Как же он может уйти, когда здесь человек, ради которого живет и дышит? Ничего-то не понимают эти люди! Каждый раз пес вздрагивал, глядя на выходящего. Потом опять уныло опускал голову, становясь похожим на нищего, просящего милостыню….
Седина в бороду. Окончание
Начало читайте ЗДЕСЬ
Холодная вода обожгла тело. Он настиг Верного и схватил его за ошейник. Придерживая над водой голову обессилевшего пса, поплыл к берегу, чувствуя, что не доплывет, ноги начали сковывать судороги.
До суши оставалось метров тридцать, но река у них глубокая от самого берега, доплыть до которого им было не суждено. Теперь они тонули вместе.
Протрезвевший Колька и еще два мужика не выдержали. Скинув верхнюю одежду и обувь, матерясь, полезли в воду.
Похватав вещи, мужики убежали в крайний дом греться, остался только Коля и лежащие на берегу Павел с собакой. Хозяин продолжал сжимать ошейник Верного. От пережитого всех била крупная неуемная дрожь.
— Айда ко мне, скорее, закоченеем совсем. Моя Галка плеснет нам по стаканчику, враз согреемся.
Кое-как добрались с чемоданом до избы старого дружка. Печь была жарко натоплена, и Павла, растерев гусиным жиром, положили на лежанку, застеленную лохматым тулупом. Верный тут же прыгнул в ноги к хозяину.
— Куда?! А ну-ка марш на пол, живо! Ишь, разлегся, псиной на весь дом несет! — возмутилась Галина.
Колька, принимавший выпрошенное у неё “лекарство”, чувствуя себя героем дня и по такому случаю врубив хозяина, так и подскочил из-за стола к жене:
— Да ты что?! Не видишь, что ли — люди погибают? Совесть-то поимей! Верный у них в доме живет и в баню вместе с Пашкой ходит, всё равно как человек! Пусть лежит, я сказал.
Галя не стала спорить с развоевавшимся мужем и ушла хлопотать по хозяйству.
Ночью у Павла поднялся жар. Когда рассвело, он уже слабо понимал, что происходит, где находится, только где-то далеко-далеко скулил Верный. Открыв глаза, увидел бледное лицо Лиды и снова провалился в горячий бред.
Подъехал старый, раздолбанный по проселочным дорогам уазик “скорой”. Больного повезли в районную больницу, находящуюся в пятнадцати километрах. Лида сидела рядом, глядя сквозь слезы в окно на бегущего за ними Верного.
Она ничего не могла с ним поделать, Верный не слушался. Когда машина тронулась, Коля попытался было придержать пса, но он огрызнулся так, что мужчина отступил. Проезжающий, под завязку груженый лесом Урал окатил собаку водой, перемешанной с грязью из огромной лужи.
Выехав на шоссе, водитель поехал быстрее, и мокрая грязная овчарка постепенно стала отставать. Лиду охватило чувство, что она теряет всё то, чем жила все последние годы и впереди нет уже ничего — всё потеряно.
Она толкнула окошко в кабину, где водитель и медик о чем-то разговаривали.
— Там наша собака бежит, из сил выбилась. Домой без нас она не вернется, пропадет. Давайте возьмем, я вас прошу!
— Да вижу я, вижу твою собаку, только это ж медицинская машина, а не трактор, соображай. Она ж вся грязная, куда я её возьму? Да и вообще — не положено! — нахмурился пожилой шофер.
— Она не напачкает, я ей пальто свое постелю. Не добежит она, возьмите, я денег дам. — плакала Лида.
— Сказано — нельзя, значит — нельзя. Всё!
Вдруг под полом гудящей машины что-то завизжало, хрустнуло и застучало. Остановились. Водитель походил вокруг машины, пнул колесо и в сердцах сплюнул.
— Говорил же главному сколько раз на ремонт ставить старикана, так нет же, ездий Семёныч, пока колом не встанет! Вот и встала, дождались. Попробуем как-нибудь дотянуть потихонечку.
Лида тоже вышла в надежде уговорить забрать собаку. Верный, обрадовавшись остановке, догнал, встал на задние лапы и, жалобно скуля, рвался в задние двери машины к Павлу. Фельдшер открыл дверь кабины:
— Семёныч, давай возьмем, уж больно пес хорош, жалко, если пропадёт.
— Под твою ответственность.
— Хорошо, бери под мою.
Шофер достал кучу ветоши и кинул на пол. Умный Верный сел рядом с хозяином, лежащим на носилках и замер, как вкопанный. Он, казалось, всё понимал не хуже людей.
Грязного лохматого пассажира высадили за больничной территорией, чтобы никто не видел. Лида протянула водителю деньги.
— Убери и не обижай! Деньгами она сорит, ишь ты, тоже мне богачка выискалась.
Ровно пять суток Лида, не отходя, ухаживала за Павлом, в груди которого словно громко играла хриплая гармонь, рвущая её на части. И что только не передумала за это время, память прокрутила всю жизнь, как в документальной ленте.
Приезжал встревоженный Алексей, и мать вынуждена была рассказать сыну обо всём, что произошло. Расстроенный, он посидел у кровати спящего под капельницами отца.
— Увези домой Верного, сынок, от греха подальше, он уже сам не свой. Боюсь я за него.
Позвонив на работу, Леша выпросил пару дней отпуска и поехал в родительский дом.
Верный все это время лежал под больничными окнами, ждал хозяина. Когда пес только появился здесь, его испугались и хотели прогнать с территории, но он не уходил.
Как же он может уйти, когда здесь человек, ради которого живет и дышит? Ничего-то они не понимают, эти люди! Каждый раз, когда открывалась входная дверь, пес вздрагивал и с надеждой смотрел на выходящего. Поняв, что это не тот, кого он ждет, опять уныло опускал голову и становился похожим на нищего, просящего милостыню.
Вдруг пес радостно встрепенулся, услышав милый сердцу звук мотора мотоцикла хозяина.
Алексей, угостив и приласкав собаку отца, пытался посадить Верного в люльку, но тот наотрез отказывался. Не помогла и вышедшая Лида. Верный не слушался. После долгих уговоров попробовали применить строгость — стали ругать. Верный развернулся и, выбежав с территории, скрылся в кустарниках. Когда Алексей уехал, он вернулся и снова улегся на свое место.
Овчарку заметил главврач. Узнав историю преданного пса, попросил работников кухни его подкармливать.
— Ты, брат, прямо русский Хатико какой-то, — задумчиво сказал доктор, глядя на Верного. — Не горюй, поднимем на ноги твоего хозяина.
На шестые сутки похудевший, со щетиной на осунувшемся лице, Павел окончательно пришел в себя. Рядом сидела жена с темными кругами вокруг глаз на усталом лице.
— Лида, сколько я здесь?
— Пять дней.
— А ты здесь как?
— Да вот, заехала тебя проведать.
Он сразу же начал вставать, и его перевели в общую палату. Лида уехала домой, сухо спросив, что ему завтра привезти.
— Лид, ты прости, но ничего мне не нужно, не заморачивайся. Я того не стою.
Верный, увидев в окне хозяина, оживился, запрыгал, подвизгивая как щенок. На глаза навернулись слезы — ждет. А зачем? Домой ему уже дороги нет, а пес без него не вернется. Взять с собой его он не может. Что делать с ним будет дальше? Бросить его он не в силах — сердце на куски рвется. Эх, горе горькое.
Надо было предупредить Свету, а то, наверное, ждет, переживает. Вечером, воспользовавшись отсутствием постовой сестры, позвонил ей. Она подняла трубку, и он сразу же по голосу почувствовал, что подруга была сильно навеселе. Это подтверждали и явно слышащиеся в квартире шумные женские и мужские голоса.
— Ой, Пашенька, да как же это ты так разболелся, а я тебя жду-жду. А у нас вот тут у сотрудницы день рождения, на работе посидели и у меня уже догуливаем. Я к тебе завтра обязательно приеду, жди. Пока!
В палате лежали еще четверо больных:
— Жене звонил? Она молодчина, пять дней не отходила, ухаживала. Эх, всем бы таких жен. А то вот у меня у сына такая…, что и словами не передать, — отложив журнал, вздохнул пожилой, солидный, самый грамотный среди мужиков Фёдор.
Все больные его дружно поддержали… Не призналась, сказала, что просто зашла, а сама пять дней просидела со мной, подумал Павел, вспоминая холодный голос и взгляд жены.
Приехал сын, привез всякой снеди, наготовленной матерью.
— Ты чего натворил-то, батя?
Между ними состоялся мужской разговор. Сын твердо встал на сторону матери, чем сильно огорчил отца.
Света не приехала ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю. Звонить ей больше не стал, было почему-то противно. Лида приезжала несколько раз, передавала передачу и уходила.
Верный радостно встречал хозяйку, Алексея, но возвращаться домой по-прежнему отказывался. Павел вечерами, закутавшись в теплый халат, тайно навещал Верного. Тот скулил, лизал его руки и все заглядывал с надеждой в глаза хозяина. Ты меня не бросишь?
В конце второй недели пошел ледяной дождь, и мокрый Верный, продрогнув, решил спрятаться под навес котельной, оттуда были хорошо видны и окно палаты, и входная дверь.
Туда же, поближе к теплу, прибежала стая голодных бездомных собак. С десяток довольно крупных псов терпеть не могли чужаков и напали на овчарку. Завязалась драка. Как не бился Верный, но силы были неравны. Если бы не вышел кочегар с большой увесистой кочергой, подействовавшей на стаю как волшебная палочка, обратив в бегство, то пес наверняка распрощался бы с жизнью.
Павел выскочил к Верному в одной пижаме и тапочках, не обращая внимания на крики медсестры и санитарки. Вид порванного, хромающего на переднюю прокушенную лапу, но страшно обрадовавшегося ему Верного, молнией ударил в его сердце.
Всё это наделал я! Всех бросил, предал, заставил страдать, как последний подлец. И ради чего? Точно говорят: седина в бороду, бес в ребро. Дурак! Какой же я дурак!
Он пошел к главврачу.
— Выписывайте меня, не могу больше здесь лежать. Я уже здоров, как бык. Мне домой позарез нужно. Не выпишете, сам уйду.
Старый доктор внимательно смотрел на него:
— Уколы есть кому делать?
— Есть, недалеко бывшая медсестра живет, пенсионерка, договорюсь, будет приходить сколько надо.
Павел позвонил Лиде. На следующий день они сидели в такси. На заднем сиденье рядом с Павлом гордо сидел весь вымазанный зеленкой Верный.
Доехав до переправы, зашли к Кольке, забрали чемодан. Всё у них потихоньку наладилось, забылось.
Павел уволился с завода и работал в леспромхозе. Теперь он каждый вечер возвращался домой, а в выходные, как всегда, рыбалка и лес со своим неизменным спутником Верным.
Хорошо жили, спокойно, без происшествий и потрясений. Не считая того, что Верный, улучив момент, вытащил из-под кровати большой кожаный чемодан Павла и порвал его в клочья, посчитав виновником всех бед.
Это была выношенная, незамысловатая месть преданного пса за всё, что пришлось пережить. Никто и не думал его ругать, чемодан этот был никому не нужен — туда ему и дорога.
Автор НАТАЛИЯ С.