Случилось это в те годы, когда самые маленькие да отдаленные села еще были живы. Ни перестроечные времена их не коснулись, ни слияние деревни с городом. И село с красивым названием Любавино не было исключением. Раскинулось у самого леса своими ухоженными домишками, и жило своей жизнью, тихой, неторопливой.
Лес был густой, лиственный, грибов и ягод полно, зверушки мелкие, да красота такая, что никто из этих мест уезжать и не стремился. Все друг дружку знали, не обижали, не задирались.
Разве что мужичков, что попивали гоняли в хвост и гриву, да Верку-блудницу не щадили, клеймили позором. То с одним девка подолом крутит, то с другим. А замуж никто не берет, а ей уж за двадцать давно.
Была в селе начальная школа, там ребятишки младшие учились. А тех, кто постарше, в район отвозил автобус. Да только учительница состарилась больно, ребята ее не слушались, шумели на уроках, читать и писать не учились. А книжек и совсем не читали.
Решено было ее на пенсию проводить, под семьдесят уже, а на ее место новую учительницу из города прислали с чудным именем Варвара Ильинична. Не молоденькая уже, под тридцать. А не замужем. Домишко ей отвели рядом со школой, и стала она обживаться.
Вежливая, обходительная. Со всеми здоровается, нос не задирает. Только мужичков да парней сельских к себе близко не подпускает. Гордячка, да и только. Ни один к ней тропинку так и не протоптал.
Зато детишки ее полюбили. Чем уж она их так увлекла, трудно сказать, но они гурьбой за ней бегали. И книжки стали читать, и уроки делать, и дома слушаться.
Зауважали эту Варвару сельчане. А она все поутру в лес норовит, в любую погоду перед работой прямо туда. Назад возвращается всегда с цветами, улыбается встречным, доброго утра желает. И вот сообщает как-то местным бабам, что колодец она в лесу нашла, старый, замшелый, заброшенный. Откуда, мол, он там?
Ну все сразу про этот колодец и вспомнили. С войны он еще остался, а вырыл его дед-отшельник. Его на фронт не взяли, так он и поселился в этом лесу в землянке от большой обиды. Колодец сам соорудил, чем питался, одному богу известно. Но поговаривают, что поп местный к нему захаживал, прикармливал, чуть не святым его считал.
А колодец этот вроде и освятил, чтобы вода в нем не застаивалась. Когда дед помер, то поначалу сельчане ходили к колодцу за водой, как бы за святой, пили, умывались, от хворей всяких ею лечились. А со временем и забросили. Вода в нем убыла, чуть на донышке осталось. А у них в селе колонку установили. Своя вода под боком.
Разговор этот интересный у магазина состоялся. Много народу собралось, кто постарше всякие случаи стали вспоминать. И бабка Захариха рассказала историю, которую в тайне от всех хранила.
Когда ее муж-то с войны не вернулся, она все ждала его, не верила, что погиб он. И как-то в лесу на колодец набрела. Заглянула туда, а там… лик святой прямо на воде! Перекрестилась она и откуда-то голос услышала: не жди, мол, Ивана своего, не вернется он. Так и не вернулся.
Кто-то поверил в ее россказни, кто-то нет. Да решили молодые девки к колодцу сходить и проверить, Варвару с собой позвали. Но она отказалась. Некогда ей, детишки на внеклассное чтение ждут. Ну гордячка, она и есть гордячка. Собралось их пять человек и отправились в лес.
Пришли к колодцу, разгребли ветки да сучья, расчистили его сверху, окружили и с опаской заглянули внутрь. Долго смотрели! Вода рябит чуток, оттуда холодом да сыростью тянет, а никакого лика нет. Наврала Захариха, — решили девчата и домой собрались.
А тут вдруг откуда ни возьмись ветер налетел, деревья зашумели, тучи набежали. Страшно им стало, и поспешили они обратно. А одна из них, Наталья, и говорит:
— Ой, платок забыла у колодца, подождите, сбегаю, пока ветром не унесло.
И вернулась назад. Не было ее минут десять, вдруг бежит обратно, в платочке, лицо настороженное, глаза испуганные:
— Видела, видела я лик! Ей богу, там он. Я заглянула, так колени и подкосились. По одной надо, девки! А мы все сразу скопом навалились. Вот он и не показался нам.
Но больше никто не решился к колодцу вернуться, побежали домой, а тут и дождь припустил. С тех пор не прошло и недели, как у Натальи чудеса произошли: мать хворая с постели поднялась, а тут и Яков, тракторист местный, вдруг взял, да и сосватал ее. А по нему все село вздыхало. Чудеса!
С тех пор стали девицы сельские, боясь и страшась, по одной к колодцу этому святому ходить. Вода глубоко, холодом веет, но лик-то увидеть хочется.
И вот прибегает каждая и говорит, что видела, мол! Появляется лик святого, как на иконе, потом рябью пойдет и исчезает. И ждут после этого чудес, да не у всех они случаются.
Вот у Верки-блудницы наоборот: как лик увидела, заболела, да так, что в район везти пришлось. Оттуда вернулась бледная, худая. Все женихи от нее отвернулись. И жалко девку, да грехи, говорят, в рай не пускают.
И решили сельчане: кто праведной жизнью живет, тому Бог дает. А грешницам ждать милости не приходится. Грехи сначала искупить надобно.
Почти все село у этого колодца побывало, и лик святой все как один видели, многим он помог и по хозяйству, и со здоровьем. Помолиться только надо, как на икону, да прощения попросить.
Одна Варвара учительница не ходила к колодцу. Вернее, не так, к колодцу-то она ходила, но вот лик святой не высматривала, не верила в чудеса. Гордячка!
Но случилась и у нее беда. В городе, откуда ее к ним на работу прислали, брат в аварию попал на своем мотоцикле. Пострадал сильно.
Родители письмо прислали, сообщили, что «плохой» он совсем, а ей не уехать никак. Конец учебного года, школу бросить нельзя, за это выговор строгий. Вот ей и нашептали сельчане, не гордись, мол, сходи к колодцу-то, покайся за грехи и лик святой поможет.
За брата Варвара переживала очень. Нельзя допустить, чтобы умер он, семью с малыми детьми оставил, матери с отцом, да и ей самой, горе-то какое! Тут на все пойдешь, лишь бы избежать беды. А вдруг люди правду говорят: грех отмолишь, и поможет лик святой?
Только далека она была от религии, ее не приучали, воспитывали атеисткой, комсомолкой. Она и понятия не имела о подобных вещах. Но один тяжелый грех, тяжелая ноша была на ее душе…
День был майский, да и не день еще, а утро раннее. Теплое, солнечное. Надела Варвара свое любимое белое платье, легкий шарф на плечи накинула и отправилась-таки к колодцу.
В груди все трепещет, страшно даже подумать, что она решилась на такое, а ноги сами туда несут. Пришла, шарфом голову покрыла и склонилась над глубоким омутом, смотрит на воду, дрожит вся.
Вода и правду рябью пошла. Она стала прощения за грехи просить, а как просить, не понимала. Шептала слова, как по наитию:
— Прости меня за все, за то, что грешна, за гордыню, за непослушание божье, за ребеночка убиенного…
Всегда помнила она про этот грех свой тайный, что избавилась от дитя нерожденного, когда муж ее бросил. На глаза слезы навернулись. И не видит уж она ничего. Вода блестит на дне, отражает солнечный свет, а вот уж есть там лик или нет, не разобрать.
И вдруг откуда-то музыка послышалась, будто свирель заиграла, тоненько так, протяжно и грустно очень, на плач младенца похоже. И вот тут будто взгляд чей-то из колодца на нее и воззрился.
Ноги не послушались, обмякли, Варвара опустилась на землю, лицо руками закрыла и заплакала тихо, беззвучно. Просидела, как в забытьи.
Слышит, музыка стихла уже, замолчала свирель. Лишь щебет птиц вокруг раздается. Поднялась на ватных ногах, смотрит, а вечереет уж. Сколько же она тут просидела? И школу пропустила!
Прибегает назад, а сельские ее уж обыскались. Где была, куда пропала? Она сказала, что к колодцу ходила. Но оказалось, что бегали за ней и туда, да не нашли.
Этому у нее объяснения не было. А вскоре учебный год закончился, и Варвара уехала домой в город, на каникулы.
Только больше в село так и не вернулась. Но слухи до сельчан дошли, что брат поправился, не умер, хромает пока, но и это временно. А вот Варвара Ильинична… подалась в монастырь. Что-то сломало ее, изменило представление о жизни мирской. И случилось это там, у святого колодца.
«Наверное, грешницей большой была, и за выздоровление брата заплатила такой ценой», — решили сельчане, да и к колодцу ходить стали побаиваться. Вдруг тоже за грехи заплатить придется.
