Каштаны падали всю ночь, гулко ударяясь и отскакивая от земли. С треском лопалась кожура, являя на свет коричневое чудо.
Галина Петровна проснулась от судороги. Свело икроножную мышцу. С трудом повернулась на бок, чтобы дотянуться до тумбочки, взяла на ощупь шпильку и стала тыкать в ногу. Постепенно боль отступила.
— О-хо-хо! Тяжёлая выдалась ночка, почти не спала. Сколько там настукало? – она нащупала под подушкой фонарик и посветила на часы. – Шесть, а ещё такая темень. Дни всё короче, короче. Скоро задождит, носа на улицу не высунешь.
Поворчав, она снова улеглась, пытаясь всё-таки заснуть, но голодная кошка напомнила о себе, пришлось встать.
— Холера тебе в бок! – ругнула она животное, наливая молоко в блюдце. – Лопай, бездельница!
Галина Петровна давно жила одна и привыкла разговаривать сама с собой или с кошкой, которую подобрала на улице. К вершине своих преклонных лет насобирала она целый букет болезней. Каждый раз, занося в чёрный список новый диагноз, иронично-торжественно произносила:
— Приветствую вас, дорогая подагра (или что-то другое), в нашей дряхлой посудине под названием «тело»!
А тело с каждым годом сдавало позиции. Ноги отекали и болели, голову потряхивало, сердце порой выскакивало, поясницу заклинивало, печень вздувалась, и во рту стояла горечь.
Галина Петровна проработала долгие годы в паспортном столе в женском коллективе, что наложило определённый отпечаток на общение с людьми. За строгий характер и крутой нрав её прозвали Снежной Королевой. Она знала и не обижалась. Это даже льстило. Привыкшая к подношениям, склокам и интригам, оставшись на пенсии без «родной стихии», она тосковала и разговаривала сама с собой. На чём свет стоит ругала таблетки, раздражавшие её. Они получали имена бывших сотрудниц. Выражения хозяйка не подбирала, главное выпустить пар.
— Ну, Елена Геннадьевна, корова вы этакая, — обращалась она к розовой таблетке, — ваш наряд меня не проведёт. Я вас, отпетая мошенница, знаю. Опять поперёк горла станете, ни туда, ни сюда! А я вас в порошок, в порошок сотру, чтоб и духу вашего не было. – И она принималась толочь таблетку в ступке, орудуя пестиком.
В обед та же участь ждала жёлтую.
— Вас, Роза Яковлевна, слушать не желаю! Старая сплетница! Каждый раз обещаете, что отёки на ногах сойдут, ан, нет! Враки! Чёрта с два! Приходится обращаться к товарищу Шиповнику. Дура я, что купила вас.
Через 15 минут на очереди была белая в виде сердечка. Галина Петровна открыла дверцу серванта видавшего виды польского гарнитура. Гарнитур брала по очереди, в которую вписал её Владимир Николаевич, председатель профкома хлебозавода № 2. Ему срочно надо было прописать племянника. Хозяйка бережно достала чашку с блюдцем из сервиза «Мадонна», расписанного полураздетыми красавицами. Этот дефицит достал Иван Терентьевич. Им с супругой в кратчайший срок она поменяла паспорта. Галина Петровна налила в чашку воды из чайника, хотела запить лекарство, но рука дрогнула, и таблетка упала.
— Ах ты, глупая Дашка! Не зря твоя фамилия Маловерова! Прогульщица и очковтирательница! Только недотёпа Харитонов мог поверить твоим россказням о причинах опозданий. Начальник называется!
Галина Петровна оглядела всё вокруг, но таблетки не нашла. Не помогли даже очки. Она взяла фонарик, с трудом опустилась на колени и заглянула под кровать.
— Ах, чтоб тебе пусто было! Куда ты подевалась, кукла крашеная! Никогда не прощу! Благодаря тебе все узнали о моём несчастье!
От суеты и волнения, вызванного неприятными воспоминаниями, Галина Петровна устала и присела на диван, обмахиваясь газетой…
— Галя, мне предлагают повышение в городе Энске. Должность главного инженера. Это перспектива, — радостно сообщил супруг. — Дают квартиру, правда, на первых порах без удобств. Завтра должен дать ответ.
— В Энск? В эту дыру? Я не поеду! – расстроилась Галина. – Таскать воду из колонки, газ в баллонах, туалет во дворе!
— Через год обещают трёхкомнатную в новом доме с удобствами.
— Нет, Анатолий Юрьевич! И не думай, и не мечтай! Бросать работу, детей срывать с учёбы! Ради чего? Что я там буду делать? Хвосты коровам крутить? Это же деревня! – и чуть поостыв, подвела черту: — Тебе надо, едь сам.
И он уехал. Устроился, звал, но она решила по-своему. Первые годы наезжал по праздникам, в отпуск, иногда просто без предупреждения, чтобы успокоить, позвать в очередной раз, сказать, как любит. Она продолжала крутить носом. Со временем приезды сократились. Соседки удивлялись, как можно было отпустить такого красавца одного, высокого, широкоплечего, весёлого. Судачили и о любовнице мужа, с жалостью поглядывали на Галину. Она не верила, считала их болтовню бабскими сплетнями.
Однажды, придя на работу, из коридора услышала Дашин голос.
— … не верите? Она сына родила от Анатолия Юрьевича. Какой же надо быть дурой… — увидев на пороге Галину, Даша умолкла на полуслове.
— Так кто у нас дура? – вызывающе спросила Галина.
— Это я о подружке. Сына родила недавно без мужа, — испугалась Даша.
Скоро пришло письмо от Анатолия и бумаги на развод. Галина взяла больничный и предалась бабьему горю. Выплакалась, настрадалась вдоволь, в отдел вернулась строгая и озлобленная. Теперь она никому не давала спуску. Сыновей растила тоже в строгости и не баловала лаской. Мальчишки выросли, выучились (отец помогал материально) и свили свои гнёзда, но с матерью жить не захотели. Как росли внуки, Галина видела по фотографиям.
Теперь одиночество Снежной Королевы разделяла кошка, а ещё два раза в неделю наведывалась Людочка,снимавшая с мужем по соседству у Степановых времянку.
— Я тебя, проклятая, из-под земли достану! – продолжала хозяйка угрожать пропавшей таблетке.
Она притащила пылесос. Обычно им орудовала Людочка. Но Галина Петровна подумала, что сегодня справится сама, хотя сердце колотилось бешено. Закончив, вынула контейнер с мусором и тщательно вытряхнула его в расстеленную на полу старую простыню. Перебирая пальцами содержимое, Галина Петровна пыталась нащупать пропажу. Злосчастной таблетки здесь тоже не оказалось. Поиски отняли много сил, и она прилегла на диван.
— Славная девочка, эта Людочка. Такая вежливая и внимательная. Заметила, что дверцы в шкафу скрипят, позвала своего муженька. Олег – парень хоть куда, мастеровой. Поменял навесы и даже смазал про запас. Обещал лампу настольную отремонтировать, а то, как партизанка, в темноте с фонариком шастаю. Вообще, обещал со временем выключатель к самой кровати перенести, будет удобно. Красивая пара. Да. Жизнь! Если бы не эта энская девка… Толик всё своими руками делал…
… О, как она ненавидела свою соперницу! Галине Петровне было стыдно вспоминать, какими путями она добывала о ней информацию, как выколола глаза на фото в газете, где эта гадина стояла рядом с её Толиком! А как обрадовалась, узнав о её недуге! «Пусть Анатолий и прожил с этой… двадцать пять лет, но справедливость восторжествовала», — сделала вывод Снежная Королева. Когда же ей сообщили о смерти разлучницы, она вдруг почувствовала неловкость, будто сама в этом виновата, ведь столько раз желала ей смерти. Смогла бы она простить Анатолия? Нет! Ни за что! Никогда!
Галина Петровна встала, опираясь на стул возле кровати.
— Во-от ты где, зараза! Всё равно нашла! От меня не спрячешься! – на сидении красовалась таблетка.
Женщина отдёрнула занавеску, ветром заброшенную на спинку стула, закрыла форточку и увидела мужчину, идущего по длинной аллейке, ведущей к порогу. Высокий, широкоплечий, в тёмно-синей куртке, он шёл медленно, поглядывая по сторонам и на окна, словно сомневаясь, зайти или нет.
— Толик? Толечка… Всё-таки вернулся! — она тяжело рухнула на стул. – Ой! Я же не одета! — морщинистая рука дёрнула халат на груди…
Олег шёл в замок Снежной королевы. Весь вечер они обсуждали, как он это сделает. Конечно, сподручнее было бы Людмиле, но та наотрез
отказалась.
— У тебя лучше получится. Ты же мужик!
Им повезло: старушка месяц назад оформила дарственную дома на Людмилу. Объяснила тем, что дети забыли её. Внуки тоже не приезжают.
— Анатолий Юрьевич, мой супруг, после 91-го стал бизнесменом, возглавил крупное АО. Старшего сына забрал к себе на предприятие, дал должность, купил квартиру. Младший женился на американке, укатил в Штаты. Досмотрите меня. Всё вам оставляю.
Олег волновался. Ему предстояла нелёгкая задача. «Займусь ремонтом лампы, а там видно будет», — успокаивал себя. Он открыл дверь ключом, который дала Людмила. В квартире стояла тишина.
— Галина Петровна! – позвал тихонько, но никто не откликнулся.
Она сидела на стуле у окна. Одна рука ухватилась за вырез халата, другая … другая плетью свисала вниз. Застывший взгляд устремлён в окно. У ног хозяйки клубком свернулась кошка. Олег пощупал пульс, потом закрыл глаза Снежной Королевы и положил на стол телеграмму. Её принесли вчера. «Умер папа. Приезжай. Твой сын Аркадий».
А за окном всё падали и падали каштаны, гулко ударяясь и отскакивая от земли. С треском лопалась кожура, являя на свет коричневое чудо.
