Софья. Нелюбимый ребенок

Соня лежит в постели, ей не спится. Широко открытыми глазами она разглядывает причудливые тени от свечи и лампадки, танцующие на потолке, и слушает разговор своей няньки с горничной Настасьей у самовара.

— Никому она не нужна, моя голубушка, кроме меня, — рассказывает нянька, прихлебывая чай, а Соня понимает, что речь идет о ней, — Анюта — первенец, господа ее с рук не спускали, отбирали друг у друга, чтобы нанянчиться. Даже мне не давали. Потом… сына ждали, а родилась Сонечка. Барин, почитай, в энто самое время проигрались в Английском клубе, все барынины брильянты заложить пришлось. Потому не до ребенка было. Когда Сонечка родилась, и барыне сказали, что девочка, оне так расстроились, что даже смотреть на дите не захотели, отвернулись. Унесите, говорят, с глаз долой… Только с рождением Федюши потом утешились.

 

 

Соня не первый раз слышит эту жалостливую полночную историю, рассказанную няней после того, как дети уложены спать. Ее маленькое сердечко сжимается, а в детской душе всякий раз поднимается страх и обида.

Она остро чувствует свою ненужность, особенно в те моменты, когда мамаша зовет детей в гостиную, чтобы показать гостям. Старшей дочерью, красавицей и умницей Анютой, она откровенно хвастает, краснея от удовольствия, когда гости ахают и охают, восхищаясь девочкой, ее милыми выходками. Краснощекий карапуз Федюша тоже вызывает умиление и восторг.

А вот когда очередь доходит до Сони… мама мрачнеет. И девочка инстинктивно чувствует мамино настроение, напряженно хватается за нянину юбку и прячется за нее от гостей, глядя на всех враждебно, исподлобья, как затравленный зверек. И никакие уговоры няни поздороваться с гостями не помогают. Она насупилась и упорно молчит, потом мама досадливо нахмурится и скажет:

— ну, няня, уведите эту дикарку скорее, с ней один стыд перед гостями, словно язычок проглотила…

Нянька уводит девочку, скорбно поджав губы, чтобы потом за самоваром с Настасьей с еще большим жаром и негодованием поднять тему «нелюбимой дочки», укрепляя в душе ребенка болезненную веру в собственную ненужность.

***

Когда Соне исполнилось 8 лет, ее отец Василий Васильевич, выйдя в отставку генералом, поселяется в своем поместье в селе Полибино, в огромном двухэтажном особняке, с трехэтажной башней и флигелем, где 3-4 семьи могли спокойно жить, почти не встречаясь друг с другом. Неудивительно, что Соне вместе с гувернанткой-англичанкой отвели почти весь первый этаж для занятий.

Англичанка — старая дева, женщина высокой ответственности и организованности, решительно взяла Соню в свои крепкие руки. Маленькой барышне не позволялось ничего лишнего и за малейшую провинность изобретательная гувернантка в качестве наказания пришпиливала к ее спине листок с кратким описанием ее проступка, и с этим позором девочка должна была спуститься к обеду под взглядами всех домочадцев и даже присутствующих гостей.

А когда папаша хмурился, прочитав эту надпись и начинал стыдить дочку при всех, Соне хотелось провалиться сквозь землю. Эти наказания были хуже расстрела, поэтому она изо всех сил старалась быть прилежной и послушной. Единственное, с чем Соня не могла справиться — это со страстью к чтению.

Все свои детские книжки она давно знала наизусть, и ее ужасно тянула к себе и манила папенькина библиотека на втором этаже. После обеда по обыкновению гувернантка вела Соню на прогулку, но если на улице было холодно и дождливо, то воспитательница шла гулять одна, а Соню отправляла на второй этаж играть в мяч. И вот в эти-то минуты она, предоставленная сама себе, мчалась в библиотеку, открывала любую, попавшуюся под руку книгу, и с жадностью читала, с любого места, потому что живое воображение тут же дорисовывало нужную картину. Иногда, забывшись, она теряла счет времени, и тогда словно из-под земли вырастала англичанка и в качестве наказания отправляла ее в кабинет к папеньке с повинной. А тот, особо не разбираясь в причинах наказания, обзывал Соню «гадкой и непослушной девчонкой», ставил 10-12-летнюю дочку в угол и… забывал про нее на время. А оскорбленная до глубины души несправедливостью наказания, Соня томилась в углу, глотая слезы обиды, в очередной раз чувствуя свою ненужность и нелюбимость.

***

Но… в этом огромном доме была еще одна тайная комната, в которой Соня любила проводить время. По курьезной случайности при ремонте особняка не хватило обоев, и одну из детских пришлось доклеивать листами из лекций… по дифференциальному и интегральному исчислению академика Остроградского, курс которого когда-то посещал отец.

Маленькая Соня могла часами простаивать перед этими таинственными формулами, рассматривая их, и совершенно не подозревая, какую роковую и судьбоносную роль окажут они в ее дальнейшей жизни.

продолжение следует

источник

Понравилось? Поделись с друзьями:
WordPress: 6.58MB | MySQL:47 | 0,070sec