— Ах, Ритка-Маргаритка, что же ты к Павлу Сергеевичу такая равнодушная, мимо проходишь, как стеной отгораживаешься? — старшая сестра Ира задумчиво посмотрела на Маргариту, пытаясь понять равнодушие младшей сестры к завидному жениху.
Рита, двадцатилетняя студентка института, со стрижкой каре, которая делала ее чем-то чуть похожей на героиню «Кавказской пленницы», смеялась: — Да ну тебя, Иришка, тоже мне, ухажера нашла!
(художник Алексеев А.Е.)
Павел Сергеевич, тридцатилетний мужчина из соседнего подъезда, старался утром и вечером подгадать так, чтобы столкнуться с Ритой, в которую был тихо и безмолвно влюблен. Работал он следователем, был человеком спокойным, но очень въедливым и настойчивым. Такие обычно делают успешную карьеру, тихой сапой продвигаясь по служебной лестнице.
Рита Павла даже не замечала, и его взгляды и приглашения в кино, на концерты, — на все это отвечала занятостью. Во-первых, Павел Сергеевич ей не нравился, а во-вторых (хотя, наверное, это, во-первых) она была влюблена в одноклассника Геннадия, который работал на заводе. Генка — это ее первая любовь, это ее надежда на счастье, это ее головокружение от его взгляда и его сильных рук, которыми он легко поднимал ее.
Единственное, что обескуражило Риту, так это новость, услышанная от самого Генки, что едет он по комсомольской путевке за тридевять земель – в Сибирь, строить какой-то там поселок среди тайги и снегов.
— Ну, не мог я отказаться, — шептал ей Генка, — да и деньги, понимаешь, Рита, деньги там другие, нам с тобой на все хватит. Ты только надейся и жди.
— А что же мне остается, только ждать, — соглашалась девушка, делая вид, что все хорошо.
И только на перроне Рита не скрывала слез, отворачиваясь и кусая губы.
— Ну, ладно, ладно, не рви мне душу, — обнимал ее Генка, — пиши чаще, а через полгода в отпуск приеду. А хочешь, прямо в отпуске поженимся и после института тебя, как законную жену, ко мне направят по распределению.
Рита кивала, улыбалась. – Ты только приезжай скорей и на письма отвечай.
До отбытия поезда оставались считанные минуты, молодежь с чемоданами, рюкзаками, гитарами стала протискиваться к вагонам. Со всех стороны слышалось: «пиши, одевайся тепло, будем ждать», — и еще несколько метров провожающие прошли рядом с вагонами, будто эти метры еще на какое-то время позволяли быть рядом с их близкими.
Рита в тот же день села писать письмо: «Ты еще не доехал, а я уже соскучилась».
Первую неделю она отправляла письма каждый день. А первое Генкино письмо перечитывала раз десять. Тайга, морозы, деревянные бараки, называемые общежитием, — все это она представляла, благодаря реалистичным письмам Генки.
— Судя потому, как ты строчишь каждый день письма своему комсомольцу, у Павла Сергеевича шансы таят, — заметила старшая сестра Ира.
— Ируська, ну ты же видишь, это любовь! – Рита подскочила со стула, закружившись с Генкиным письмом, потом схватила его фотографию и как-то по-детски, но очень искренне поцеловала. – Пусть годик поработает, а там или он домой, или я к нему.
— Ага, комаров кормить поедешь? Лучше бы с Павлом Сергеевичем в кино сходила, он же глаз с тебя не сводит. Уж с ним-то точно не пропадешь! Павел — завидный жених.
Рита закрывала уши руками, улыбалась и повторяла: — Нет, нет, нет!
Прошло три месяца. Переписка Риты и Генки уже не была такой частой, не было того безумия, как в первые дни разлуки, когда писали друг другу каждый день. И все же для Риты Генкины письма были минутами безмятежности, когда она закрывалась в ванной, чтобы ни кто ей не мешал читать.
Также как и прежде ее сердце заколотилось, когда увидела новое письмо от Генки. Тут же, у почтового ящика открыла, достала листочек в клеточку, развернула и … увидела всего две строчки: «Прости, полюбил другую, не пиши мне больше».
Рита повертела в руках листок, словно искала еще слова – другие слова, заглянула в конверт — там больше ничего не было. Стала медленно подниматься по ступенькам, уговаривая себя, что это ошибка, такого не может быть. Дома снова стала вглядываться в эти две строчки, которые все больше возвращали ее в реальность и отдаляли от Генки.
Обратный адрес был Генкин, и это терзало Риту — лучше бы кто-то ошибся. Она достала все его письма и стала перечитывать; все они теплые, добрые письма, в каждой строчке которых чувствовалось, как Генка скучает. И только последнее письмо, как выстрел – оглушительное, выбивающее из привычной колеи.
Рита, наконец, начала осознавать, что происходит, и слезы потекли по щекам. Она плакала молча, даже не всхлипывая, и перед глазами стояла сцена прощания на перроне и Генкины слова «надейся и жди» снова вспомнились. Но тут же вся их будущая жизнь в воображении Риты раскололась на множество мелких кусочков хрупкой вазы.
И только Ира смогла вернуть Риту к реальности, встряхнув ее за плечи: — Не вздумай переживать, у тебя сессия на носу. Он отказался от тебя в двух строчках, а ты устроила тут «плач Ярославны», недостоин он твоих слез.
Плакать Рита перестала, и через несколько дней, уже почти успокоившись, села и написала Геннадию письмо. Это было спокойное письмо без нервов и упреков о их дружбе и любви, о том, как они были счастливы. А в конце единственный вопрос: почему всего две строчки, разве она это заслужила.
Рита заглядывала в почтовый ящик каждый день, но ответа не было. Вообще не было писем. И это еще больше ее тревожило. Скрепя сердце, она снова достала последнее письмо и стала вглядываться в те ужасные две строчки. Ей показалось, что уж слишком старательно Генка выводил все буковки, словно экзамен по чистописанию сдавал. «Неужели настолько был спокоен и уверен, когда писал мне эти строки», — подумала она.
Решение, поехать в Сибирь к Геннадию пришло к ней внезапно, и разубедить ее было невозможно. Ира, конечно, была категорически против. И только Володька, старший брат Риты и Иры поддержал сестру и дал денег на билет. Владимир был самый старший в семье. Генку он видел не раз и тот ему нравился, как человек и как жених младшей сестры.
— Я просто разобраться хочу, — успокаивала Рита родителей и сестру, — нельзя же так двумя строчками всю жизнь порвать. Я, честное слово, только от него услышу то, что он написал и сразу домой.
Добиралась Рита почти четверо суток.
В одноэтажном здании временной конторы сразу сказали адрес Генки. Да какой там адрес, в полукилометре отсюда деревянный барак, один из пяти однотипных строений. Там и живет Генка, в комнате по 3-4 человека. В конторе все это обстоятельно рассказали, с любопытством разглядывая Риту.
— А вы кто ему будете? – спросил белобрысый парень.
Рита замялась, а потом, глядя в глаза, сказала: — Невеста.
— Ну, это же здорово! Может и вы у нас останетесь…
— Может и останусь.
— Вы сейчас никого там не застанете, они все на стройке, вам лучше здесь подождать.
— А на стройку можно?
— Можно, раз уж издалека приехали, сейчас как раз машина попутная идет.
Генкину фигуру Рита увидела сразу. А вот лицо изменилось – Генка отрастил усы. Он писал ей как-то об этом, а теперь Рита увидела его возмужавшим, с суровым выражением лица.
— Хабаров! – окликнули его. – К тебе гости!
Генка, в оранжевой каске, посмотрел в сторону Риты, сделал пару шагов вперед и побежал к ней.
Он даже не сказал, а просто выдохнул и сграбастал ее в свои объятия. – Ты?! Рита! Это ты! Вот это сюрприз! Да это же просто подарок! И ведь ничего не написала, даже не предупредила!
Он схватил ее лицо в свои большие ладони, разглядывая каждую черточку.
— Ритка, ты же просто чудо!
Девушка опешила от столь горячего приема, все слова о злополучном письме вылетели из головы, перед ней стоял прежний Генка, как будто то письмо было плохим сном.
— Риточка, вот тебе ключ, поезжай в общагу, а я через пару часов буду. Как бы мне их доработать эти часы, я ведь так соскучился. Ты на сколько сюда? Может навсегда?
— Нет, — наконец выдавила из себя Рита, — я всего на пару дней, у меня сейчас каникулы после сессии. Просто повидаться.
— Мало! Мало, совсем мало, ну да ладно, потом обсудим.
Рита открыла ключом комнату, где в маленьком помещении стояли три кровати. Ничего женского она не заметила в комнате, — сразу видно: живут три холостяка.
После пылкого приема она была в замешательстве, непохоже было, что Генка мог написать то письмо.
Двое парней в тот же вечер, познакомившись с Ритой, быстро взяли подушки и вышли из комнаты. Генка присел на корточки перед Ритой. Она достала из кармана приготовленное письмо и, улыбнувшись, подала ему.
Он также с улыбкой развернул и прочитал. – Это откуда?
— Это твое последнее письмо, в котором ты со мной попрощался.
Генка всматривался в адрес, в строчки и буквы. – Рит, я не мог такое написать. Да и почерк не мой, хотя очень похоже. Я тебе недавно писал, что новый объект скоро сдаем, ты разве не получала?
Конечно, Рита это письмо не получала, она вообще давно не получала его писем. – А ты получил мое письмо?
Генка достал все Ритины письма, но последнего письма в них не было. – Что же это такое? – Рита заволновалась.
— Кажется, я догадываюсь, — Генка нахмурился, — есть тут у нас одна рыжая бестия, Людка-курьер. Почты тут еще нет, так что она нам корреспонденцию и доставляет, — ну так, по дружбе, мы всей комнатой решили, что с Людкой быстрее, она в город часто ездит.
— А что же ей за нужда такая почерк подделывать?
— А вот не знаю! Но разберусь. Шутки она любит, смешливая такая, да видно заигралась совсем.
Рита и сама видела, что Генка ни причем, не мог он так прикидываться. В коридоре послышался смех, потом дверь приоткрылась и показалась рыжая шевелюра. – Мальчики, вы дома?
Генка изменился в лице, да и незнакомка тоже смутилась, увидев Риту. Он пошел к двери, за которой уже скрылась рыжеволосая девчонка. В коридоре послышался шум и Генкины угрозы, что разберут Людку на комсомольском собрании. В ответ послышался смех: — Ну-ну, попробуй, разбери, мне тоже есть, что сказать.
Вернулся Генка побагровевший и еще несколько минут возмущался, что доверил письма отвозить недобросовестной Людке, которая сует свой нос в чужие дела.
Потом весь вечер они разговаривали, шептались, Генка пересказал свое последнее письмо, совсем другое письмо, в котором он, как и прежде называл Риту ласковыми словами.
— Как же хорошо, что ты приехала! Только ради этого можно простить Людку, ведь если бы она не подшутила так жестко, ты бы не приехала.
Утром Генка встал рано, поставил чайник на плитку. Рита, из-за разницы, во времени, никак не могла проснуться, благо, что была не Генкина смена, и он мог побыть с ней.
Она засмотрелась на его сильную фигуру, даже залюбовалась, — состояние у нее было такое, как будто среди зимы наткнулась на подснежники. Она томно улыбнулась, потягиваясь.
Но Рита была из тех людей, которым недостаточно просто слов, таким людям всегда хочется знать больше, даже если правда окажется горькой.
— Ген, а вот все-таки почему эта девушка именно с тобой так подшутила? И зачем она последние наши письма перехватывала?
Генка покрутил у виска: — Ума нет у этой Людки, нормальная не могла бы так поступить.
— Но почему именно твои письма ей понадобились?
— Да не знаю, надо проверить, может, и Сашкины письма читала, я не знаю.
— У меня такое ощущение, что эта Люда ведет себя так, как будто имеет права на тебя.
Генка говорил, что ей показалось, что такая она и есть эта Людка. Но Рита, со свойственным ей правдолюбием, не унималась.
— Ген, она в комнату рвется, как к себе домой. И почему она пригрозила, что молчать не будет?
— Ну, дура потому что.
— Ген, признайся, она здесь ночевала?
Он совсем распсиховался, забегал по комнате, разубеждая Риту. Но та не унималась, сыпала подозрениями, следя за реакцией Генки. Наконец, он и сам не выдержал.
— Это была глупость, и всего один раз, — проговорил он и устало опустился на кровать, — ты должна понять, что я мужчина, в конце концов, и я тебе об этом честно признаюсь. И больше не хочу, чтобы что-то или кто-то между нами вставал. Давай поженимся!
Он встал, подошел к Рите, обнял ее и стал уговаривать, как маленького ребенка. Генка говорил, что Рита – его настоящая любовь, что он очень скучает, что мечтает, чтобы она была рядом.
Но девушка, добившись правды, вдруг сникла. Теперь Рите, докопавшейся до истины, захотелось выйти из комнаты. Она закусила губу с досады на себя — почему вчера не выяснила.
Они сели завтракать, но та, рыжая, так и стояла перед глазами Риты, и было неприятно от ощущения, что посторонняя девушка так бесцеремонно влезла в их переписку.
Генка был необыкновенно ласков, а у Риты, наоборот, появилась какая-то апатия. Она сама себя ругала, что узнала эту неприятную правду. Ведь еще вчера вечером, ночью и даже утром все было хорошо. Все выяснилось с письмом, Генка любит ее, чего же еще надо…
Рита стала собираться, и никакие Генкины уговоры и запирание комнаты на ключ не помогли. Внутри у нее что-то переключилось, что-то изменилось и «работает» теперь по-другому.
Он проводил ее до города, и посадил на поезд, до последнего уговаривая простить и изменить свое мнение.
— Я подумаю, Гена, — сказала она, — дай мне время.
Но думать было нечего, все лучшее осталось где-то далеко, даже не после получения злополучного письма, а после Генкиного признания. И эта взбалмошная девчонка с рыжей копной уже не раздражала Риту так, как Генкин поступок.
__________________
Дома сестра Ира снова напомнила о Павле Сергеевиче: — Надежнее мужа не найти, ответь на его ухаживания. Он и при должности, и симпатичный, и серьезный, с ним будешь, как за каменной стеной.
— Ира, он тебе ровесник, — возразила Рита, — он тебе больше подходит.
Ира скривила в ухмылке губы: — Да если бы он хоть раз посмотрел на меня так, как на тебя смотрит, я бы не заставила себя уговаривать. Был у меня десять лет назад человек, похожий на Павла Сергеевича, а я нос воротила, выбрала такого как твой Генка. Теперь остались мы с сыном одни.
— Не мой теперь Генка, — прошептала Рита. Потом посмотрела на сестру и обнадеживающе сказала: — Я подумаю.
_________________
— И ты из-за этого рассталась с Геннадием? – спросил старший брат Володька. – Он же прощения попросил, ну сорвался парень, стоит ли из-за этого бросать его… Не понимаю я тебя, сестренка, чего ты этой правдой добилась. Генка оступился, осознал, прощения попросил, замуж тебя зовет. А ты обиделась. Это жизнь, Рита, всякое бывает. Да и к тому же один он там, без тебя…
— Я подумаю, — сказала Рита.
— Нечего тут думать! Пиши, звони ему, мирись, такие женихи на дороге не валяются, а Геннадий — завидный жених. К тому же еще полгода и он приедет, все у вас будет по-старому.
— Я подумаю, — повторила задумчиво Рита.
И непонятно было, над чем она будет думать: над просьбой Генки остаться с ним, над советом Иры ответить взаимностью Павлу Сергеевичу, или послушаться брата и написать Генке.
_________________
Поезд набирал ход. Рита уезжала из родного города. Нет, не в Сибирь. В этот раз ехать всего одну ночь. Она получила распределение в небольшой городок, и беспрекословно согласилась. Ехала одна. Навстречу новой жизни. Она написала прощальное письмо Геннадию, пожелав ему счастья. Приняла букет от Павла Сергеевича и впервые сказала ему правду, признавшись, что не сможет его полюбить, что будет он счастлив с другой женщиной.
Ей дали комнату в общежитии вместе с другой девушкой. Сюда всех селили временно, а потом уже расселялись по другим общежитиям. И этот короткий период, всего пара месяцев, во временном общежитии оказался судьбоносным для Риты. Там она встретила Алексея, который был из ее города. Может быть, это и сблизило их. Это была их общая тема, это были те улицы, которые они знали и по которым оба ходили, но не встретились, а только сейчас, за его пределами, нашли друг друга. И это, как ни странно, оказалось любовью.
Оба, отправленные по распределению, они почти не расставались, а через год поженились. И это были такие отношения, что вопроса о верности у Риты не возникало. Вместе в отпуск, вместе на озера, вместе отвозили детей в лагерь. И так тридцать лет. А потом вернулись в родной город. Потому что дети выросли и разъехались, и захотелось приехать на родину, по которой скучали.
Они пережили переезд, покупку новой квартиры, ремонт. И у Риты за все эти годы не было сожаления, что когда-то она докопалась до правды, вырвав признание Геннадия. Она ни сколько не сомневалась, что приняла правильное решение, и не воспользовалась советами старшей сестры и брата. И уезжала она тогда уже с полным чувством того, что рассталась с Геннадием навсегда.
Может быть ей просто повезло, что жизнь сложилась так, что она не пожалела о расставании с первой любовью, а может просто потому, что настоящая любовь пришла к ней вместе со встречей с Алексеем. И в этой встрече было меньше романтики и надрыва, в ней были понимание, общие интересы, надежность и любовь даже через годы.
Автор: Татьяна Викторова