Я не знаю, что мне делать…
***
— Изольда Парамоновна, умоляю вас! — Николай, едва переступив порог тещиной квартиры, грохнулся на колени. — Спасите меня, Христа ради!
Тёща от испуга побледнела, попятилась и пролепетала:
— Николай… Что с тобой? Ты, что ли, пьян?!
— Нет, я трезв как стеклышко! — воскликнул зять. — Умоляю вас, Изольда Парамоновна, вернитесь в нашу семью!
— Что? – Тёща определённо не понимала, о чём говорит её зять.
— Вернитесь в нашу семью!
— Как вернуться? — удивлённо воскликнула тёща. – Я не понимаю…
— А что тут понимать? Вернитесь и снова живите вместе с нами!
— Ты, что? — Тёща не верила своим ушам. — Я же только недавно от вас съехала. И встань немедленно с колен, Николай. Ну-ка, быстро.
— Не встану, Изольда Парамоновна! — Зять ещё и грохнулся лбом об пол. — Пока вы не согласитесь вернуться обратно, я буду стоять на коленях! Умоляю, вас, дорогая тёща… Спасите меня…
— Ну-ка, хватит… — Тёща потихоньку начала брать себя в руки. — Встань немедленно, и расскажи, что случилось? Ты зачем тут Ваньку передо мной валяешь? Ты ведь сам мне эту квартиру искал. Всё мечтал, чтобы я жила от вас отдельно. Разве не так?
— Каюсь! Ох, как я каюсь! — Николай опять стал стучать лбом об пол! — Дурак я был, Изольда Парамоновна. Недальновидный дурак. Думал, вы от нас съедете, и заживём мы с Анжелой тихо и мирно.
— Немедленно прекрати стучать по полу! — вдруг гаркнула тёща. — В квартире внизу ребёнок маленький! Вдруг он спит, ты его разбудишь! Быстро поднимайся на ноги, или я наряд вызову.
— Уууу, — замычал зять, поднялся с колен, и с тоской посмотрел на женщину. — Как мне вас ещё умолять? А, Изольда Парамоновна? Вы как только съехали, так всё у нас с вашей дочкой пошло кувырком.
— Что значит, пошло кувырком? Я с ней каждый день по телефону говорю, она ничего плохого не говорит. Напротив, ласковая стала и весёлая.
— Врёт она вам, — нахмурился Николай. — Ох, как врёт.
— Что значит — врёт? — нахмурилась и тёща. — Ну-ка, сядь и объясни.
Зять повиновался, сел на стул и начал жаловаться.
— А что тут объяснять, Изольда Парамоновна. Анжела ведь теперь на меня все свои молнии переключила. Раньше вы с ней постоянно друг на друга орали, а я, между прочим, в ваши дела не лез. У меня всегда был нейтралитет. Потому что я знал, что вы покричите, покричите, да и успокоитесь. А теперь вас не стало, и всё. Теперь мне наступила крышка.
— Что значит — и всё? — удивилась тёша. — Какая крышка?
— А такая! Теперь я, вместо вас стал мишенью. Вас-то теперь под боком нету. Как утром встану, так сразу и начинается: «Ты почему не туда свою вымытую кружку поставил? Когда ты успел на полу насорить! Почему балкон крепко не закрыл? Где должен лежать пульт от телевизора?…» Я раньше думал, что это только между вами такая странная любовь, которая без ора не может существовать. Но вас в семье не стало, и она меня таким же образом любить начала. Сначала наорёт, а потом улыбается, как ни в чём не бывало. А мне такая любовь не нужна. Она меня раздражает и утомляет. Она мне отвратительна. Поэтому, Изольда Парамоновна, или вы возвращаетесь в нашу семью, или я от Анжелы скоро сбегу.
— Куда ты сбежишь? – удивилась тёща.
— Пока не знаю. Но нервы мои уже на пределе. Может, вы меня к себе возьмете?
— Ты чего, сдурел Николай? — Тёща ошарашенно посмотрела на зятя. — Что тогда Анжела подумает? Что родная мать у неё мужа украла? Так что ли?
— Да, — согласился Николай, — она может и так подумать. У неё фантазия богатая. А давайте тогда, мы с вами поменяемся. Вы станете жить как раньше, у нас. Скажете Анжеле, что жутко вам одной в квартире. А я здесь, у вас буду жить. Как охранник. Жильё охранять. Буду появляться там, на нашей квартире, на часок, и сразу сюда. А, Изольда Парамоновна? Как вам такой вариант?
— Нет, Николай, — испуганно замотала головой тёща. — Меня теперь жить к вам и на аркане не затащишь. Я тут одна успокоилась, и на жизнь стала смотреть совсем по-другому. Я считаю, что вы с Анжелой сами должны разобраться. Я в ваши дела лезть не имею права.
— И вам меня совсем не жалко? — сморщил жалобное лицо Николай. — Это ведь вы её такой воспитали. Воспитали, а сами в кусты?
— Во-первых, не я её такой сделала. Этот у нас гены. В нашем роду все женщины были боевитые, упрямые и на язык злые. А во-вторых, ты смотри на это всё по-философски, и сразу успокоишься.
— Это как это по-философски?
— А как Сократ. Это же он, вроде, сказал: «Если бы у меня не было скандальной жены, я бы никогда не стал философом». Понимаешь, какая у тебя перспектива?
— Да врёт он все, этот Сократ, — тяжело вздохнул Николай. — От скандальных жён в голове у мужика рождается не философия совсем, а исключительно нехорошие мысли. Значит, Изольда Парамоновна, не хотите возвращаться?
— Нет, — твёрдо сказала тёща.
— Ну, вы хоть с ней поговорите, — опять жалобно попросил зять. — Чтобы она так не делала.
— Ещё раз говорю – нет! Решайте ваши проблемы сами.
— Ну ладно… Тогда, если наша семья распадётся, это будет на вашей совести…
Николай вернулся домой мрачный. Снял в прихожей куртку, прошёл в комнату, и увидел, что Анжела с кем-то говорит по телефону. Лицо у неё при этом было странное – удивлённо-испуганное.
Николай, пока жена к нему не прицепилась, скорее прошёл в спальную, лёг там не раздеваясь на кровать, и стал думать, как ему жить дальше.
— Коля, — послышался минут через пять голос жены. — А ты чего это на кровати лежишь?
— Началось, — подумал он. — Сейчас скажет, что я в пыльной одежде на чистой постели валяюсь, потом её не достираешься. Затем скажет, что спать ещё для мужика рано, и что я совсем обленился. И что я должен соблюдать режим, чтобы среди ночи не просыпаться, и не будить бедную уставшую жену.
— Коля, ты чего устал, что ли? — вместо этого, неожиданно ласково, спросила жена. — Может, поужинаешь и ляжешь спать пораньше?
— «Чего это такое происходит?» — испугался Николай, и ответил: — Хорошо бы, Анжелочка. Но я знаю, что ужинать мне ещё рано, как и ложиться спать тоже.
— Да что ты такое говоришь? — наигранно весело ответила жена. — Ты же, чай, дома, а не в казарме, где всё строго по расписанию. Минут через пятнадцать приходи на кухню, я тебе твои любимые блинчики сделаю.
— На ночь гляди блинчики? – ещё больше испугался Николай. — Ты говорила, что это очень вредно.
— Если ты их любишь, то значит тебе это не вредно, а наоборот, полезно. — И Николай услышал, как жена отправилась на кухню.
Он скорей поднялся с кровати, прошёл в комнату, где только что находилась жена, нашёл её телефон, посмотрел входящие звонки, и понял, что Анжела, когда он вошёл домой, по телефону разговаривала с тёщей.