Однажды случилось мне приютить на пару недель молодую мать с младенцем. Ее выставили за порог родные родители. История эта случилась в те далекие времена, когда старшим моим детям было два и три года.
Надя позвонила в слезах:
– Можно мы с Пашкой поживем у вас недельку? Отец сказал, чтобы ноги моей в доме не было – мы с ним чуть не подрались вчера.
Зная, что семья там конфликтная, а папа сильно любит выпить, решила выручить двоюродную сестру:
– Ну… недельку-то потерпим. Приезжайте.
Тут надо сказать, что Пашку, если кто и хотел видеть на этом свете, то исключительно сама Надя. Замуж она вышла случайно – по залету. Никто в ее семье не обрадовался ни браку, очевидно для всех бесперспективному, ни незапланированному внуку. У Нади два младших брата, один из них еще в школе учился, так что матери было чем заняться.
В семье жениха тоже радости не было. Обе стороны понимали, что сами молодые к семейной жизни не готовы и все заботы свалятся на старшее поколение. Все эти опасения сбылись куда быстрее, чем можно было предположить. Надя развелась с мужем еще беременной и свалилась на голову маме с папой за пару месяцев до родов.
Вскоре после рождения сына у нее начался тяжелый мастит, пришлось лечь в больницу, делать прокол. Малыша смотрели бабушка и дедушка. А когда Надя прибыла через три недели домой, началась война за правильное воспитание. Надолго родителей не хватило.
Пашке было месяца три, когда у меня дома раздался этот жалобный звонок с просьбой о приюте. Не успев переступить порог, Надя стала жаловаться:
– Знаешь, я же сначала просила тетку – у нее четырехкомнатная квартира – а она отказала. Представляешь? Живут вдвоем на ста метрах и не могли пустить нас пожить. Тоже мне родственники. Ты же пустила, хотя у тебя всего две комнаты и своих двое сорванцов.
– А давно у них были дети малые?
– Давно, Колька уже студент.
– Ну тогда их можно понять – всю эту суету с непривычки не так уж и просто выносить. А я уже три года с малышами живу: одним больше, одним меньше, на ход, как говорится, уже не влияет.
Уже через день стало ясно, что с такой мамой, как Надежда, на ход влияет все. Она не любила или не умела заниматься ребенком. Смесь начинала разводить, когда сын уже орал от голода, на руки брать его лишний раз не хотела, грязные ползунки – памперсы мы в те годы в основном на улицу надевали детям – бросала засыхать в ванной, разводила вокруг жуткий бардак.
Обнаружив на третий день таз нестиранного детского белья, спросила гостью:
– Надя, ты стирать это все собираешься?
– Не знаю, пока же есть одежда, да и у твоих возьму, если что.
У меня тогда была машина-полуавтомат, но грязные-то штаны надо хотя бы замыть. Куда там! Все это лежало, воняло и засыхало. Собственно, вся ванна была вечно чем-то загажена. Если Пашка спал, Надя спала тоже. Выйти с ним на улицу было для нее неподъемным делом – кажется, они ни разу так и не вышли, иногда он спал на балконе. В основном Надя сидела в кресле, поджав ноги и ныла о своей тяжелой доле и о том, что никому они с Пашкой не нужны:
– Ты знаешь из-за чего мы поругались? Отцу помешало, что вода в ванной шумела в час ночи – это я помыться решила, пока малой спал. А ему, видите ли, на работу в пять утра вставать.
– Надя, ну ты же у них в доме живешь и за их счет. Надо стараться создавать как можно меньше проблем, разве не так?
– Вода – это проблема? А когда мне мыться? Он же орет целый день, приучили на руках носить, пока меня не было.
Всех подробностей уже не вспомню, но суть была простая: мне тяжело, а родители не только не помогают, но и смеют упрекать за каждый косяк. Мне, конечно, пришлось, брать на себя роль миротворца – оставлять у себя эту парочку мы с мужем не планировали. Снимать квартиру ей было не за что, так что нужно было мириться с родителями.
У родителей были свои условия ее возвращения – отец ждал извинений плюс Надя должна была пообещать брать на себя большую часть материнских обязанностей и вести себя по-человечески. Потому что, как оказалось, она могла среди ночи принести орущего младенца бабушке и пойти дальше спать, или вовсе к нему не вставала. Требовала, чтобы мать стирала и готовила – ей, мол, надо отдыхать. Срывалась на всех в доме, как мегера. И в предпоследнюю ссору чуть не облила отца кипятком.
Нынче, наверное, сказали бы, что у нее послеродовая депрессия, но тогда про такого зверя никто не знал. И, честно говоря, пожив с ней пару недель, я бы сказала, что все дело было в махровом эгоизме и распущенности. Когда другая родственница услышала Надины причитания на тему «это какими же надо быть родителями, чтобы выгнать дочку с внуком на улицу?», она ей ответила:
– Нет, дорогая. Ты лучше подумай это ж какой надо быть дочкой, чтобы мама с папой так поступили?
И знаете, я с ней согласна. Потому что уже через три дня мы готовы были заплатить ее родителям, лишь они забрали это счастье обратно. Помню, даже две больших пачки памперсов купили ей на первое время, когда отвезли ее домой – чтобы не сразу все проблемы на деда с бабушкой обрушились.
С тех пор много лет прошло, у Нади во втором браке родились две дочки. Одна недавно развелась и с годовалым внуком к маме в дом вернулась…