Валентина Ноябрева рано осталась вдовой. 35 лет — самый расцвет красоты и женской энергии, а кому ее отдавать теперь? Кроме работы да двух сыновей — школьников, другой жизни не осталось. А так хочется еще мужской любви и заботы. Да где ж ее взять?
“Ну что за девка? До чего хороша! С нее бы картины писать — с Вальки — то”, — говорили соседки. А Ноябрева шла домой и не замечала никого вокруг. Работала женщина поваром в детской областной больнице. Работа тяжелая. Попробуй-ка целый день у горячих плит да кастрюли огромные потягай. Но, Валя привыкла. Только ноги и спина к вечеру невыносимо болели.
Соседи жалели вдову. А те бабоньки что помоложе, хоть и жалели соседку, да за мужиками своими присматривать тщательнее стали. Мужчины на Валентину заглядывались всегда. Еще в те времена когда Анатолий жив был. Анатолия нет уж третий год, а Валя из года в год все красивее становится.
Как — то в субботний день Ноябрева позвонила в дверь соседскую. Помощь ей в квартире понадобилась мужская. Никак с мальчишками справиться не получается. Соседка Тамара в дверях как статуя стоит — весь дверной проем перегородила, но мужа своего к Валентине не отпустила:
— Спит он, Валентина. После смены отдыхает. Да и не умеет Семен ничего по дому. Только на гитаре бренчать. Ты к Лариске сходи. У нее мужик рукастый — на все руки мастер.
Пошла Валентина к Ларисе. Лара вышла, на Валентину смотрит с прищуром:
— Это кто же тебя, Валентина, к нам послал?
— Тамара посоветовала сходить к вам. Говорит, что Иван твой — на все руки мастер. Поможет.
— Не поможет он, — перебила Лариса Валентину, — ты иди, Валечка, спешу я. Мне к Тамаре зайти нужно, — сказала Лариса и поджала губы.
Весь подъезд обошла Валентина — все пять этажей, да не нашла помощников. По ступенькам бежит вниз, наивная душа, и думает: “бедные наши женщины. У всех мужья — неумехи”. Возле квартиры своей Валя встретила Надежду Марковну с пятого этажа:
— Привет, баб Надь, давайте помогу сумку до двери донести.
— Здравствуй, Валя. Спасибо тебе, красавица. Дай тебе Бог мужа хорошего.
— Ой, что Вы. Я об этом даже не думаю.
— Зря не думаешь. Анатолия не вернешь, а тебе жить, сыновей растить. Ты посмотри на себя — кровь с молоком, а не девка!
— Какая же я девка? 38 лет, — засмеялась Валя.
— А ты куда бегала с утра спозаранку, стрекоза? — сменила тему баба Надя.
— Хотела стирку развесить, да где уж там. Дверь на балкон заклинила. Она давно проблемы мне доставляла, а сейчас и вовсе — ни туда ни сюда. Думала соседи помогут, но никто не может.
— Эх ты, наивность, — вздохнула баба Надя, — завтра племянника своего к тебе пришлю. Уж до чего работящий — Коля наш. Все что нужно починить — сможет.
— Спасибо. Да у меня с деньгами сейчас туго. Зарплата через неделю. Можно через неделю и договориться.
— Он денег не возьмет. Сам с братовьями без отца рос. А матери его — Антонине покойной, вся деревня помогала. Вот до чего люди совестливые были. Не то что наши эти, — баба Надя кивнула наверх.
— Ой, спасибо, Надежда Марковна, — Валя обняла соседку.
— Ну…ну… ладно тебе, стрекоза, — улыбнулась баба Надя, — покорми парня.
***
Валентина молча смотрела на мужчину, который стоял в коридоре. Ему было, примерно, 45 лет. Одет он был в спортивный костюм, но вместо кроссовок на ногах гостя были остроносые туфли. Завершали образ помпезные венгерские усы и густая шевелюра.
Более смешного человека, Валя никогда не видела. Женщина не удержалась и улыбнулась, а гость улыбался в ответ и поправлял кончики своих усов. Ноябрева почувствовала, что ей спокойно и уютно рядом с этим человеком. Мужчина с буденовскими усами первым прервал молчание:
— Здравствуйте, Валентина. Меня зовут Николай Прутиков. Я от тети Нади. Пришел к Вам, чтобы помочь.
— Здравствуйте, Николай. Проходите.
Коля разблокировал дверь на балкон, отремонтировал кухонный стол, который шатался, подтянул розетки, повесил полку на балконе. Десятилетние Ромка и Виталик целый день ходили за дядей Колей.
Дядя Коля сразу принял мальчишек в свою бригаду и они целый день ему помогали. Потом обедали, рассказывали друг другу интересные истории из жизни, вспоминали прошлое лето. Когда гость ушел домой, мальчики спросили у мамы:
— Мама, а дядя Коля придет к нам еще?
— Нет, больше не придет.
Но Валентина ошиблась.
***
В следующую субботу Николай снова позвонил в дверь. В руках мужчина держал две деревянные табуретки, собственноручно сделанные. На этот раз он был одет в костюм. Белая рубашка была идеально выглажена, туфли блестели.
Выглядел Николай, практически, идеально, но галстук торчал из кармана. Валентина снова улыбнулась, как в первый раз, и пригласила гостя в дом.
— Вот, Валентина, табуретки мальчикам сделал. Заметил в прошлый раз, что у вас на кухне совсем старенькие, расшатанные. А мне труда не составляет. Я же столяр. Вот и в гараже столярку соорудил, да там в свободное время столярничаю. Я и для Вас, Валя, сделаю.
Валентина внимательно посмотрела на Николая, помолчала и добавила:
— И для себя сделайте. Будете приходить к нам в выходные, раз Вам мой борщ понравился, – Валя опустила глаза.
С тех пор Николай часто бывал в доме вдовы. А потом и вовсе переехал. Валентина и Николай расписались. Сыновья Вали были только рады: дядю Колю они обожали. И Николай относился к мальчикам, как к родным. Со временем и Ромка, и Виталик начали называть Николая отцом.
Своего родного папу мальчики не забыли — помнили, любили, были благодарны Анатолию. А насчет Николая Виталий говорил: “нам повезло больше других: у нас два отца и оба достойные люди. Один подарил нам жизнь, а другой воспитал”.
Прожили Николай и Валентина 20 лет. Рядом со своей Валечкой, которая тяжело заболела, Коля был до последнего. И держал жену за руку, когда она уходила.
Валентину похоронили, а Николай как будто и сам жить перестал. Тенью бродил по квартире. И один сын, и другой, и невестки предлагали Николаю жить у них, но Прутиков отказался. Он хотел жить только дома, где каждая деталь была родной и напоминала ему о Валентине.
Свою квартиру, где жил до женитьбы, Николай давно продал, поделил деньги на две равные части и детям отдал. Оставил только старый гараж за пригорком, да столярничал там иногда по старой памяти. С тех пор как умерла жена, Николай в гараже больше не был.
Свалился через три месяца после похорон. В больницу забрали. Еле в чувства привели. Доктора сказали, что жизни в нем нет — не хочет он жить и всё. И стали дети думать, как отца к жизни вернуть, ведь не протянет долго в тоске такой.
***
Николай медленно шел из магазина домой. Спешить было некуда. Раньше, бывало, Валентина попросит вернуться из магазина побыстрее, поскольку морковь срочно нужна или свеклу забыла купить, а бульон уже кипит. А теперь никто его не ждет. Нет Валечки.
Николай, подходя ближе к подъезду, глянул на окна квартиры, где он с женой прожил 20 лет. Увидел занавески цветные на кухне, которые Валя покупала. Опустил глаза — деревце под окном растет, которое он посадил вместе с супругой. Все здесь напоминало Прутикову о жене и о том времени, когда он был счастлив. А теперь и жизнь не мила.
Возле подъезда сидела Варвара Семеновна:
— Алексеич, девчата приезжали только что. Коробку какую-то к тебе понесли.
Николай остановился.
— А что в коробке, Варвара Семеновна?
— Это уж я не знаю, не спрашивала. Отнесли коробку, тут же спустились, в машину сели и фыркнули отсель, — доложила соседка.
— Что же это ты, Семеновна? Теряешь бдительность. Вдруг чего-нибудь запрещенное пронесли. Надо было остановить и допросить по всей строгости, — подшутил над соседкой Николай Алексеевич.
— Да, ну, тебя, — махнула рукой Варвара Семеновна.
***
Николай открыл дверь в квартиру и остолбенел. Посреди коридора сидел рыжий щенок неизвестной породы. Прутиков тут же набрал невестку Елизавету.
— Лизавета, это что такое тут бегает? — с возмущением сказал Николай Алексеевич, — возвращаюсь из магазина, а оно тут ходит, как у себя дома. Лужу напрудил.
— Здравствуйте, Николай Алексеевич. Правда милый щенок? Это мальчик и зовут его Сэм.
— Тьфу ты, Господи. Вот все у вас не по-русски: и штаны заграничные, и машины и, даже, собачьи клички.
— Ну, дайте другое имя. Это наш подарок Вам, чтобы Вам было о ком заботиться.
— Не нужны мне такие подарки. Заберите его сейчас же. Мне никто не нужен. Ты слышишь меня, Лиза? Я сейчас Светлане позвоню, пусть приедут с Виталиком, заберут. Ишь, чего придумали. Вы почему со мной не посоветовались? Не приедете, я его вместе с коробкой этой во двор вынесу, пусть другой кто-то забирает, — Николай Алексеевич был невероятно расстроен. А щенок тем временем тащил в зубах очки хозяина, которые Николай Алексеевич часто оставлял, вместе с книгой, на полу возле дивана.
— Да что же это такое? — рассердился хозяин квартиры, взял щенка за шиворот, посадил в коробку и набрал номер телефона другой невестки — Светланы.
— Света, что это вы придумали? Это что — заговор невесток? Сейчас же заберите это. Мне 65 лет. Вы думаете головой? А что, если со мной что-то случится?
— Ничего с Вами не случится. Ну, а в крайнем случае, мы есть. Не пропадет ваш пес, — сказала Светлана.
— Он не мой, — настаивал отец.
— Ладно, заберем. Воспитаем с Виталиком парня. Но только не сейчас. Мы завтра утром улетаем в отпуск. Через две недели вернемся и поговорим. В шкафу корм премиум класса, шампунь, паспорт. От паразитов щенок обработан и привит. Целуем Вас крепко. Пока-пока, — Света отключила телефон.
Николай развернулся, чтобы выйти в коридор, но тут же поскользнулся на том самом месте, где щенок сделал лужу. Прутиков схватился руками за кухонный стол и еле удержался на ногах. Сердце бешено колотилось, колени дрожали, а щенок подумал, что с ним играют и начал нападать на мужчину.
— Ах ты, — Николай разозлился, взял щенка на руки, посадил в коробку и вынес во двор. Коробку Прутиков поставил под деревом и поднялся в квартиру. Глянул в окно и увидел как щенок пытается вылезти: одна попытка, вторая и наконец-то удалось выскочить. Прыжок был неудачным: коробка накрыла щенка с головой и побежала по двору. Николай посмотрел на “бегущую по двору коробку” и выругался вслух.
Прутиков снова побежал во двор. Коробку мужчина оставил возле мусорного бака и обратился к щенку:
— Ну что, пойдем, квартирант. Выделю тебе угол и довольствие. Но только на две недели и потом тебя хозяева заберут.
Щенок внимательно посмотрел на Николая, затем вернулся к мусорному баку и начал тащить за собой коробку.
— Ладно, ладно, возьмем ее с собой, но только до тех пор, пока я куплю тебе лежанку, — Николай подхватил щенка, коробку и пошел домой, — звать тебя буду — Степка. Степаном будешь. Мне эти заморские имена не нравятся. Мы ж с тобой не американцы какие-нибудь, понимаешь?
Степка внимательно посмотрел на хозяина, как будто и правда все понимал. В знак одобрения Степан лизнул хозяина в нос, а Николай Алексеевич подумал: “и зачем я про лежанку сказал? Не буду я ему лежанки покупать да к месту приучать. Вот хозяева приедут, пусть и покупают.”
***
Спать Степану было велено у входной двери. В коробке. Ночью щенок вылез из коробки и побежал к хозяину. Всю ночь спал у кровати Николая Алексеевича, положив голову на хозяйские тапочки.
И начались для Николая Алексеевича ежедневные хлопоты. Как воспитывать, как обращаться, чем кормить — этого ничего Николай не знал. Вычитывал информацию в интернете, беседовал с собачниками во дворе. Записался на прием к врачу в ветеринарную клинику.
Во двор щенка нужно было выводить 5-6 раз за день. И так несколько месяцев, пока привыкнет и сможет терпеть.
— Ох и хлопот с тобой, брат, — сказал Николай Степке. Степка виновато посмотрел на хозяина, подпрыгнул на месте и завилял хвостом.
Вечером позвонил Виталик.
— Привет, пап, как ты? Как себя чувствуешь?
— Привет, Виталик. Все хорошо, сын. С прогулки вот вернулись со Степкой.
— Молодцы. Пап, мы через три дня уже вернемся и заберем щенка, ты не переживай, ладно?
— Ну, это мы еще посмотрим: отдавать вам Степку или нет. Он, может, и сам к вам не захочет. Не тащить же его силой, правда?
— Правда, пап, — улыбнулся Виталик.
— Ладно, я занят немного. Хочу Степке гараж свой показать и планирую сделать для него несколько деревянных игрушек. Но это потом, со временем. Пока только посмотрим.
Николай Алексеевич отключил телефон, а Виталик обратился к сидящим за столом:
— Народ, по-моему, отец не отдаст нам щенка.
— А я вам что говорила? — спросила Лиза, – уж поверьте моему опыту продавца зоомагазина.
Рома засмеялся и хотел что-то сказать, но Лиза его перебила.
— Нечего смеяться. Я каждый день на работе встречаю людей, для которых собака — не только член семьи, друг, но и часть жизни. И собаки отвечают человеку тем же.
— Это правда. Так и есть, — согласилась Светлана.
***
Степку Николай Алексеевич никому не отдал. Так они и жили вдвоем, не представляя уже жизни друг без друга. К следующей зиме Степка вырос большим, крепким, выносливым кобелем. С виду он был очень уж грозным, а на самом деле мухи не обидит, если только его хозяину не угрожает опасность.
По утрам они гуляли, потом завтракали, шли в магазин, отдыхали или шли в гараж. Ходить туда с хозяином Степка очень любил. Во-первых, там не было людей и Николай Алексеевич спускал Степана с поводка. Можно было бегать и прыгать сколько влезет. Зарываться носом в снег зимой или ловить бабочек в траве летом.
В этом году зима была очень снежная. В феврале морозы ударили и снегом замело. В один из дней, возвращаясь из гаража домой, Николай вдруг остановился и схватился за сердце. Прутиков начал медленно приседать, пока наконец-то не опустился на снег. Степка подбежал к хозяину. Глаза Николая были закрыты. Пес залаял, затем облизал лицо Николая, но тот не реагировал.
Постояв немного на месте, пес вдруг рванул в сторону двора. Заметив соседа, который выбивал ковер, Степа начал лаять. Борис Иванович попытался отогнать пса, но тот не обращая внимания, продолжал лаять, ползти к ногам Бориса Ивановича и жалобно скулить. Вдруг Борис Иванович оглянулся по сторонам:
— Степка, а где Алексеевич?
Степан высоко подпрыгнул и отбежал метров десять в сторону гаражей, затем снова вернулся к Борису и снова отбежал.
— Ты меня зовешь за собой, Степа? Что случилось?
Борис Иванович позвал еще одного соседа, который парковал машину во дворе и мужчины побежали за собакой. За пригорком они увидели Николая и тут же вызвали скорую. Скорая приехала очень быстро. А до ее приезда, Степан не отходил от хозяина и пытался согреть его своим телом.
***
Степку забрали Светлана и Виталик. Пес три дня ничего не ел. Он лежал у входной двери целыми днями, в надежде, что дверь откроется и войдет хозяин. Как только Николай Алексеевич немного пришел в себя и его разрешили проведать, Роман и Виталий повезли Степку в больницу.
Виталий и Степка остались ждать на улице под окнами палаты, где лежал Николай Алексеевич, а Рома поднялся к отцу и помог ему подойти к окну. Как только Степка увидел хозяина, он моментально ожил. Пес прыгал, бегал вокруг Романа, стоял на задних лапах, подпрыгивал на месте и лаял. В это время Рома разговаривал по телефону с отцом:
— Как ты, папа?
— Нормально. Как Степушка? Вы ему курицу не давайте, у него аллергия. Забыл вам сказать, – Николай Алексеевич смотрел на Степку в окно.
— Пап, с ним все нормально. Он у нас сейчас живет. Ждет тебя. Мы все ждем твоего выздоровления и возвращения домой.
— Сынок, поднеси трубку к уху Степки. Пожалуйста.
— Хорошо.
— Степка. Степушка. Степка…
Степка наклонил голову набок, замер и прислушался.
— Степка, я скоро вернусь. Жди меня. Жди.
Степка слушал и смотрел в окно. Туда, где у окна стоял его хозяин. Николай Алексеевич помахал псу рукой и еще раз повторил: “жди”. Степка ждал и дождался.
Николай Прутиков с грустью вспоминал свою покойную жену Валентину и их жизнь, полную любви и взаимопонимания. В отличие от них, его сосед Михаил и его жена Наташа постоянно находились в конфликте со свекровью Марией Семеновной, которая ненавидела невестку и относилась к ней с презрением…