Всё началось с яслей

-Вася, там ясли открывают, меня позвали воспитателем и Юрочка при мне будет

-Какие ясли, Катюша?

Для телят что ли?- удивлённо спросил Вася, поглядывая на свою щупленькую жену, ну какая с неё телятница, тем более поярка.

 

Городская она у него.

Поярка телят, которые родились у коровы, сначала из соски поит, а потом приучает их пить из ведра.

У него мать так работает много лет, все руки в синяках, и ноги тоже.

Не смотри, что они маленькие, силища то есть, это же животное, как никак.

-Катя, ну какая с тебя поярка

-Какая поярка, Вась?

-Вот и я о том, что никакая.

Там сила нужна и сноровка, они не смотри, что милые, маленькие они как дадут-дадут, мать вон вечно в синяках, руки все искусаны…

-Вася, для детей, для детей ясли открывают, и меня позвали.

-Это как для детей? Туда ребятишек отдавать?

-Да

-А потом как?

-Что как?

-Ну как потом узнать где свой, а где чужой? Или как? Когда их забирать-то? Когда вырастут?

Катя смеётся

-Вась, ну ты что? Неужели ты Юрочку нашего с кем-то спутать можешь? И забирать вечером…

Ну не знааааю, — Вася смотрит на ползающего по лоскутному одеялу сына

Вечером, за ужином, молодой супруг торжественно объявляет, что жена идёт работать, в ясли, воспитателем.

Объясняет, что такое воспитатель.

Уставший отец и замотанная мать, дружно кивают головами, они просто услышали одно, сноха будет работать, значит будут хоть какие-то ещё деньги, значит будет помощь.

Но бабушка Васина, свекровь его матери, всё правильно поняла, и подняла крик, что ни за что не разрешит нести Юрочку в какие-то ясли, что он не телок какой, а ребёнок.

Тщетно пытаются Вася с Катей объяснить Марфе Васильевне, что в этом ничего плохого нет, что ясли для детей придуманы специально чтобы облегчить жизнь советской женщине.

-Нет! — кричит раненой птицей Марфа Васильевна, — нет, не пушшу, убивцы. Коля, Коля, -кричит бабушка на сына, — што делается, Коля.

Ты хоть им скажи, ить свезут детей, как скотину каку — то и будут там над имя издеваться, Лида, ну што вы ей богу!

-Мамаша, — устало говорит Лидия Петровна, Васина мать и Катина свекровь, — ну что вы такое говорите?

Тем более Катерина будет там работать, и Юрочка при ней будет!

-Бабушка, -говорит Катя,- ну что вы, я сама в ясли ходила и в садик потом.

-Молчи знай, сама она, сам в закуте сидит, чё подадут, то и ест.

Нашлась, решательница тут, пусть вон мужик решает. а то гляди кася, позволила им власть решать самим.

Вася, что ты молчишь? Ты что свою бабу не можешь на место поставить? Виданное ли это дело, свезут детей, как скот какой, а потом разберут, кто пошустрее, тот себе получше выберет, а тебе тютя-матютя, подсунут какого-нибудь дохляка, вот и воспитуй.

Надо было на Людке Городней жениться. Она девка справная, работяшшая. а не на этой…фифа городская, кто она? Откедова ты её приволок? Ни роду, ни племени. Чьих она будет? Мамзеля твоя городская?

-Ба, ты чё, ты чё говоришь-то

-А чё слышал

Катя сидит с глазами полными слёз.

Её родители ушли на фронт, они были врачами, оба, ушли один за одним. Оставив Катю на бабушку и не вернулись.

Воспитывала Катю соседка, тётя Фая. Никому не отдала Катерину, своих трое, муж на фронте, а она Катю ещё себе забрала, малышку совсем, вместе с бабушкой Катиной. Бабушки не стало, не пережила горькую весть, тётя Фая не отдала в детский дом малышку.

Чтобы легче с детьми выживать было, уехалал Фая в деревню, позвали её, домик дали, хоть картошки вдоволь ели, да огурцов.

Потом муж её с фронта пришёл, уже полегче стало, недолго прожил дядя Степан, искалечено тело, искалечена душа.

Всяко бывало, пока трезвый, так души в детях и в жене не чает, и Катю не отличал, всем любви от его большого сердца хватало. Жену свою, Фаю, лебёдушкой, маковкой, зёрнышком называл. Деткам всякие имена ласковые давал.

 

А какие истории интересные рассказывал, как люди в других странах живут, как у них хозяйство устроено, какие красивые города.

-А нет ничего красивше Родины нашей, -говорил Степан, нет ничего лучше, дети, как увидеть русские берёзы, да поля пшеничные, да тракторок, на тех полях пыхтящий. Вон бабы, юбки подоткнув, гребут сено, да песни поют русские, протяжные, за сердце берущие…

Рассказывал как землю русскую целовали, падали на колени без различия в чинах и званиях, и целовали, горстями ели. Своя, родимая. Живые, живые вернулись, отстояли, прогнали лихо…

Слушали дети зачарованные, представляя красоты заморские и сравнивая с русской действительностью, нет, действительно ближе берёзы русские, думали ребята, и песни наши лучше.

-Тятя, а что, разве не растут там берёзы? -спрашивает младший, Серёжа, сидят они с Катей, каждый на коленке, только коленки у тяти не настоящие, протезы, но им удобно.

-Отчего же, растут. Да они Серёжа не наши, чужие они. У них даже кошки и собаки не по нашему мяучат и гавкают…

Ну, а как выпьет Степан Петрович, то держись. Тумаков тоже раздаст всем, не выбирая, кто свой, кто чужой. И про лапушку не забудет, про лебёдушку, ей больше всех достанется. Вот и бегут, в рощу прячутся. Серёжа заранее знал, что тятя пить будет, и буянить начнёт. Дак старых дерюжек в рощу отнесёт, картошки, огурцов. Сидят, костерок разожгут, картошку пекут, мамка истории разные рассказывает. А зимой в сеновале прятались.

Вот так и жили…Потом в город обратно переехали,как только заработали садики, устроила Катю с младшим своим сыном Серёжкой в садик. Потом и в школу пошли, не было уже дядьки Степана, тяти, как звали его все ребята, и Катя в том числе.

Когда Катюша выросла, выучилась, и изъявила желание выйти замуж, тётя Фая, мягко отговаривала её

-Пойми.. доченька, не то что Вася твой плохой -говорила тётя Фая, которую Катюша называла мамой, он другой, дочка. Не сможешь ты в селе жить, тяжело будет, опять же профессию зря что ли получала?

-Мамочка, милая, любимая, -говорит Катюша, целуя руки тёти Фаи, — я знаю что ты как лучше хочешь. но и на селе жить можно, а врачи они же всегда требуются. А Вася, он хороший,, он меня любит, мама, и я его…

В том селе, куда уехала Катерина, врачи свои были, старый дед, ещё в империалистическую войну фельдшером работавший, капитан медицинской службы Миронов, пьяница и дебошир числившийся главным врачом, и акушерка Синицына, маленькая, забитая женщина.

Катю взяли только санитаркой, хотя по распределению, её брал к себе в госпиталь друг её родных родителей, но у Катюши случилась любовь…

Потом она забеременела, родила Юрку, и вот сейчас наблюдает такой скандал.

Васина бабка не приняла её, всяко шпыняет, учит, пару раз ударила. Катя всё терпит, когда бывает не в моготу, пожалуется Васе, тот плечами пожимает, бабушка старая, она жизнь прожила, она знает как лучше.

Вася постоянно пропадал на работе, свёкр со свекровью тоже, они вообще были какие-то суровые и безразличные, как казалось Кате, к тому, кто с ними рядом живёт.

Будь то Катя, или Людка Городняя, да хоть чёрта лысого привёл бы сын, им наверное было бы всё равно, думает Катя.

И вот опять, до таких оскорблений дело не доходило, третий год Катя здесь живёт.Третий год терпит

-Хватит, успокойся мать, — стукает ладонью по столу, вечно хмурый отец Василия, — завела шарманку, итить , поесть спокойно не даст. Они родители, им и решать.

Бабка обиженно поджала губы.

Аппетита у Кати и так не было, а тут вообще пропал. Но выйти из-за стола она не могла, не принято. Нужно ждать пока все поедят.

Катя сидела опустив голову и стараясь не зареветь, она наблюдала за мужем, и понимала, что он становится похож на своего отца, начинает так же сутулиться, хмурит лицо, молчит.

И тут Катю пронзает догадка, что мама -то была права, милая мамочка, хоть и не родила, но она воспитывала Катю, её материнское сердце предчувствовало всё, и ничего уже нельзя сделать, не повернуть время назад…

Вечером, сидя в своей маленькой комнатке, рядом с мужем, наблюдая как тот играет с сынишкой, Катя завела разговор о своём жилье. Что мол с родителями ютиться, пора своим обзаводиться.Скоро и Юрка подрастёт, комнату свою ему надо

-Ково? Да я с бабкой до пятнадцати лет на одном топчане спал, табака накуришься бывало с ребятами, полынью натрёшься чтобы не воняло, и домой. Бабка утром за чуб оттаскает, ей же всей этой вонью дышать.

-А я не хочу чтобы Юра спал с бабушкой на топчане до пятнадцати лет.

-Кать,, Катюх, ну ты чего? Ты из-за бабки что ли? Да не обращай внимания, ну чё ты? У родителей дом справный, это же мы в старом доме так ютились. А здесь места всем хватит, ну. Бабка помрёт, Юрка в её комнату переселиться, а потом и родители того, дом нам достанется, потом Юрке перейдёт, ты чего?

Успокойся…

Катя забыла как надо дышать. Никогда они так с мужем не говорили, всё же Вася её мягкий человек, ну так Катя думала, до сегодняшнего дня.

-Вася, — сдавленным голосом сказала Катерина, -Вася, то есть ты предлагаешь мне сидеть и ждать пока умрёт твоя бабушка, а потом родители???

-Ну почему сидеть-то? Иди работай, ты же говоришь в ясли позвали, на бабку внимания не обращай, ежели чего, батя её поставит на место, он на нашей стороне.

-Катюх, а давай девчонку родим? Маленькую, на тебя похожую, ну? Пока бабка в силе, она нам помогать будет.

Лежит ночью Катя без сна, вспоминает детство своё, тятю Степана, маму, братиков и сестричку названных.

Родных родителей Катя не помнит, только по фотографиям.

Плачет Катя. Почему маму не послушала? Ведь предлагала мама переехать в город, Васе место на заводе бы нашли, учиться отправили бы на мастера. Но Вася от родителей уехать не захотел, а она…

Плачет Катя беззвучно в подушку.

Пошла Катерина работать в ясли, работа ей нравится, в нянечках у неё девчонка из местных, Галинка- хохотушка. Сдружились между собой.

Работа Кате нравится, всё в руках горит. Местные сначала сомневались, не хотели детей отдавать, боялись что назад не отдадут им, или перепутают, не доглядят. Но потом те, кто отдавал своих малышей, нарадоваться не могли, и хвалили Катю с Галею, стали и другие подтягиваться, да так, что места не всем хватало.

Однажды пришла суровая женщина, в годах уже, пришла записывать мальчика, Ванюшку.

-Простите, -говорит Катя, у нас малыши, ваш сынок уже большенький, ему в школу скоро наверное.

-Пять лет ему, — не поднимая глаз говорит женщина, пять. Мне его куда прикажете, я неграмотная, а эта…бросила пацана и укатила в свой город, а мне куда. Мне работать надо. Возьмите, мне его некуда.

-Это же Людки городней мать, -шепчет Галочка, это сын Людкин, поговаривали…

-Что поговаривали?

-Да нет, ничего, — смутилась Галя

-Возьмите, — талдычит одно и тоже женщина, — некуда мне его, а она не едет, а я неграмотная, он тихонько в уголку посидит, будет под присмотром, а я вечером заберу.

Так у Гали появился новый воспитанник, Ванечка. мальчик хороший, рассудительный, от Кати не на шаг не отходит, в глаза заглядывает, с Юрочкой постоянно нянчится.

-Чует кровь родную, — кивнула бабушка Ванечки забирая мальчика вечером и видя то, как он прощается с Юрочкой, как малыш плачет за старшим товарищем.

-Вы о чём, -не понимает Катя

-А об том, братья они. Твой пацан и наш Ванька, али ты не знала?

Ах вот что хотела сказать тогда Галочка, — поняла Катерина.

С Василием состоялся тяжелый разговор. Он сначала отнекивался, а потом признался, да, гулял с Людкой, и пацан видимо его.

Сначала Катя заставила познакомится Василия со старшим сыном.

-Ты гляди ка, — шепчет Галочка,- все трое на одно лицо. А я то всё думаю, отчего так Ваня к Юрочке тянется, и похожи думаю, а оно вон чё.

Потом Катя пошла в сельсовет, с Ваниной бабушкой, и заставила найти мать мальчика.

Людмила прикатила, весёлая, нарядная. Сказала что от пацана отказывается, ошибка молодости, мол. Хочет Васька, пусть себе забирает, а нет, так в детский дом отдайте, ничё мол, другие живут, пусть государство о пацане позаботится.

Катя сказала Васе, если сдаст Ванюшку в детский дом, то она и минуты с ним рядом не останется. Вася повеселел, документы оформили, забрали Ваню.

Да бабка как ошалела, шпыняет пацана, выродком, суразом зовёт. Родители Ивановы тоже не сильно новому внуку обрадовались. А Вася за короткий срок уже успел прикипеть к мальчонке.

-Твоя малахольная всех твоих пащенков по всей стране будет собирать, да к нам в хату возить?

Молчит Васин отец, хмурится, молчит, бабку на место не ставит.

пошла Катя к председателю сельского совета, к фронтовику, Павлу Мартыновичу, и рассказала ситуацию.

Тот и выделил им пустующий дом, там только ремонт сделать. И бригаду дал.

Сказала Катерина Василию, либо уходишь с нами, либо я с детьми одна там жить буду.

Ой, что было.

Бабка беснуется, Катю во всём винит.

Отец Васин кулаком стучит, мать пробует невестку образумить, виданное ли это дело, родного сына от родителей отбивать?

-А виданное ли это дело родное дитя шпынять, а вам всем делать вид что так и надо? Она его куском попрекает, а я между прочим работаю, и отец его, Василий, тоже работает. Он такой же ребёнок, как Юрочка.

Говорите без рода, без племени я?

Да нет, я -то как раз знаю, кто мои родители, кто родил, а кто воспитал.

Мама нас тянула в войну, своих троих, да меня соседскую девчонку, с бабушкой старенькой, и никого куском не попрекнула, никому не сказала, что подкидыш или что.

Тятя с войны вернулся, даже слова не сказал, только засмеялся, что не нагуляла ли мать меня. Что мол все трое черные дети, одна я беляночка.

А вы…Родную кровь… и вот так…Эх вы…Забирайте своего Васеньку. Я одна не пропаду, а Ванюшку не брошу. От него мать отказалась, отцу и родственникам не нужен, уйдите мамаша с дороги.

А вам, бабушка, желаю как кусок толкать в горло будете, так Ваньку видеть перед собой.

Сказала так и пошла с ребятами.

-Ах ты поганка, — орёт бабка. Тьфу на тебя. Приволок внучек, удружил на старости лет. Вот так значит, сказала чтобы я куском подавилась, гадина, — причитает бабка

-Да что вы, мамаша, — сказала Васина мать, — в самом деле, это вам не я, девка-то с характером. А ты чё, тютя- матютя, -это она уже к сыну. Что? За бабкину юбку спрячешься?

Или всё же семью свою сохранишь?

Прожили долгую и счастливую жизнь, Катя с Васею.

Всю жизнь в детском саду проработала Екатерина Николаевна.

К яслям потом постарше группу сделали, потом ещё и ещё.

Бессменной заведующей много лет была, и депутатом и председателем женсовета.

Василий не мог нарадоваться на жену свою.

 

Ване с Юрочкой, девочку ещё родили, хотели Фаей назвать, да Фая большая засупротивилась.

-Уж ежели хочешь доченька порадовать меня, назови дочку Антониной. Так маму твою звали, подруженьку мою и так я хотела всегда доченьку назвать, да не судьба…

Так и появилась у Кати с Васей доченька, Тонечка.

Детей вырастили, внуков на ноги поставили и до правнуков дожили.

На покой почти в одно время ушли.

Со спокойными душами, зная что дети их, никогда никого в беде не бросят, и дети детей.

Хороших людей, их больше чем плохих, -так любила говорить Екатерина Николаевна.

Я тоже всегда верю и знаю, что хороших людей на земле больше чем плохих.

Едем с коллегой на работу, одной и той же маршруткой, она на две остановки раньше.

Её и кондуктор обругает, и водитель нагрубит, и пассажиры выбесят. А мне ничего, нормально.

Кондуктор девушкой назовёт, (да знаю что всех так называет, но мне приятно). Водитель подождёт, пока я доползу, вижу что меня ждёт. Спасибо скажу, улыбается.

Да и пассажиры нормальные, как так-то, спрашиваю

-Да так,- отвечает, — что ты вечно, как дура всем улыбаешься.

Ну может и правда, я не знаю…

Мы вчера с ребёнком моим, четвероногим, одуванчики лопали, потешный такой, фыркает, и опять бежит в одуванчики.

Желаю вам мирного неба и побольше добрых людей.

Источник

Понравилось? Поделись с друзьями:
WordPress: 6.65MB | MySQL:47 | 0,096sec