Едва прозвенел звонок, весь седьмой класс высыпал на крыльцо. Был конец сентября и после затянувшегося дождя наконец выглянуло солнце. Ступени, плитка, жёлтые листья клёнов — всё было мокрым и блестело, благоухало увядающей красотой природы и землёй.
Алёна осталась в классе и смотрела на одноклассников из окна второго этажа. Её собственное мышиное, но милое личико блекло отражалось на стекле. Её всегда стригли коротко, так, что пшеничные волосы едва прикрывали уши — мама Алёны не любила заплетать косы. Вставать рано маме тоже не хотелось, поэтому Алёна, часто забыв причесаться, собиралась в школу сама.
Со всего класса она одна ходила на завтраки в столовую. «Не собираюсь я позориться!» — ещё в конце четвёртого класса капризно тряхнула чёрной головкой первая красавица Оленька — «Это убожество, а не еда!» С тех пор, дабы избежать позора, весь класс бойкотировал завтраки, перебиваясь платными булками. Но Алёну завтраком дома не кормили и на булку денег не давали.
Сильнее всего блестели на солнце чёрные, как смоль, гладкие волосы Оленьки. Она была удивительно самоуверенна и всегда довольна собой. Оленька была из тех детей, которые никогда не знали, что такое нужда и что это за слово такое — «Нет». Её папа был директором одного из крупных заводов города. В общем, жизнь удалась с самого начала.
В душе Алёна всё ещё считала Олю своей подругой. Ещё в первом классе более внимательные ребята «открыли» Оле глаза на истину: она, Алёна, простая рвань, холопка и дочь алкоголиков. Папаша Алёны не работал, мама гнала самогон на продажу — это знали все.
Дети высмеивали её причёску, часто грязную, поношенную одежду. Никто не хотел сидеть с ней за одной партой якобы из страха подхватить вшей. И никто не заметил ни неделю назад, ни сегодня, что она слегка отрастила и заплела волосы, что её старая блузка стала удивительно белоснежной. В основном Алёну не замечали. Она была невидимкой, невнятным пятном на стене — то ли грязь, то ли тень, не разберёшь.
Прозвенел звонок и все школьники рванули в помещение. Класс не привык слышать тихий голос Алёны Зозули. Когда её вызывали, она всегда втягивала голову в плечи и опускала глаза: «Не знаю», «Не сделала» — это всё, что она произносила на уроках. Но тут на уроке русского языка, когда учитель спросил, есть ли желающие добровольно рассказать новые правила, она неожиданно подняла руку.
— Зозуля?! — поразилась Татьяна Петровна. — Ну, давай.
Алёна встала и начала рассказывать правила. Класс смотрел на неё удивлённо. Все заметили во внешности Алёны какие-то неясные перемены. Она словно стала светлее. Девочки обменивались недоуменно-презрительными улыбками: «Что она тут пытается показать из себя, чучундра? Вы только посмотрите! Хах!». Алёна под непривычным шквалом взглядов покраснела, как свёкла, и ссутулилась.
—Ну, молодец, молодец! — похвалила её учитель. — Вот как нужно рассказывать правила, слышали? Садись, моя хорошая, ставлю пять!
Алёна села на место и благополучно вновь превратилась для всех в серую тень. Но уже через день девочка стала жертвой такой вопиющей несправедливости, что навсегда покинула разряд серых теней в глазах одноклассников и превратилась в худо-бедно цветное существо. Существо хоть и нежелательное, но всё же имеющее право находится рядом с ними.
— Ты только посмотри на неё! Посмотри, как намыливаться стала! — прохрипела мама Алёны.
Она сидела вразвалку на кухне и ехидно наблюдала, как дочь выносит из ванной выстиранную руками блузку и аккуратно развешивает. Дама сбила пепел в железную банку из-под кофе. Замусоленный халат был плохо запахнут и как нельзя более кстати подходил к одутловатому лицу с мешками под глазами.
— Невеститься уже! — вторил ей дядя Миша, не отворачиваясь от телевизора.
— Я ей поневещусь! Слышь, Алёнка? Во, видала? — мать погрозила ей кулаком. — Не дай Бог узнаю.
— Что узнаешь? — не поняла Алёна.
— Для кого настирываешься?
— Просто хочу пойти чистой в школу, чтоб надо мной не смеялись.
— Кто над тобой смеется? — оживилась мама.
— Одноклассники. Потому что я вечно в грязном.
Мать словно видела её впервые. Но потом она щедро затянулась и философски изрекла:
— Много они знают!
И успокоилась на этот счёт. Перебрасывая ногу на ногу, она случайно задела под столом пустые бутылки и они, звеня, покатились ей под ноги.
По утрам осень давала о себе знать непривычным холодом. По угрюмому небу проплывали тёмные облака. Спеша на уроки, Алёна вспомнила то утро, когда исчез папа. Они проснулись в выходной, а его нет. Точно такое же небо было в ту весну. Мама быстро нашла ему замену.
Алёна вызубрила весь заданный параграф по физике. Она должна, должна выбраться из этого болота. Она боялась представлять своё будущее. А вдруг ей суждено стать такой же, как родители? Слова, написанные на развороте учебника, поразили её и словно впечатались в мозг: «Кто пренебрегает учебой в юности, теряет прошлое и становится мертвым в будущем» (Еврипид). Она будет стараться, будет.
Молодая физичка пробежала узким пальцем по списку в журнале.
—Зозуля!
У Алёны внутри всё похолодело. Она в последний раз взглянула на станицу учебника, встала и начала рассказывать. Все опять смотрели на неё. Она рассказала параграф от корки до корки.
— Ничего себе! — прошептал кто-то в классе.
Учительница была другого мнения. Она невзлюбила Алёну с первого взгляда, и только потом оказалось, что девочка полная бездарь.
— Нууу… — протянула физичка и вздёрнула тонкую чёрную бровь, — допустим, этот параграф ты знаешь, но я уверена, что если спрошу у тебя предыдущие темы, то в них ты полный ноль. Садись, три.
Алёна упала на стул. В ушах гудело. За что? Почему? Она же так старалась!
Класс возмущённо зашумел.
— Так не честно! — сказал кто-то из мальчиков. — Это было на пятёрку.
— Мне виднее! — хладнокровно ответила учительница.
На перемене случилось небывалое: сама Оленька выразила своё сочувствие Алёне. Лёд на реке всеобщего игнорирования и презрения дрогнул. Но до самого девятого класса он так и не растаял. Огромные ледяные глыбы неслись по этой реке, бились друг о друга и часто счёсывали душу Алёны до крови. Но лучше быть не очень нужной собакой, нежели тенью её.
Алёна неплохо училась и после 9 класса поступила в медицинский колледж. Знаю, что впоследствии она стала хорошим стоматологом.
