красовалась белая шапочка из бинтов, снять которую не давал жёсткий “воротник”.
Коровка с выбритым зашитым боком первое время боялась всего, но, почувствовав доброту и заботу, привыкла к новым хозяевам, ведь к хорошему привыкнуть гораздо легче, чем к плохому.
Автор НАТАЛИЯ С.