Я знаю, кто это! Точно знаю! Но что он тут делает? Зачем он ко мне полез?
Вскакиваю, как ошпаренная, поправляю юбку и, подбоченившись, наблюдаю за его кривляньями на полу. Матерится! Больно, видать! Так ему и надо! Напугал меня до чертиков!
— Дура костлявая! – вопит он, вставая, — Тебе ноги зачем даны? Чтоб туфли носить? Сколько можно меня калечить? Ты меня так инвалидом сделаешь!
— Ты сам виноват! Нечего подкрадываться ко мне со спины! – отчитываю его я, — Скажи спасибо, что живой остался! Я таких подкатов не прощаю…
— Да я помочь хотел, — бубнит он, отряхиваясь, — А ты опять меня треснула… По самому больному месту… Жрать надо больше, чтоб мясо на костях росло!
— Я бы сама справилась! Мне твоя помощь не нужна, — ворчу я и тут же осекаюсь, — Подожди, что??? Опять??? В смысле «опять»?
— Совсем, что ли, дура? – выпучивает он глаза, — На крыше кто меня задницей своей пришиб? Пушкин?
— На… крыше…?
— Прикалываешься? – удивленно вытягивает лицо он, — Память отшибло?
— Нет, — грустно отвечаю я, — Не отшибло…
Я так и знала! Я знала! Мой самый страшный страх свершился. Он! Меня! Узнал! Мне конец!
— Ты… это…, — вдруг смягчается он, — Прости, что накричал… Правда, больно…
— Извини, — пожимаю плечами я, — Мне пора…
— Ну, пока! – говорит он.
Я разворачиваюсь и направляюсь к выходу, особо не понимая, что мне делать дальше. Он узнал меня! Узнал! А значит, узнает и весь класс! И все вернется на круги своя… Это лишь вопрос времени!
Обреченно закрываю лицо руками.
— Смирнова! – слышу за спиной, вздрагиваю и оборачиваюсь, — Ты печенье свое забыла!
Он протягивает мне коробку.
Отлично! Отблагодарила брата, блин! Вляпалась еще больше! Вот, воистину же говорят: «Не делай добра — не получишь зла»… Эх! И почему я никогда не думаю наперед?
Боюсь даже поднять на него глаза. Просто беру Орио и ухожу. Нужно подготовиться морально к завтрашнему дню. Судя по всему, он не будет для меня простым… Больше ни один день не будет для меня простым.
— Насть, — снова зовет Влад, — Темно уже! Тебя проводить?
— Не, — отвечаю я резко, — Я не далеко живу.
— Я все же провожу…
— Как хочешь, — я пожимаю плечами и отворачиваюсь.
Вообще-то нужно бы его прямо спросить, что он собирается делать с моим секретом? Может быть, просить, умолять сохранить все в тайне? Обещать ему все, что угодно! Лишь бы не болтал…
Но я не могу заставить себя обернуться. Слышу его тихие шаги за своей спиной. Чувствую его взгляд между своих лопаток. Как неловко! Зачем он только поперся за мной? Мне надо срочно побыть одной!
— Ну, все, — говорю я, останавливаясь у подъезда, — Я пришла…
— Прекрасно, — пожимает плечами он, как будто и не со мной шел вовсе, проходит мимо и пропадает за ближайшим углом.
А я стою на тротуаре и молча наблюдаю за тем, как он уходит. Хочу позвать! Но не могу. У меня словно ком в горле…
Князев, моя жизнь в твоих руках! Пожалуйста, не будь очередным болтливым козлом! Пожалуйста!!!
***
Открываю дверь своим ключом, скидываю с ног надоевшую обувь, вхожу в зал. Дома подозрительно тихо, как будто нет никого. В углу, уютно устроившись в кресле, сидит Даня, не отрываясь, пялится в телефон в экран телефона. В ушах наушники.
Настроения нет совсем никакого. Подхожу к брату поближе, сажусь на диван рядом, смотрю. Он играет во что-то. На меня ноль эмоций.
Пихаю его под колено носком.
-Ай, — орет он, как оглашенный, — Ты чего дерешься?
Да я ж совсем легонько толкнула! Вот больной!
— На, говорю, — протягиваю ему коробку с печеньем, — Презент…
— С чего это такая щедрость? – он выдергивает из уха наушник и смотрит на меня подняв брови.
— За утро, — бормочу я.
— А…, — берет коробку, — Надеюсь, не отравлено?
— Я ж не ты! – говорю я и снова пихаю его по-доброму.
Хочется какой-то поддержки, что ли, немного чужого душевного тепла. Как будто своей энергии недостаточно. Как будто она кончилась, или ее кто-то украл. Но разве от него дождешься?
Вздыхаю тяжело и иду в свою комнату.
— Слышь, курица, — вдогонку кидает он.
Я поворачиваюсь.
— Ты правда думаешь, что в школе никто не узнает, какой ты бегемот?
— Пошел ты, — говорю ему я и ухожу.
Сил нету даже на эти наши бесконечные бодания.
Бабушка спит уже. Блин. Чагой-то она так рано легла? Надеюсь, с ней все в порядке? Теперь и свет не включишь. Проснется, будет ворчать, потом не сможет уснуть. Сплошная засада.
Придется мне коротать вечерок в зале с Даней. Надо только смыть весь этот грим с лица, и можно залипнуть на часок-другой в телеке.
***
Постоянный уход за собой – дело не из легких. Мало того, что вставать приходится на два часа раньше обычного, так еще и в течение дня приходится таскать с собой косметичку и постоянно что-то подправлять. Косметика-то вся дешевая! То тут осыплется, то там сотрется… Морока, одним словом.
Но красота требует жертв. И, ради хорошего ко мне отношения окружающих меня людей, я на эти жертвы готова! Все что угодно сделаю, чтобы только не допустить повторения того ужаса, что мне уже пришлось пережить… Как жаль, что не все в этой жизни зависит от меня. Иногда в нее вклиниваются личности, которые могут одним неосторожным словом все разрушить…
Отныне и навсегда мое утро начинается затемно. Душ, сушка волос, мейкап, укладка. А еще нужно успеть позавтракать. Если бабушка не удостоверится, что я поела, будет весь день переживать. Не хочу ее беспокоить. Закидываю на ходу в рот пару блинов, запиваю чаем, закусываю красным яблоком и убегаю.
Поеду-ка я сегодня на автобусе. Что-то совсем нет настроения гулять. И хотя утро вечера мудренее, и мне гораздо легче, но на душе все еще скребут кошки… И неизвестность впереди пугает, как никогда.
— Анастасия! – кричит мне Игорь, махая рукой, — Я тебе место занял!
Хороший парень, вроде бы. Веселый, по крайней мере, не то что Князев. Я еще ни разу не видела, чтобы Игорь грустил… или думал…. По-моему, он говорит первое, что придет ему в голову. Такой бесхитростный, прямой, прямой, как струна. Мне он нравится! Не так, как парень… Как друг!
Сажусь рядом.
— Чего такая грустная? – сходу спрашивает он, — Обидел кто? – и потирает кулаки.
— Нет, — отвечаю я, пытаясь улыбнуться, — Просто настроения нет…
— Ну, надеюсь к вечеру появится? Ты мне обещала, что пойдешь со мной в парк! Помнишь?
— Помню, — вздыхаю я, — Но пока не хочется…
— Ты обещала!
— Ладно, ладно! Пойду я в твой парк!
— Отлично! – расплывается он в улыбке, — Ты не пожалеешь! Обещаю!
— Надеюсь…
***
Ксю тоже машет мне рукой, едва я появляюсь в дверях класса.
— Настя! Ты видела? Видела?
— Чего там? – я сажусь рядом.
— Смотри! – она протягивает мне свой телефон, — Под твоей авой больше сотни лайков! Я же говорила тебе, ты точно станешь звездой!
— Класс, — говорю я невесело, выкладывая на стол учебники, — Всю жизнь об этом мечтала…
— Да ладно тебе, — обеспокоенно смотрит она на меня, — Чего ты такая кислая?
— Настроения нет…
— Скажи мне, кто тебя обидел?
— Никто! – «Ну, чего пристали?» — Просто встала не с той ноги…
И тут этот самый «никто» входит в класс. Я замираю, ожидая подвоха. Но он, ни на кого не глядя, просто проходит на свое место. А я все это время, даже не замечая, что дико палюсь, слежу за ним взглядом.
— Влад? – говорит шепотом Ксю, — Это он тебя обидел?
— Что? – я фокусируюсь на ней, не понимая, с чего это она взяла, — Не-е-е-ет, конечно…
— Ты что, с ним разговаривала?
— Нет!
— Он, так то, не особо общительный… Бывает грубоват. Это стиль у него такой: мрачный социопат! Не обращай внимания!
— Ок, — говорю я и, только что вспоминаю, что мне Есения вчера говорила. Мне же нужно найти себе шефа. Но я тут никого не знаю… Зато знает Ксю!
— Ксюш, — тяну я заискивающе, — Мне нужна твоя профессиональная помощь!
— Я вся во внимании, — говорит она.
— Кто у нас в классе самый умный?
— Князев! – говорит она, не задумываясь, — А тебе зачем?
— А еще кто-нибудь есть? Другой…
— Ну, — она задумывается на мгновение, — Из отличников еще Аня Шишикина, — она показывает на полную девочку с шикарной шевелюрой, — Стас Корнилов неплохо учится! У него, кажется, одна четверка только выходит. По физкультуре. И еще Игнатьев умный, но он прогульщик и неделю уже в школу не ходит.
— И кто из них может меня подтянуть?
— А тебе по какому предмету надо?
— По всем, — краснею я.
— Ух, — она чешет затылок, — Даже не знаю… Это же куча времени…
— Ты можешь у них спросить?
— Я? А сама не можешь?
— Ну, пожалуйста! — тяну я умоляюще.
— Ну, ладно, — соглашается она, — Сделаю!
— Только, Ксю…
— А?
— У Князева не спрашивай…
— Понимаю! Не буду!
***
Нет в школе места оживленнее, чем столовая. На каждой перемене здесь собирается целая толпа народа. Есть-то нужно всем! Худой ты или толстый, красивый или не очень, богатый или бедный. Как только звенит звонок с урока, сюда, в святая святых любого учебного заведения, начинается паломничество голодных учеников.
Чтобы хоть как-то сократить бесконечные очереди, администрация школы заботливо повесила на дверях пищеблока график посещения для разных классов. Для начальной школы выделены вторая и третья перемены. На четвертой есть ходят пятые и шестые классы. Восьмым и девятым отдали пятую. В остальное время вход в столовую для нас закрыт. И до заветного звонка ты можешь хоть с голоду помереть! Правило есть правило.
— Режим питания нарушать нельзя! – заявляет Ксю, как только звенит звонок с пятого урока, хватает меня за руку и увлекает на первый этаж.
Не то чтобы я была прямо очень голодна, но желудок начинал уже подвывать, а потому я не стала сильно сопротивляться и с радостью позволила ей себя тащить.
— Я тебе сейчас весь цвет нашей школы покажу! У нас тут такие особи есть, закачаешься!
И правда! Цвет! Настоящая элитарная система, как у американцев. И у каждой группы свой столик. Вот, взяли моду. Красавицы – отдельно, спортсмены – отдельно, отличники – отдельно, ботаны – отдельно. Никто ни с кем не пересекается. Никто никого не задевает. Удобно, с одной стороны.
— Мы с тобой – никто! – заявляет Ксю, — Середнячки! У нас свой столик! Вон тот, у окна.
— А там кто сидит? – спрашиваю я, показывая взглядом на одинокую фигуру в самом дальнем углу.
— Это Жанна, — говорит Ксю почти шепотом, — Она ку-ку.
— Ку-ку? Это как?
— У нее парень с крыши сиганул… Слыхала, наверное? Об этом даже в газетах писали! Глеб Круглов!
— Ого… Так это был ее парень?
— Точно! Раньше она с красотками сидела. Потом стала с Глебом садиться. А теперь… Вот… Одна… Ее никто не трогает. Траур там, и все такое… Да она и не разговаривает почти… В общем, странная
— Ну, ничего себе, — удивляюсь я, — Ей же, наверное, очень плохо! Ей же, наверное, помощь нужна!
— Даже не пробуй! Поняла? Жанна бывает довольно груба!
— Поняла, — говорю я, отправляя в рот вилку, но мой непослушный взгляд возвращается все время к одинокой фигуре в углу.
Боже, как мне ее жаль!
Продолжение следует…
