Наталья Геннадьевна открыла шкаф и, придирчиво оглядев его содержимое, громогласно прокричала куда-то в недра огромной квартиры:
— Леня!
— Что, родная? — тут же возник из ниоткуда ее муж, более похожий на подростка, чем на бывшего преподавателя физики и математики шестидесяти восьми лет.
— Мне срочно нужно обновить гардероб. В субботу у Сафаянов юбилей свадьбы, а мне совершенно нечего надеть!
— Но, радость моя, мы же покупали тебе платье к новому году, надень его.
Наталья Геннадьевна посмотрела на мужа так, будто он сказал что-то оскорбительное, и от этого Леонид Николаевич стал как будто еще ниже ростом.
— Платье, что мы покупали мне к новому году, предназначалось именно для этого праздника, потому-то оно такое блестящее. Ты же не хочешь, чтобы на празднике у Сафаянов твоя жена вся переливалась, словно новогодняя елка?
Леонид покрутил головой, показывая, что такового желания у него, конечно же, не возникало. Однако и денег лишних у него тоже не было. Свою последнюю пенсию мужчина потратил на новенький спиннинг, припрятанный до поры до времени в шкафу. Рассказать Наталье Геннадьевне о том, что он не удержался и приобрел наконец удочку, о которой мечтал целых два года, Леонид пока опасался. А в тайне надеялся, что жена и вовсе не узнает об этом. Для нее же все удочки на одно лицо, и новый спиннинг, вполне возможно, сойдет за старый.
Оставалось только продержаться до следующей пенсии, и юбилей у Сафаянов, по мнению Леонида Николаевича, случился как-то уж очень не вовремя.
— Тогда, может быть, тебе надеть то коралловое платье? — закинул удочку Леонид Николаевич, — оно тебе так идет!
Для пущей убедительности мужчина даже мечтательно прикрыл глаза.
— Не говори глупости! Во-первых, я давно уже с трудом втискиваюсь в коралловое платье. И с твоей стороны очень невежливо лишний раз напоминать мне о моем весе. А во-вторых, по-твоему, я должна носить это платье вечно? Разве я уже не женщина? Разве не имею права быть красивой?
В голосе Натальи Геннадьевны послышались истерические нотки, и я невольно хихикнул, тем самым обнаруживая свое присутствие.
— Добрый день, Сережа, давно ты пришел? — спросил, обернувшись ко мне, Леонид Николаевич и тут же протянул на встречу руку.
— Только что, — поспешно ответил я, пожимая его узкую и сухую ладонь.
Дело в том, что мои теща Наталья Геннадьевна и тесть Леонид Николаевич никогда не запирают входную дверь. И ко всему прочему настаивают на том, чтобы те, кто им близко знаком, то есть члены семьи, друзья или знакомые, смело входили в дом, не озабочиваясь тем, чтобы оповестить хозяев о своем приходе. Я долго привыкал к таковой их особенности, но с годами все же смог перебороть в себе страх того, что я появлюсь в их квартире не вовремя или еще каким-то образом нарушу их покой.
— Хорошо, что ты зашел, Сережа! У меня к тебе как раз срочное дело, пойдем, обсудим, — затараторил тесть и, обратившись к теще, с трудом скрывая ликование, произнес, — прости, дорогая, я на минуточку.
Я понял, что мое появление спасло тестя от семейных разборок, и, напустив на себя деловитый вид, последовал за тестем, на ходу приговаривая:
— Да, да, я как раз тоже хотел с вами кое о чем посоветоваться.
Когда мы закрылись с тестем в комнате, он выдохнул:
— Уф! Спасибо, Сережа! Как ты вовремя появился! Еще чуть-чуть, и пришлось бы сдавать спиннинг в магазин. А так Наташа немного поостынет и, глядишь, отыщет какой-нибудь наряд, чтобы пойти в нем на праздник к Сафаянам. Будь они неладны!
— Ну, если что, обращайтесь, у меня есть некоторая сумма в заначке, о которой Вера не догадывается.
— Хорошо, Сережа, — покивал в знак согласия Леонид Николаевич.
Родителей своей жены Веры я очень любил и уважал. Мне, выросшему в детском доме, невозможно было не оценить то, что тесть и теща прожили вместе столько лет, вырастили двух дочерей и до сих пор любят друг друга. Да, да, именно любят! Хотя со стороны может показаться иначе, но я уверен, любовь, проверенная временем, выглядит именно так!
Конечно, с тестем у нас были более доверительные отношения, но зато теща любит опекать меня во всем, словно я хрустальная ваза. Я не видел с ее стороны такого отношения ни к кому, даже к ее младшему зятю Михаилу, к которому теща еще только присматривается, так как он вошел в семью совсем недавно.
Ну вот. Атмосфера, царящая в нашем дружном семействе, в принципе ясна. Разве что остается сказать еще пару слов о моей жене Вере и ее младшей сестре Лене. Сестрички очень дружны между собой, несмотря на разницу в возрасте. А она составляет почти десять лет. А также их взаимной привязанности не мешает и то, что она ну абсолютно совершенно разные! Лена светленькая, с русыми волосами и бледной кожей. Вера смуглая, будто в ее жилах течет кавказская кровь. С черными, как смоль волосами. Младшая сестра невысокого роста, у нее немного округлые формы тела, а моя жена ростом почти как я, и сколько бы я ее не откармливал, все зазря. Не в коня овес, как говорится. Описывать характер и поведение сестер я лучше воздержусь. Вдруг моя писанина когда-нибудь предстанет пред очами моей супруги! Скажу только, что и в этом сестры тоже очень отличались между собой.
Все! Теперь точно пора приступить к основному описанию событий, которые и вызвали внутри меня желание рассказать обо всем этом. Случилось это уже после того, как отгремел юбилей свадьбы Сафаянов, на котором теща все же красовалась в новом платье, купленном на деньги, что тесть одолжил из моей заначки. «Жену нужно баловать, Сережа! Это делает ее счастливой, а счастье жены напрямую влияет на спокойную жизнь мужа!» — назидательно произнес тогда Леонид Николаевич. В тот вечер я немного задержался на работе и возвращался домой уже по темноте. Тем более что на дворе стоял пасмурный сентябрь и темнело очень рано. По дороге я вспомнил то, что обещал сегодня тестю заехать к нему и посмотреть его компьютер. Что-то там слетело или полетело, Леонид Николаевич толком объяснить не мог. Я мысленно выругался и, изменив маршрут, помчался спасать тестя. Как он выживет без вечернего просмотра роликов про рыбалку?
Как всегда, я без стука вошел в квартиру родителей жены и на секунду замер в прихожей. Мне послышался звук, который я, как отец уже более-менее взрослых детей, успел позабыть. Звук исходил из спальни и был похож на кряхтение новорожденного ребенка. Пока я скидывал ботинки в прихожей, начал невольно прикидывать, откуда здесь мог бы взяться младенец? Лена, сестра моей жены, о своей беременности пока еще не сообщала. Да даже если бы это было так, то все равно вначале у нее должен был бы появиться живот размером с мяч, а уже потом ребенок.
Решив, что мне все же послышалось, я подошел к распахнутым дверям, ведущим в спальню, и обмер. На кровати лежал сморщенный младенец, а вокруг него суетились мои теще и тесть. Лица у них были такие, будто это их собственное дитя, только что прибывшее из роддома.
— Ерунда какая-то, — вслух произнес я то, что вертелось у меня на языке.
— Ой, Сережа, добрый вечер! — бросился ко мне Леонид Николаевич. — как ты во время, нам как раз не помешает помощь. Видишь, что у нас здесь?
— Вижу. А откуда он взялся?
— Не он, а она! — улыбаясь, словно добрая фея, ответила Наталья Геннадьевна. — Ленечка ее в мусорных баках только что нашел.
— Как это? — выпучив глаза, спросил я.
Тесть пожал плечами, продолжая блаженно улыбаться.
— Что за ерунда? Вы уверены, что ее непутевой мамаши там поблизости не было? Возможно, она отлучилась по малому делу в кусты, а вы ее ребенка в это время украли?
— Да нет. Никого там поблизости не было. Я в этом уверен, — ответил тесть.
— В таком случае нужно позвонить в полицию, — назидательно проговорил я.
— Позвонили уже, — немного печально произнесла Наталья Геннадьевна. — Придется пока попрощаться с малышкой.
Родители жены при этом переглянулись, словно заговорщики. Но я тогда не обратил особого внимания ни их поведение, ни на эту фразу: «пока попрощаться с малышкой». Все мои мысли были о том, как мог ребенок оказаться в такую погоду на улице? На дворе с самого утра шел мелкий противный дождь, то прекращаясь, то снова терзая прохожих своей назойливостью. К тому же было по-осеннему холодно.
— Леонид Николаевич, а как вы обнаружили девочку? Она что, лежала прямо на земле?
— Нет, не на земле, — проронил Леонид Николаевич. Выражение лица тестя неожиданно приобрело твердость. Пожалуй, мне еще не приходилось видеть его таким. Волевой взгляд, поджатые губы, слегка приподнятый подбородок. Вера, моя жена, случалось, говорила, что ее отец вовсе не такая размазня, как может показаться с первого взгляда. Когда он преподавал в школе, Леонида Николаевича уважали даже самые отъявленные хулиганы. Поговаривали, что он мог одним взглядом поставить на место любого зарвавшегося подростка. Моя жена утверждала, что когда дело касается по настоящему важных вещей, ее отец может проявить такую силу характера, что другим и не снилась. — Девочка находилась внутри самого мусорного бака, — пояснил Леонид Николаевич все с тем же выражением лица, — ее уложили в пластиковый контейнер, словно гнилой кочан капусты. Счастье, что сверху ребенка не успели закидать мусором, иначе бы я ее не услышал. Наверняка непутевая мамаша или тот, кто выбросил ребенка, надеялись на то, что она быстро задохнется под плотно закрытой крышкой. — Тесть перевел взгляд на малышку, и его черты тут же приобрели былую мягкость, — к счастью, все закончилось хорошо, и теперь девочке ничего не угрожает, — сказал он.
Я вместе с родителями жены дождался приезда полиции и прибывших следом врачей, которые и забрали малышку. Только после этого я отправился домой. Уснуть в ту ночь ни я, ни моя жена так и не смогли. Перед мысленным взором все время стояла страшная картинка, как новорожденная девочка лежит среди кучи мусора.
— Кофе или чай? — спросила утром не выспавшаяся Вера.
— Кофе, и покрепче, если можно. Чувствую, я сегодня засну еще по пути на работу.
— Сереж, мама утром звонила, сказала, что они с отцом планируют поехать в больницу навестить малышку. Я стала отговаривать их, все же в их возрасте не стоит переносить такие треволнения, но она ничего не желает слушать.
— Я и не думал, что они так просто забудут этот случай. Видела бы ты вчера своего отца! Я чуть в штаны не наложил от его грозного взгляда. Сдается мне, если бы Леониду Николаевичу вчера посчастливилось поймать того, кто так поступил с ребенком, ему бы не поздоровилось.
— Вот и я об этом! Еще недавно у отца было подозрение на инфаркт, а теперь он готов бегать по району в поисках преступников!
— Все обойдется, Вера, — для пущей убедительности я заключил жену в объятия, — все равно твоих родителей невозможно заставить не делать того, что они совместно задумали. Они вчера надышаться не могли на малышку, ворковали с ней как две наседки. Так что, вполне вероятно, подобные эмоции им только на пользу.
Вера недоверчиво покачала головой и попыталась что-то возразить. Но в ход пошла тяжелая артиллерия в виде моих горячих и одновременно нежных поцелуев, поэтому жена тут же растеряла все свои аргументы.
Наталья Геннадьевна и Леонид Николаевич каждый день навещали малышку в больнице. К счастью, с нею все было хорошо, ребенок был абсолютно здоров. Горе мамашу так и не нашли, хотя ролик о брошенной в мусорном баке девочке показали по всем местным и даже, кажется, федеральному каналу.
Мы с женой не сразу узнали о том, что задумали ее родители, поначалу они скрывали от всех свое решение удочерить ребенка. Лишь когда органы опеки объяснили им, что шансы у них слишком малы и два пенсионера не лучшие претенденты на то, чтобы становиться родителями новорожденного ребенка, теща и тесть были вынуждены рассказать обо всем нам с женой.
Перед этим, естественно, Наталья Геннадьевна устроила скандал в кабинете органов, занимающихся усыновлением. Женщине, сколько бы лет ей ни было, никогда не стоит напоминать о ее возрасте. Даже в подобной ситуации. Мать моей жены была так возмущена происходящим, что устроила настоящий разнос и в конце концов добилась, чтобы малышку не спешили пока отдавать в какую-нибудь другую семью.
— Кроме нашей, — закончила свое повествование Наталья Геннадьевна.
— Что значит, кроме нашей? — недоуменно спросила моя жена Вера.
Прежде чем ответить, Наталья Геннадьевна посмотрела на своего мужа, и он тут же подошел к ней и взял за руку. Как бы в знак поддержки.
— Видишь ли, Вера, мы подумали, раз уж у нас не получается, то девочку должны удочерить вы с Сережей, — спокойно пояснила теща.
— Как это, удочерить? Мама, что ты такое говоришь? Я и от ваших с отцом действий пребываю в шоке, а уж говорить о том, чтобы нам взять ребенка, просто нелепо.
— Почему это нелепо? Это мы нашли ее, и это неспроста! Ничего в этом мире не происходит просто так, уж поверь мне!
— Но, мама, решение взять чужого ребенка должно быть трезвым и взвешенным. Его нельзя принимать, основываясь на каких-то там выдумках насчет того, что так было угодно судьбе!
— Никакие это не выдумки! И я знаю кучу примеров, когда люди вроде бы и готовились к усыновлению, а потом оказывались самыми никчемными приемными родителями и даже возвращали ребенка назад. А вот когда ты понимаешь, что несешь ответственность за малыша, которого тебе подарила судьба, тогда ты уже не можешь не любить его!
— Какая еще судьба, мама?! Это просто смешно! Полюбить чужого ребенка могут далеко не все. И я не отношу себя к числу тех, кто на это способен! Неизвестно даже, кем была мать этой девочки.
— Сережа, ну хоть ты скажи ей! — Наталья Геннадьевна умоляюще посмотрела на меня. — Ты же сам сирота. И разве это сделало тебя плохим человеком? По-моему, так даже совсем наоборот.
Пока я соображал, что сказать, зардевшись, услышав такой увесистый комплимент из уст тещи, Вера ответила за меня:
— Это совсем другое, родители Сережи погибли, а не бросили его, словно ненужную вещь.
— Вот именно! Разве тебе не жалко ребенка, с которым так поступили? — не сдавалась Наталья Геннадьевна.
— Очень жалко! И я ночей не сплю с тех пор, как все это случилось. Но все равно не понимаю, как вы могли до такого додуматься?
— Вера, — вступил в разговор молчавший до этого Леонид Николаевич, — мы с мамой справедливо рассудили, что не сможем уже жить без этой девочки. За то время, что она провела у нас, мы успели полюбить ее всем сердцем. И твоя мама правильно говорит о том, что в этой жизни не бывает случайностей. А люди, которые игнорируют этот факт, просто ленивы и не желают признавать очевидное. Я бы мог даже объяснить тебе это явление с физической стороны, но сейчас на это нет времени. — Леонид Николаевич сделал небольшую паузу и, встретившись взглядом со своей женой, продолжил, — Когда нам самим фактически отказали в удочерении, мы решили, что вы с Сережей станете для малышки лучшими родителями. Твоя сестра еще слишком незрелый человек. Лена, возможно бы, и согласилась взять девочку, но со временем у нее могли бы возникнуть проблемы с воспитанием ребенка. Так нам кажется. А в вас с Сергеем мы просто уверены. Ваши дети уже довольно взрослые, и появление малышки в доме всем принесет только радость. Просто подумайте об этом. Мы не просим вас принимать решение прямо сейчас.
Если честно, к тому моменту я сам уже совершенно точно хотел того, чтобы в нашей квартире снова раздался топот маленьких ножек. Я бы с удовольствием вновь испытал, как маленькие ручонки обнимают меня за шею, и услышал те самые важные для мужчины слова: «Папочка, я тебя люблю!». Наша с Верой старшая дочка Ангелина уже давненько стесняется проявлять свои эмоции в отношении родителей. А Ванька, младший сын, так и вовсе считает, что выставлять свои чувства напоказ не по-мужски. Нет, они, конечно, оба, бывает, буркнут что-то типа: «Папка, ты лучший!», но это когда я в тайне от Веры выдам Ангелине денег на новый наряд, или позволю Ваньке пойти туда, куда мама категорически запретила ходить.
Так что я уже представлял про себя, какого цвета коляску нужно купить для маленькой принцессы и как можно переоборудовать квартиру, чтобы разместить тут малыша.
— Папа, но это же так непросто растить ребенка, которого я не носила под сердцем целых девять месяцев! — еще раз попыталась возразить Вера.
— Вовсе нет, — со вздохом сказала Наталья Геннадьевна и, погладив ладонь своего мужа, произнесла, — можешь мне поверить. Ведь мне не выпало счастья носить тебя под сердцем целых девять месяцев…
— Как это? Мама, ты о чем? — ошарашено спросила Вера.
— Твоя мама говорит правду, Вера, — вновь вступил в разговор Леонид Николаевич. — Но тебе не нужно волноваться об этом. Этот факт ничего не меняет, а лишь доказывает, что любовь к ребенку может быть не менее сильной, если не ты его родила и выносила.
— Да что вы хотите сказать? Я что, неродная вам? Вы взяли меня из детдома?
— Не совсем так, — Наталья Геннадьевна улыбнулась, с любовью глядя на дочь. — Однажды, благодаря тебе, мы с папой встретились и полюбили друг друга. Таким образом, ты стала не только нашей горячо любимой дочерью, но и залогом нашего семейного счастья! И ты просто не представляешь, насколько мы с отцом благодарны судьбе за такой подарок!
— Да, объясните уже толком, что вы оба имеете в виду? — взмолилась Вера. Вид у нее был такой, будто она сейчас расплачется, поэтому я поспешил обнять жену, покрепче прижав к себе.
Тесть и теща переглянулись, прежде чем поведать нам историю своего знакомства.
— Я тогда возвращался домой, — начал рассказ Леонид Николаевич. — Перед этим у меня состоялось свидание с девушкой, которую я подумывал в скором времени назвать своей женой.
— Вот никак не думала, что ты начнешь рассказ о нашем знакомстве именно с воспоминаний об этом! — перебила его Наталья Геннадьевна, сверкнув глазами.
— Без этого мое повествование было бы не полным, любовь моя, — Леонид Николаевич с теплотой посмотрел на супругу и продолжил, — так вот, я решил срезать путь и пошел через парк. На улице было уже темно, и я удивился, когда разглядел во мраке идущую навстречу девушку. Она, как и я, спешила преодолеть темное пространство. Когда мы поравнялись в свете фонаря, я увидел ее лицо, и внутри меня что-то взорвалось. Я даже на секунду замер остановившись. Неосознанно я повернул голову, чтобы посмотреть ей вслед, и в этот момент девушка тоже оглянулась. Это было как чудо! Как неизбежность, словно мы прилежно исполняли роли в давно написанном конкретно для нас сценарии. Однако, скорее всего, то, что мы оба посмотрели вслед друг другу, ни чем бы для нас не обернулось. Мы просто пошли бы дальше каждый своей дорогой, если бы в тот миг в кустах не раздался какой-то звук. Мы сначала подумали, что там котенок и он, к примеру, забрался на дерево и не может спуститься оттуда. Не сговариваясь, мы смело ринулись в кусты, а приблизившись, поняли, что звук доносится вовсе не сверху. Я стал шарить по земле руками и вскоре нащупал какай-то узел. Глаза уже постепенно привыкли к темноте, и мы совершенно точно определили, кто именно находится внутри этого свертка. Осторожно приподняв свою ношу, мы выбрались из кустов и при свете фонаря впервые увидели тебя, Вера.
— Ты была такая крошечная! Но уже тогда самая красивейшая на всем белом свете! — нежно улыбаясь, произнесла Наталья Геннадьевна. — А твой отец, который держал тебя на руках, смотрел на тебя с таким выражением лица, что я в тот же миг полюбила его. Мужчина, способный на такие эмоции, это редкость. Мне до этого встречались лишь одни безжалостные и беспринципные особи, озабоченные только собственной значимостью и неспособные ни на какие чувства. Я тоже в тот день возвращалась со свидания, только оно было весьма неудачным. Мне чудом удалось сбежать от человека, который решил, что имеет право лапать меня, как и когда ему вздумается.
— Наташа, не нужно вспоминать об этом, — перебил жену Леонид Николаевич, — это все в далеком прошлом.
— Не буду, — улыбнулась ему Наталья Геннадьевна, — это я тоже для полноты повествования.
Они еще крепче сжали свои руки, и, посмотрев на дочь, Наталья Геннадьевна произнесла:
— Вера, мы никогда не стали бы рассказывать тебе об этом, если бы этого не потребовали нынешние обстоятельства. Потому что для нас факт того, что ты появилась из кустов, а не из моей утробы, совершенно ничего не значит. Даже скорее наоборот, мы любили тебя от этого еще сильнее. Ты всегда была для нас нашим чудом! Нашим подарком небес!
— И что же, вам удалось выяснить, как я там оказалась, в этих кустах? — спросила угрюмо молчавшая до этого Вера. Я ощущал, что ее обуревают различные чувства. Вроде бы Вере было жутко узнать такое о самой себе. Но в то же время ее родители так отзывались обо всем, что сомнений быть не могло, они говорят совершенно искренне. И факт того, что Вера оказалась для своих родителей не родной дочерью, на самом деле ничего не значил. Ничего плохого, по крайней мере.
— Нет, — просто ответил Леонид Николаевич. — Нам, конечно, пришлось поведать властям о своей находке. И они некоторое время занимались поисками твоей матери. Но абсолютно безрезультатно.
— Зато нам тогда удалось забрать тебя почти сразу. В доме малютки, куда тебя доставили, работала такая хорошая заведующая! Пусть земля ей будет пухом! Да, ты, Вера, была с ней знакома, это теща Сафаяна, Алла Юрьевна. Она и помогла нам с удочерением, у нее было много полезных знакомств.
— А своих детей вы могли иметь? Что по поводу Лены? — спросила Вера, откинув голову назад и положив ее не мое плечо. Я тут же поцеловал жену в макушку, желая оказать ей как можно большую поддержку.
— Мы могли иметь своих детей, — сказала Наталья Геннадьевна, — но мы не хотели.
— Решили, что ты будешь единственным нашим ребенком, — добавил Леонид Николаевич.
— Лена получилась совершенно случайно, мы не планировали ее. Но, конечно, раз уж так произошло, то решили, что к тому времени ты была уже большой девочкой и подружка в виде младшей сестры тебе не помешает.
Вера на некоторое время замолчала, даже прикрыла глаза, размышляя обо всем этом. Затем из ее груди вырвался вздох, и жена прошептала, поочередно глядя то на свою маму, то на отца:
— Спасибо вам! Я всегда знала, что вы у меня лучшие, а теперь еще раз убедилась в этом!
Вера, высвободившись из кольца моих рук, подошла к своим родителям и обняла их обоих. Так они и сидели целых несколько минут, словно пропитываясь энергией друг от друга. Я с умилением смотрел на них и, неожиданно для самого себя тоже подошел и обхватил их всех руками. Это и есть настоящая семья! Та, о которой мечтали все ребята в детдоме. Мне ли не знать о том, что нет для человека ничего дороже?! Ничто не заменит семью! Ни работа, ни тусовки, ни любовные похождения — все то, что для многих современных людей становится заменой этого древнего понятия. Поверьте, когда человеку становится по-настоящему плохо, ничто не дает ему того необходимого душевного тепла, что он ощущает рядом со своей семьей!
— Так что вы скажете насчет малышки? — встрепенулась Наталья Геннадьевна, смахнув набежавшие на глаза слезы.
— А что говорить? — выпалил я, — собирайтесь, поехали.
— Куда? — спросила теща.
— Где там восседают эти несговорчивые чиновницы, что решают судьбу нашей малышки? Кстати, у нее что, до сих пор нет имени?
— Ой, да! Сережа, ты знаешь, я тут написала список возможных имен…, — теща потянулась за своей сумочкой.
— Мама! — рассмеялась Вера, шмыгнув носом и при этом, начиная улыбаться, — Мы с Сережей сами будем выбирать имя для нашей дочери!
Теща и жена еще целый месяц спорили о том, как назвать нашу девочку. В конце концов сестра Веры, Лена, предложила это странное имя — Артемида, что в переводе с греческого означает «невредимая». Значение имени нашей малышке, конечно, подходит, но я все равно зову дочь просто Ада.
Мы с женой решили, что не будем скрывать от нашей дочери историю ее появления в семье. Все тайное все равно когда-нибудь становится явным, и пусть уж лучше между нами и нашим ребенком с самого начала не будет никаких тайн. Наталья Геннадьевна не поддерживает такое наше решение, и они с женой постоянно об этом спорят. Однако Ада растет настолько смышленой и одновременно добросердечной девочкой, что, глядя на нее, прекращаются любые разногласия.
Я замечаю, как с появлением в доме малышки поменялись абсолютно все. А особенно наши почти взрослые дети. Они как будто ощущают всю значимость происходящего и осознают свою ответственность за этого маленького человечка.
А если говорить об отношении к малышке ее новой мамы Веры, которая изначально противилась решению забрать этого ребенка, то сейчас я просто уверен, ни к кому из наших старших детей Вера не относилась настолько же трепетно, как к этой девочке, выброшенной родной матерью на помойку!