— Монументальная женщина – шептались мужики, кивая вслед Лидии Первушиной, учетчику лесосплавной конторы. – С такой не побалуешься, — признавали другие.
Коллектив ее уважал, некоторые побаивались и не распускали при ней язык, как зачастую перед холостыми бабенками.
В прошлом у Лиды была большая любовь. Муж ее Петр, заботливый, рукастый мужик, был слаб только «горлом» — так говорили про него. Легко поддавался на предложения и быстро втянулся в нетрезвое дело. Он давно бы сдался, если бы не Лида, крепко державшая его в своих сильных руках.
(художник Алексей Белых)
Руки у нее и в самом деле были сильными, кость широкая, характер настойчивый. Отучала она его от горькой упорно. Другая бы уже сдалась. А Лида по больницам возила, за столом строго следила, чтобы не «пропустил в себя» по слабости своей.
И ведь у нее получилось. Справилась. Зажили крепкой семьей, сына Алешку растили.
Но встретился Петр с сослуживцами, с которыми двадцать лет не виделся, сел за стол. От радости наливают Петру. А он помнил, что нельзя ему, к тому же здоровье слабое (ох и предупреждала его Лида, никогда и капли в рот не брать), но не удержался, встреча-то какая… такая встреча может раз в жизни бывает. Выпил… немного совсем… но и того хватило. Плохо стало Петру, не довезли до больницы.
Друзья подавлены, в полной растерянности, а Лиде – горе. Держала его за руку, считай что столько лет, любила его… а тут один срыв — и нет человека.
Словно окаменела Лида. Работала, как на износ. Сына в армию проводила. После армии он учиться продолжил. А она все одна, пока не появился на лесосплаве Васька Курепов, высокий, с темными вихрами и жгучими карими глазами.
— А вот не надо так смотреть, не люблю я этого, — заметила ему Лида.
— Как «так»? – Усмехнулся Васька.
— Как кот на сметану, — пояснила она.
— Ну ты, Лидия Ивановна, все видишь. – Он подошел ближе. – А может у меня симпатия?
— Слюни вытри! И симпатию придержи, ты на работе, как никак! – Сказав, как отрезав, пошла вдоль берега, покачивая бедрами. Васька залюбовался. Словно лодка на воде, шла, слегка покачиваясь. И так ему захотелось «покататься на этой лодке», что аж все перед глазами поплыло.
Лидия на него сначала и внимания не обращала. Да и непросто было завоевать внимание уважаемой в конторе и поселке женщины. К тому же Василий, хоть и был моложе Лидии на десять лет, но успел уже тюремные «университеты» пройти. Сидел еще по молодости за разбой. Потом болтался по жизни, без семьи и без детей.
А тут Лидия Ивановна… зацепила его. Захотелось чего-то надежного в жизни, чтобы не плыть по течению, а прибиться к берегу, чтобы встречала вот такая крепкая, надежная женщина.
Лидию и прошлое Васькино смущало, и разница в годах, да и замуж она уже не собиралась.
Под осень все же Василий стал захаживать к Лидии. – Я и жениться готов, — сообщил он, потягиваясь на теплой постели.
— Надо же, одолжение делает мне, жениться он готов, — с иронией ответила Лида, закрепляя шпильками светлые волосы.
— Нет, ну правда, без дураков, говорю как есть, — Васька приподнялся, обнял ее. – Выходи за меня.
Лидия посмотрела на него внимательно. – Хоть меня и называют «монументальной» женщиной, но я все же не из железа, да и не деревянная, если ты заметил. Потому я и с тобой. Живая я, Вася. А вот замуж, уж не извини, не собираюсь. Хочешь, приходи, не выгоню, так поживем. Только я сначала с сыном поговорю, взрослый он у меня.
Переехал Василий к Лидии осенью. А ближе к зиме присела она на лавку, почувствовав, что худо ей стало. Сначала не поняла. А в тот же день снова нехорошо.
Поехала в больницу. Молодая доктор, осмотрев, опустила глаза. – Возраст у вас, Лидия Ивановна, — несмело заметила она.
— Ну, вот что, — Лидия слегка хлопнула ладонью по столу, как это обычно делала на партсобрании, — бабка моя всех детей в поле родила. И мать моя тоже меня на уборке колхозного лука на свет произвела. Да и сына дома пришлось рожать, — прихватило. Мать с фельдшерицей управились. Ничего, здоровый вырос. И это дитё тоже рожу. Да еще в такой больнице – чего не рожать. Так что, докторица, моя дорогая, на возраст мой не намекай, я и сама помню, что сорок пять годов мне… назначай, какие там анализы нужны…
Вернувшись домой, заявила Василию: – Однако придется нам жениться. Тяжелая я. Рожать буду.
Васька чаем поперхнулся, но обрадовался.
Дочку Наташу родила Лидия здоровенькой, крепкой. Родня и соседи ахали: — Вот это Лидия! В сорок пять дитё у нее.
Васька вьюном вился возле жены, а дочку уж сильно любил. Уже мастером на лесосплаве работал, возвысился, о прошлом никто не упрекал. Ходил, как орел, только вихры и трепыхаются. Одним словом, сам собою возгордился. Стал на женщин заглядываться. А чего ему? Куда Лидия денется?
До того увлекся, что однажды вечером засобирался, сказав, что к другой уходит.
— А эту твою «другую» не Томкой ли зовут?- Спросила Лидия.
— Ух, ты, знаешь уже! – Взвинтился Василий.
— Ты вещички-то все забирай, а то еще скажет Томка, что одевала тебя плохо, — спокойно сказала Лидия.
— А ты чего такая спокойная? От тебя мужик уходит, а ты и бровью не повела.
— Ты зубы не заговаривай, собрался уходить, так иди.
— И что, вот так отпустишь меня? Одна ведь останешься.
— Вот нисколько не переживаю. Вон у меня вторая молодость, — она кивнула на комнату дочки Наташи. Спасибо тебе за нее. А теперь иди!
— Сердца у тебя нет, Лидия! Видно не любила меня…
— Поторапливайся, мне еще полы за тобой помыть надо…
— Тьфу, ну ты и язва!
— Только вот что, — Лидия вышла на середину комнаты, — к Наташке чтобы приходил, она за тобой, как хвостик… любит она тебя, так что дочку не обижай…
— Это само собой, навещать буду, не брошу Наташку, она у меня одна…
Он собрал чемоданчик и остановился у порога. – Что ты за женщина такая? Столько лет с тобой прожил а так и не понял…
— Иди уже, может другие помогут понять!
_______________
С дочерью Василий виделся часто, девчонка прикипела к отцу, ждала его. – Не бойся, доча, как был он твоим папкой, так и останется, — утешала Лидия. – Даже если с нами не живет, все равно любит тебя.
Так пролетел год. Василий продолжал жить с Тамарой. Весело они жили. Тома компании любила, гостей часто полная квартира. Ну и Ваське что делать… присоединялся.
Где-то в конце июля заявился Василий к Лидии. – А где Наташка?
— Фууу, разит от тебя как из бочки, — Лидия отшатнулась. – Ты чего это? Вроде трезвенником всегда был, а тут вдруг… по какому случаю?
— Ай, — Васька махнул рукой.
— В пионерском лагере Наташа. Скоро приезжает. Так что ты будь как стеклышко, в таком виде не подпущу тебя.
Перед приездом дочки Лидия заметила Василия, присевшего с мужиками за зданием столовой. Расположившись за самодельным столиком, мужики были навеселе.
— Василий, Наташа завтра приедет, а ты не в форме, — напомнила она, — шел бы домой, да проспался.
— Не указывай, женщина! – Крикнул один из друзей.
Она подошла ближе, Василий уже сидел никакой. – Вставай, — сказала она. Васька поднял голову. – Встать, я сказала! – И взяв за плечо, почти силой заставила подняться.
— Куда ты его? – Крикнул сидевший рядом.
— Еще раз увижу его в вашей компании, разнесу эту лавочку… да еще на партсобрании пропесочу, — пообещала она.
— Лида, ты чего меня позоришь? – Спросил Василий заплетающимся языком.
— Слушай, Курепов, езжай-ка ты домой, к своей Томке… а завтра к дочке приходи, из лагеря приезжает. Ты проводить ее не пришел, так хоть встретить постарайся. И чтобы как стеклышко мне…
— Какая Томка? Поздно уже, автобус ушел. А мне на край поселка, я же не дойду.
— Дойдешь.
— Неееет, не дойду, упаду вот тут под забором и пусть все смотрят…дай, у тебя переночую.
— В своем уме? А что Томка скажет?
— У сестры она в городе. Ну, будь человеком. Дай хоть во времянке переночевать, я же эту времянку строил… Забыла?
Лидия кинула старое одеяло и подушку. – Ложись! Высыпайся! – Она хлопнула дверью и закрылась в доме.
Было уже за полночь. Сон Лидии прервался из-за шума, что-то громыхнуло, послышался раздосадованный голос Васьки.
Она включила свет. Василий, в мокрой майке, стоял у раскрытого окна, а ковш валялся на полу. Сообразив, что он только что влез в окно и, зацепив ковш с водой, опрокинул его на себя, рассмеялась.
— Ага, смешно тебе, — упрекнул Василий. С виноватым видом он стоял перед ней, не зная, что делать с мокрой майкой. – Лииид, слышь, а Лида, я мириться пришел… я того, этого… к тебе хочу.
Она еще громче рассмеялась. – Иди, сохни… мириться он пришел… а сам в спальню ко мне лыжи навострил.
Утром Василий присел на лавку возле летней времянки, виновато опустив глаза.
— Слышь, Лида, вернуться я хочу…
— А я не хочу, — строго сказала она.
Васька опустил голову. – Пропаду я там, как есть пропаду. Ведь не пил я раньше… не гляди, что ростом здоровый, так-то я слабый… только ты и справишься…
Он поднялся. – Возьми меня обратно.
Лида слегка хлопнула себя ладонью по голове. – Думай, что говоришь! Ты, что, вещь какая? Или диван, который без надобности теперь. Что значит «возьми»? Эх, Вася…
— Ладно, понял, не примешь. К Томке я все равно не вернусь. К матери тоже. Дай хотя бы до осени во времянке пожить. Ночевать хотя бы.
Лида ничего не сказала. Но на другой день, заметив Василия, присевшего с друзьями после работы, подошла и молча положила руку на плечо. – Пойдем домой, — сказала она.
Васька вскоре перевез вещички и после работы возвращался во времянку. Порог дома ему переступать не разрешалось. Наташка крутилась возле него, ее светлые кудряшки искрились на солнце, а карие глаза, такие же как у Васьки, светились радостью, что отец дома.
________________
Уже стало холодать. Утрами выступала роса. На березе, что росла у ворот, стали появляться редкие желтые листья – первые вестники осени. С посиделками Василий «завязал», каждый день был трезвым. И уже сам отказывался, если кто предлагал посидеть.
В субботу вечером, после бани, когда дочка уже крепко спала, Василий присел на ту же скамейку, что стояла возле времянки. Рядом села Лидия.
— Слышь, Лида, может, я сегодня приду к тебе?
— Чего вдруг? Ты же обещал временно пожить, пока жилье найдешь.
Он осторожно положил руку ей на плечо. – Помнишь, когда уходил, в прошлом году, сказал, что не понимаю тебя…
— Ну, помню, было такое.
— Так вот, сейчас я тебя понял. Сильная ты. Не телом сильная. Духом сильная. Если бы ты меня после работы весь этот месяц не караулила, точно запил бы. Не с каждой бабой вот так можно… а ты можешь…
Лидия вздохнула. – А ты знаешь, отчего умер муж мой первый?
Васька насторожился. Никогда он раньше не задавался такой мыслью.
Лидия продолжила: — Пил он. Слабый был насчет этого дела. Но я его вылечила, как за дитем ходила. Зажили счастливо… А тут случай подвернулся, сослуживцы приехали, налили… а ему нельзя было… сердце у него больное..и остановилась наша с ним жизнь.
Лидия снова вздохнула. – Так вот, Вася, если сорвешься, то не хватит уже у меня сил. Сейчас помогла, пока ты еще сам можешь бороться, а потом не смогу. Силы-то уже не те, да и устала я сильной быть, просто пожить хочется…
Василий еще крепче прижал ее к себе. Его темные вихры, уже с проседью, колыхались слегка от ветра. – Не бойся. Когда жил с тобой, не срывался… и сейчас… вернулся… не сорвусь. С тобой не сорвусь.
Он заглянул ей в лицо: — Ну, так что, приду сегодня ночью? Будешь ждать?
Лида тихо рассмеялась. – Только не через окно, как прошлый раз, ковш с водой на себя вылил. У меня теперь там ведро с водой стоит, перевернешь еще… а я ведь мокрого на постель не пущу.
Василий тоже рассмеялся. – Ну, тогда дверь на засов не закрывай. Да и вообще, холодно уже во времянке, она же летняя…
— Ладно уж, приходи, погрею, — слегка посмеиваясь, пообещала она.
Татьяна Викторова