Яблоня росла левее от входа в дом. Между забором и домиком. Женькины родители посадили её тогда, когда его самого не было ещё на свете. А теперь она вымахала в огромное дерево. Верхние ветки почти касались радио проводов натянутых между домиками.
Яблоня пустила два толстых ствола, расходящихся в разные стороны. Третья толстая ветка уходила в сторону и заканчивалась за соседским забором. Именно с этой ветки Женька прыгал в снег. Тогда он мечтал стать парашютистом.
Яблоня была вроде талисмана. Все приходящие гости обязательно фотографировались на её фоне. Весной она напоминала большое белое облако, опустившееся с неба на землю. А осенью она скрипела под ветром на разные голоса. Музыку эту окрестили, яблоневой серенадой. Женькина мама порой ворчала на отца:
– Володя, когда ты спилишь это старье?
– Ты, что Шурочка, какое это старье. Это же наша родословная. Посмотри, вот этот ствол – ты, а этот – я.
Где–то в октябре Женька звал одноклассников собирать яблочки.
Первой приходила черноглазая Галя Малахова. Следом – Володя Пузиков. Позже всех, как всегда, Вера Райшева, помахивая своим портфельчиком:
– О! Ребята, вы уже здесь?
Галина с дерева замечала язвительно:
– Ну да, Верунчик, ты же дальше всех живешь
Хотя Вера жила ближе всех.
– Галя, у меня дел по горло.
– Какие дела у тебя? Семеро по лавкам?
Так с шутками да прибаутками дело двигалось вперед. Затем каждому из тружеников давалось по ведру яблочек.
Из оставшихся плодов делали повидло и ставили домашнюю наливку – «карповку».
Но часть ранеток оставалась птичкам. Нашествие пернатых наступало осенью. Только воробьи чирикали круглый год. Синички же прилетали с первым похолоданием. Вся округа наполнялась трелями:
– Пиф-пиф, тара-pax!
Прилетали чечётки с красными головками. А зимой – красногрудые снегири, которые мерно качались на ветках, как фонарики.
Женьке вспоминалось детство, когда он занимался ловлей птиц. На птичьем рынке ему приобрели клетку. В начальных классах он учился со второй смены. Мама прибегала на обед, грела картошку и приговаривала:
– Когда ты начнешь есть, как все люди? Знай жущиришь свою картошку.
А Женька молча наворачивал картошечку и внимательно смотрел в окно, где на заборном столбе стояла его клетка. За все время было поймано всего два воробья.
Зато от синиц не было отбоя. И вроде они хитрые, и осторожные, но ловились здорово. В неволе они не жили. Разбивали клювы о прутья клетки. Поэтому Женька их выпускал. Снегири же наоборот к несвободе относились спокойно – главное, чтобы еда была. Дома, в садке открывалась маленькая дверца И снегири, покружив по комнате, возвращались добровольно в клетку.
Но все это были дела минувших дней. Теперь вместо клетки на яблоне висела большая кормушка, и птицы прилетали, не боясь быть пойманными. Да и ел Женька теперь не только картошку, а всё что давали. И только яблоня по-прежнему выдавала свои неповторимые серенады…
