Я оставляю ребенка!

В палате родильного дома на сохранении лежали шестеро женщин. У кого-то это была первая беременность, у кого-то — четвертая, была восемнадцатилетняя девочка с огромными глазами и тонкими ручками, была настоящая «рязанская мадонна» — крупная сорокапятилетняя женщина с толстенной косой до талии.

Словом, коллектив подобрался разношерстный, тем не менее, будущие мамы как-то нашли общий язык и, забыв о телефонах, целыми днями активно общались.

В первую очередь, конечно, обсуждались моменты, касающиеся родов и первых дней — неопытные спрашивали опытных, а опытные, немного свысока, как «деды» в армии «салагам» давали советы и уговаривали не волноваться — ребеночку это точно на пользу не пойдет, а как что пройдет, спрогнозировать никто не может, даже самый опытный врач.

«Ну не знаю, не знаю, — Лариса отложила в сторону книгу и закинула руки за голову. — Хороший врач многое может предсказать очень точно»

Женщины притихли, ожидая продолжения. Лариса редко вступала в беседы, держалась отстраненно и очень высокомерно. Ей было около тридцати лет, может, чуть больше, и это была ее вторая беременность.

А еще Лариса была врачом УЗИ-диагностики. Сюда, в бесплатный, но очень хороший роддом, ее устроила подруга, которая работала здесь анестезиологом. Она часто забегала навестить Ларису, и тогда они выходили в коридор, не желая, чтобы их разговор кто-то подслушивал.

Лариса презрительно морщилась, когда на обходе доктор что-то говорил ей и делал назначения — она считала местных врачей коновалами и недоучками и очень скептически относилась к их мнению, чего никогда не скрывала от остальных женщин: «Наберут по объявлению, — усмехалась она, когда обход заканчивался, — Проще в интернете посмотреть, чем их слушать…»

Иногда она давала советы соседкам по палате — возможно спорные, но зато с таким уверенным видом, что слушали ее всегда уважительно.

И вот вдруг Лариса сама вступилась за врачей. Интересно… Может, после двух недель «заключения» ей просто стало скучно, и она решила что-то рассказать о себе? Так и есть — Она улеглась поудобнее и начала повествовать.

Замуж она вышла довольно рано, в двадцать лет, еще будучи студенткой медицинского — за мальчика на год ее старше. Мальчик был из очень хорошей семьи и весьма перспективный: во-первых, чуть ли не самый лучший студент курса, во-вторых, — отличные связи. Лариса не прогадала. Сережу сразу после окончания устроили в папину клинику, а через год туда же взяли и саму Ларису. Работать приходилось много, но не столько, сколько в государственных больницах или поликлиниках, а зарплата была существенно выше даже для молодых специалистов.

С детьми они не торопились — всему своё время, сначала нужно пожить для себя. Поэтому беременность запланировали на двадцать семь лет Ларисы — и не рано, и не слишком поздно. Идеально.

К сожалению, «идеальность» на этом закончилась. Забеременеть не получалось. «Ну это нормально, — говорила Лариса, — это как сапожник без сапог — у врачей всегда со здоровьем что-то не так». Были подняты все знакомые, все связи, Ларису пролечили, и вскоре тест показал две полоски.

А на сроке около трех месяцев — конец первого триместра — Лариса угодила на сохранение, где отлежала больше месяца. Беременность удалось сохранить.

Второй удар ждал ее в конце второго триместра. Плод перестал расти. Вернее рос так медленно, что это было почти незаметно. «Он, скорее всего, родится инвалидом,» — говорили ей. — «А мы врачи или кто?» — резко отвечала она и наотрез отказывалась от искусственных родов: — «Я оставляю ребенка!»

Прогнозы врачей подтвердились: несмотря на все предпринятые меры, малыш родился таким крошечным, что на него даже невозможно было купить одежду — пришлось шить самим. Но это было через два месяца, а сначала он даже дышать самостоятельно не мог и провел долгое время сначала в реанимации, потом в больнице.

 

«Конечно, я посвятила себя ему, — пожимала плечами Лариса, — тем более, что прогнозы были очень хорошими. Уколы, лекарства, массажи, санатории, бассейн, — и в два с половиной года наш сынок все-таки пошел. Да, он очень маленький, он часто болеет, он хрупкий как цветок, но я знаю, что я его вытяну до нормы.

Мы с ним теперь занимаемся логопедией — и здесь результаты фантастические! Ему сейчас четыре с половиной, он еще вообще ни слова не говорит, но логопед уверяет, что скоро он начнет читать.»

«А как ваш муж?» — спросил кто-то из соседок. — «А что муж? — пожала плечами Лариса. — Куда он денется? Это и его ребенок тоже. Пусть скажет спасибо, что я сама им занимаюсь, от него требуется только денег побольше зарабатывать — все-таки лечение невероятно дорогое, и конца-края ему не видно… Устает на работе, это понятно, так что с сыном он занимается не так много, как другие отцы. «

…Вторую беременность они не планировали так скоро. То есть, они хотели, чтобы у них был еще один ребенок, здоровый, но чуть позже, когда первый пойдет в школу. Но… так получилось. Лариса забеременела снова.

И снова. как под копирку, повторился сценарий предыдущей беременности — угроза-сохранение — прекращение роста плода. «И вы решили оставить? Второго? Вы же знаете, что…» — «Что он тоже будет больным с вероятностью 99%? Конечно. Это же мой ребенок. с одним справилась, справлюсь и со вторым! А муж вполне может и вторую работу найти…»

В ту же ночь Ларису забрали в родильное отделение. Ее второй сын родился на сроке 34 недели, сильно отстающим в росте и весе, судя по данным последнего обследования.

На следующем обходе соседки спросили врача, как там Лариса и малыш? «Родила. Живой. Но… — доктор махнула рукой и покачала головой. — Тяжело ей будет…»

источник

Понравилось? Поделись с друзьями:
WordPress: 6.54MB | MySQL:47 | 0,084sec