— До чего же страшненький мальчишка растет у Степановых! — судачили старушки, сидя на лавочке возе почтового отделения. Единственная работница почтамта каждый день строго пополудни закрывала двери на замок и отправлялась обедать. Жители прекрасно знали об этом, но сегодня был день выдачи пенсии и бабульки спешили занять свою очередь.
— И не говорите! Мать-то у него красавица, а мальчонка…
— Вот, потому что мать красавица, так и вышло! — продолжали неспешные пересуды женщины. — От деревенских Мария Степанова нос воротит, а в городе нашла себе какого-то богатого, но плюгавого, от него и родила мальчишку, лишь бы привязать к себе перспективного мужика. А, он не таким уж и перспективным оказался, для Машки, во всяком случае. Бросил ее и ребенок не помог, а парню сейчас мучайся, да за мамкин промах отдувайся!
Старушки согласно покивали головами, размышляя о превратностях судьбы и перевели разговор на других жителей деревни. Я знал кого именно они обсуждали до этого и кого называли «страшненьким». Это был Сева, мой лучший друг и товарищ по детским играм. То, что Сева выглядел как-то иначе, чем все остальные ребята, я вовсе не замечал. Нам было весело вместе, мы с ним словно были на одной волне и понимали друг друга с полуслова.
— Ты опять приводил в дом этого доходягу? — вопрошал отец, наблюдая, как я собираю, разбросанные игрушки. Мы с Севой сегодня устроили настоящие танковые бои и я все еще мысленно пребывал в игре, планируя на завтра продолжить наши соревнования.
Мой отец, как я замечал, относился к Севе еще хуже, чем остальные жители деревни. Нашей дружбой он уж точно был крайне не доволен. Если бы не мама, Севу не пустили бы и на порог нашего дома. Но мама, напротив, была очень расположена к моему другу. Она просто была очень добрым человеком и не могла терпеть подобной несправедливости, когда к кому-то, тем более к ребенку относятся так критично из-за его внешности.
Сева родился с заячьей губой, у него также присутствовало некоторое косоглазие и все это дополнялось грубыми чертами лица. На исправление этих дефектов у его родственников денег не было, да и не стал бы никто в деревне заморачиваться подобной ерундой. Ноги ходят, и ладно.
Мать Севы, на самом деле, была очень красивой женщиной, но несколько легкомысленной. Так считали все вокруг. Она могла на долгое время куда-нибудь уехать, а о Севе и вовсе не особо пеклась. То есть, если мои родители, стоило мне на немного задержаться где-нибудь, поднимали на уши всю деревню, то о Севе никто особо и не вспоминал. Он самостоятельно решал, когда ему пойти домой, и я ему в этом очень завидовал.
Помимо Севы и его матери, в их доме жили еще Севины дедушка и бабушка. Дед, как и многие мужики в деревне, любил бражку. И вот однажды, когда он был выпивши, уснул прямо с не потушенной сигаретой в руках. В тот день Сева оставался ночевать у нас. Мой отец куда-то отлучился на несколько дней, а мама сама предложила нам не расставаться и поиграть подольше. Дом Севы полыхал так, что зарево от пожара, наверняка, виднелось даже в соседнем селе. Нам с Севой не позволили наблюдать за этим зрелищем, мама быстро увела нас обратно домой и только на следующий день мы узнали, что на пожаре погибла вся семья моего друга.
— Мамочка, можно теперь Сева будет жить с нами? — спросил я у матери во время обеда. Отец еще не вернулся и я своим детским умом пытался решить вопрос в его отсутствие.
— Миша, ты же понимаешь, это невозможно, — тяжело вздохнув, ответила мама.
— Почему?
Я считал, что мама сумеет договориться с отцом, получалось же у нее не позволять отцу выгонять Севу из нашего дома. И дружить с Севой отец не мог запретить мне, потому что мама заступалась за нас. Значит, мама главнее папы, и она может разрешить Севе остаться у нас.
— Мишутка, ты уже не маленький, должен понимать. Сева нам не сын и не родственник, он не может жить с нами. Только приходить в гости. Только сейчас он и в гости вряд ли будет приходить.
Мама снова вздохнула и отвернулась от меня.
— Почему не сможет в гости приходить? — я чуть не плакал от своего бессилия, казалось, что я просто не могу найти какой-нибудь веский аргумент, для того чтобы Сева остался.
— Миша, Сева теперь сирота и его отправят в детский дом.
— Нет! — вскричал я и выбежал из-за стола. — Не отправят! Я его не отдам!
Я бежал по улице так, что пятки сверкали. Утром Севу забрала его соседка тетя Катя, и я прямиком отправился к ее жилищу.
Дом, где раньше жил Сева, смотрел на меня пустыми проемами окон. Наполовину рухнувшее строение напоминало черного поверженного дракона, с торчащей во все стороны чешуей. В воздухе все еще парили мелкие частички пепла, так странно выглядевшие в свете яркого солнца.
— Сева! — закричал я, вбегая в дом тети Кати. — Где ты, Сева?
Друг сидел на стуле и жевал бублик. Увидев меня, он расплылся в улыбке и мы обнялись.
— Пошли! — скомандовал я.
— Куда? — спросил Сева, на ходу обуваясь.
— По дороге придумаем, — прошептал я, прихватив с вешалки его куртку.
Мы вместе бежали по проселочной дороге, поднимая облачка пыли. В голове моей зрела одна идея.
— Стой здесь, — приказал я и побежал обратно домой.
Мама на кухне мыла посуду. Пробравшись в свою комнату, я схватил со стола копилку и кинулся во двор.
— Вот, — показал я Севе свою добычу, — Доберемся до города, а там придумаем, как дальше быть.
— Нет, — помотал головой Сева. — Ты эти деньги на велосипед копил.
— Зачем мне велосипед без тебя?
— Почему без меня?
Я сообразил, что Сева еще не знает о том, что его ждет, и замолчал, не зная как сообщить ему об этом.
Пока я пытался подобрать слова, мы услышали за спиной голос тети Кати:
— Сева! Я же просила тебя никуда не уходить!
Рядом с тетей Катей шла какая-то женщина и еще наш участковый, Иван Иванович. Я подумал, что женщина рядом с тетей Катей жена участкового и даже обрадовался. Может быть, они решили оставить у себя Севу? А, что? Иван Иванович добрый и он всех защищает. Нас с Севой прошлым летом очень выручил, запретив долговязому Витьке отлупить нас крапивой, за то что мы сорвали у него в огороде пару ягод клубники. У него этих ягод вон сколько! Чего, ему жалко что ли? Иван Иванович так и сказал: «Если бы они у тебя пару ведер клубники украли, тогда наказание бы понесли их родители, а так, считай, ты просто угостил мальцов!».
Но, на этот раз Иван Иванович пришел вовсе не помочь нам, а даже совсем наоборот. И незнакомая женщина оказалась совсем не его женой, а теми самыми «страшными» органами опеки, которые забирают ни в чем не повинных детей в детский дом.
Осознав все это, я попытался бежать от них, ухватив за руку Севу. Но, нас тут же догнали. Потом я ревел белугой и никак не хотел отпустить своего друга. Даже предлагал им деньги из моей копилки. Севу все равно забрали, и я потом несколько дней ни с кем не разговаривал. Отказывался есть и все сидел у окна, как бы надеясь на чудо.
Еще долгое время я бесконечно скучал по Севе, по нашим играм, по его добродушному нраву. Все остальные дети не шли ни в какое сравнение с ним, моим единственным, лучшим другом. Но постепенно, в силу того, что я был еще ребенком, память изгладила черты моей детской привязанности и заглушила боль разлуки. Можно сказать, через несколько лет я вовсе забыл о том, что у меня когда-то был такой вот друг.
Прошли годы. Я вырос. Мы с родителями давно уже уехали из той деревни и ничего в моей нынешней жизни не напоминало о ни о детстве, ни о Севе. Отец мой в городе занялся строительным бизнесом, я заканчивал техникум и планировал в будущем стать его прямым помощником. Но вот однажды все в нашей жизни перевернулось с ног на голову.
Сначала у отца просто начались частые головные боли. Он долго не обращался к врачу, пока однажды не потерял сознание, прямо возле дверей своего офиса. Отца доставили в больницу и поставили страшный диагноз, рак мозга.
Отец отказался от операции, сказал, не позволит ковыряться в своей голове. Он увядал на глазах. Я перевелся на вечернее отделение и стал заниматься делами фирмы. Было очень тяжело, меня молодого руководителя мало кто воспринимал всерьез. Да и сам я не до конца еще разобрался что к чему.
Вскоре отец уже большую часть времени проводил в больнице. Мама в то время походила на тень, она страшно переживала все происходящее и почти все время дежурила возле постели отца.
Как-то раз, папа отослал маму домой и попросил меня посидеть с ним. Отец говорил невнятно, часто прерываясь, но я слушал его внимательно, ни разу не перебив.
— Миша, я в жизни совершил немало плохих поступков, — начал свою исповедь отец. — Но одна вещь не дает мне покоя. Это касается и тебя. Ты поймешь, почему. Ты помнишь своего друга Севу? Мальчика с заячьей губой, с которым ты играл в детстве.
— Конечно, помню, папа, — я подумал, что отец раскаивается в том, что не поучаствовал в судьбе несчастного сироты, к которому его сын питал привязанность. Но все было не так просто.
— Его мать была очень красивой женщиной и у меня с ней случился роман, еще до твоего рождения. Мы были женаты с твоей матерью уже четыре года и моя жена все никак не могла забеременеть. А вот Маша сразу же зачала от меня ребенка. Я стал думать о разводе, но пока решался уйти из семьи, твоя мать тоже забеременела. Я долго мучился, не зная, что мне делать. С Машей мы встречались только в городе, поэтому в деревне никто о нашей связи не знал. Все думали, что ребенок у Маши от кого-то из городских щеголей. В конце концов, я решил, что не в праве рушить свою семью и прямо сообщил об этом Маше. Только тогда она призналась мне в том, что я был не единственным любовником у нее в те времена, когда мы встречались в городе и, вполне может быть, у ее ребенка другой отец. Когда родился ее сын, я готов был поверить в это. Вернее, при взгляде на ребенка, я очень хотел думать, что это не мой сын. Ребенок был настолько некрасив, что когда родился ты, я убедил себя в невозможности быть родителем того мальчика. Ты был очень красивым младенцем и все вокруг любовались тобой. Тогда как про Севу в деревне только и говорили, насколько он «страшненький». Маша больше никогда не смотрела в мою сторону. Возможно, ею управляла гордость. Но и мне было так удобно. Я убедил себя, что у меня только один сын и это ты. Теперь ты понимаешь, отчего я был против вашей дружбы с Севой?
— То есть, вы всей деревней невзлюбили Севу из-за того, что он рожей не вышел, так что ли? — не сдержался я. У меня просто не укладывался в голове этот факт. Мне казалось немного странным такое поведение у взрослых людей. Хотя, правда жизни такова, что чаще всего так и бывает. Внешность человека, особенно если она отличается от общепринятых мерок привлекательности, является определяющим фактором для очень многого. Любовь, счастье, а зачастую и благополучие, как ни странно зависят от разреза глаз, формы носа и красоты улыбки. И только дети могут не замечать подобных различий, как было между мной и Севой.
Я задумался. А, если бы я сейчас познакомился с Севой? Смог бы я не обращать внимания на его физические недостатки, или стал бы как все сторониться его? Ответа на этот вопрос у меня не было.
— Прошу, Миша, отыщи его! — снова заговорил отец.
— Кого? — опешил я. — Севу? Как же я его найду? У меня даже нет адреса детдома, куда его забрали тогда.
— Придумай, что-нибудь.
Отец захрипел и дальнейшее его бормотание я уже не смог разобрать. Пришлось срочно позвать врача и покинуть палату.
В описываемые времена социальные сети еще не настолько прочно вошли в нашу жизнь, но были некоторые индивиды, которые уже вовсю стремились ввысь по лестнице прогресса. Среди моих тогдашних знакомцев затесался один такой знаток, компьютерный гений по имени Славик. К нему я и обратился, в надежде разыскать моего старого друга, а как недавно выяснилось, возможно, и брата.
Не знаю как, но Славке все же удалось выяснить тогдашний адрес Севы.
— Какая-то халупа на окраине города, — поморщился Слава.
— Зато, именно этого города, а не где-нибудь на краю света! — радостно воскликнул я, и не откладывая нашу встречу в долгий, или какой «другой ящик», помчался по указанному адресу.
Кроме как «халупа» жилье Севы назвать было, действительно, сложно. Деревянный барак, часть которого занимал Сева, скорее всего возводился как временное жилье для тех же строителей более адекватных городских зданий. А, потом просто его забыли снести, или оставили для тех кто чем-либо обидел общество. Иначе, как можно было объяснить существование подобного строения, где стены были настолько тонки, что складывалось впечатление, будто они созданы из картона? Это сейчас, как я понимаю, в связи с растущим спросом на индивидуальное жилье, в виде собственного загородного дома, и с современным маркетингом, раздающим с «великодушного» плеча доступные предложения оного, домики строят и из картона. Но, в те времена, когда возводился этот барак, строили напротив, так чтобы и праправнуки могли смело плодиться внутри этого здания.
Жилье Севы в категорию «для праправнуков» явно не подходило, но все же использовалось именно таковыми. Потомками тех самых отверженных обществом индивидов. Двери мне открыл долговязый худощавый молодой человек, и я сразу узнал в нем друга моего детства. Из-за особенностей его внешности, естественно, и узнал.
— Привет! Ты меня, наверняка, не помнишь…, — начал было я, но Сева тут же заключил меня в объятия, заставив чуть ли не шмыгнуть носом.
— Мишка! Как же я рад тебя видеть! Откуда ты взялся?
— Взялся, вот, — я, смущенно улыбаясь, потряс его руку. — Давно мы с тобой не виделись? — то ли спросил, то ли констатировал я, оглядывая его комнату. Потрепанный, видавший лучшие времена диван, колченогий стул, возле покрытого серой скатертью стола и, окрашенный коричневой краской шкаф, вот и все убранство жилища Севы.
— Очень давно! Проходи, Мишка!
Сева явно не замечал, какое впечатление произвело на меня место его обитания. Да и ладно! Разве в этом суть? Мы раз сто еще, наверное, обнялись и взахлеб обсуждали времена нашего детства. И чужие огороды, где мы лакомились всем, чем придется. И душистые стога сена, что служили нам и укрытием, и своеобразными аттракционами. Кататься с высокого стога сена вниз, это, скажу я вам, будет поинтереснее, чем в Диснейленде. Вспоминали, как летом мы сбегали на речку, и по очереди учили друг друга плавать. И еще много чего, пока не добрались до трагических событий, предшествовавших отправке Севы в детский дом.
— Как ты живешь, Сева? — спросил я, пытаясь разглядеть печаль на его лице.
— Живу помаленьку, — Сева развел руками. В его глазах не было и тени грусти. На ум мне пришло, что и в детстве друг ни на что не жаловался. Он любил всех. И мать, и бабушку, и своего деда, который не раз порол его, причем совершенно без дела, просто так, для острастки. Сева никогда не проявлял неприязни и в отношении односельчан, которые, не стесняясь, давали ему разные прозвища. Он любил жизнь, какой бы она у него не была. И, как я успел понять, мой давний друг ничуть не изменился. Его не сломили, выпавшие на его долю невзгоды, не озлобил детдом, где ему, явно приходилось не очень-то сладко, с его-то внешними данными. И то, что Севе приходилось жить в такой халупе, не беспокоило его. Он все равно был счастлив. Кто знает, вероятно, он радовался самому своему пребыванию на этой земле. Тому, чему обычные люди не придают значения. Небесным светилам, сменяющим друг друга. Различным временам года, которые дарят нам для счастья такое природное разнообразие, а мы «несчастные» все хаем именно это. То дождь нам не к месту, то солнце слишком яркое. А, вот Севе нравился и дождь, и стужа. Это я позже осознал.
А пока, что в дверь Севы кто-то начал ломиться. Стучали одновременно кулаком и ногою. Сева закатил глаза и пошел открывать.
— Семен, ну, чего тебе?
— Дай на опохмелку, — пробасил пришелец.
— Нет у меня. Зарплата на стройке в пятницу. И потом, ты знаешь, на водку денег не дам. Куплю тебе продуктов, а то скоро совсем загнешься.
— Ну, дай, хоть что-нибудь, чего можно продать! — взмолился мужик за дверью.
— Что я тебе дам? Пустой шкаф, что ли? — усмехнулся Сева. — Семен, иди поспи, завтра легче будет, обещаю.
Сева разговаривал с пришедшим словно с ребенком, без агрессии, одними только увещеваниями. Я думал, мужик озлобится от этого, и уже собирался вмешаться, но гость, как ни странно, послушался Севу и мирно отчалил восвояси.
— Кто это? — спросил я, как только Сева закрыл дверь
— Да, сосед. Здесь в доме много таких проживает. Если можно назвать жизнью такое существование.
— А ты как здесь очутился? — решился я задать Севе вопрос насчет его убогого жилья.
— Нам детдомовским положено предоставлять жилплощадь, но чаще всего это не царские палаты. Да, ничего! — махнул рукой Сева, — главное есть крыша над головой.
По дороге сюда я хотел, в случае если отыщу своего друга, конечно, рассказать Севе о моем разговоре с отцом. Но, отчего-то сейчас я передумал. Несколько грязный поступок моего отца, как и поведение матери Севы были не совместимы с самим Севой. Я не желал валять своего друга в этой грязи.
— Сева, мне нужна твоя помощь, — вместо, ставших не нужными откровений, сказал я.
— Все что угодно! — тут же откликнулся Сева.
Я рассказал ему о болезни отца. О том, что вынужден командовать его фирмой и о том, что, нужно признать, я не справляюсь с этим в одиночку.
— Вот я и подумал, что если бы мы как в детстве снова были вместе с тобой, у нас, наверняка, получилось бы лучше. Ты, я слышал, как будто как раз работаешь на стройке?
— Да, но я обычный каменщик. Чем я могу помочь тебе в управленческих вопросах?
— Разберемся по ходу, — отмахнулся я, — главное ты в теме!
Когда я сообщил отцу, что отыскал Севу, то попросил его ни о чем не говорить ему.
— Просто отнесись к нему, как к моему настоящему другу, этого будет достаточно! Зачем сейчас ворошить прошлое, кому от этого будет лучше?
— Ты прав, — отец с шумом втянул воздух. — Тогда, прошу тебя, не говори ничего и твоей матери.
— Я и не собирался, папа, не переживай об этом. Пусть все останется как было.
— Пусть останется, — выдохнул он. — Но мне все равно стало гораздо спокойнее на душе, словно с нее сняли камень.
Отец и, правда, как будто просветлел лицом, а потом попросил о встрече с Севой. Не знаю, о чем именно они там говорили, но Сева вышел из палаты с улыбкой на лице.
— Хороший, все-таки, Мишка, у тебя батя! Он тоже попросил меня помочь тебе с бизнесом, хотя я и объяснил ему, что ничего в этом не смыслю.
Через месяц отца не стало. Мама более-менее спокойно восприняла его уход. Да и я тоже. У нас сейчас было о ком заботиться. Моя мама всегда любила Севу, а я был счастлив вновь обрести такого друга. Мы с мамой опекали Севу незаметно для него самого, и для начала переселили его в квартиру, поближе к офису, не добираться же Севе на работу с самой окраины города?!
В настоящее время мы с Севой являемся полноправными хозяевами нашей фирмы. Тот труд, что вложил в общее дело Сева, неоспоримо достоин права владения бизнесом. Мы оба женаты, у нас почти взрослые дети. И вот, что я скажу. Никто из нашего окружения не считает Севу каким-то особенным. При этом, мой друг не делал каких-то пластических операций и прочих манипуляций со своей внешностью. Люди любят его за его добрый нрав и чистое сердце. Жена у Севы, между прочим, настоящая красавица и она любит мужа именно таким, какой он есть. За его сердце она его любит! Именно за то, за что и нужно любить человека!
Автор: Юферева С.