Иван Петрович, медленно идя по улице, нервно мял в руках кепку. «Так… Позвоню, поздороваюсь. Валя, как всегда, пригласит, попить чайку. Нет, — в сердцах махнул рукой Иван Петрович. — Сначала ведь надо будет сказать, зачем пришел. А зачем пришел?»
Иван Петрович остановился, задумавшись. Нет, цель-то у него, конечно, была. Очень важная и давно обдуманная, только решительности не хватало. Не завалится же он к Вале и не заявит с порога: «Валюша, выходи за меня замуж!» Нет, так не делается. Сначала он думал прихватить цветы и, может, надеть костюм, как полагается в таких случаях. Костюм у него имелся. Два года назад дочка Ленка купила на шестидесятипятилетний юбилей, который дети решили отпраздновать в ресторане. Да… Дети. Уже и внуков у него двое, у Вали трое, а поди ж ты! Вон что надумал — предложение сделать.
С Валей Иван Петрович познакомился давно, лет десять назад. Как-то увидел у магазина женщину, тяжело нагруженную сумками, и решил помочь. Вернее, он сначала приметил ее внутри магазина. Красивая женщина, статная, но какая-то серая, будто накинули на нее пелену тумана, из-под которой не пробивался ни один лучик света. Она бродила среди витрин магазина и составляла продукты в тележку. Ивану Петровичу показалось, что делает она это бездумно, будто не знает, что покупать. В небольшой очереди на кассу он оказался сразу за ней. Кассирша назвала сумму, а женщина открыла кошелек и начала растерянно в нем копаться.
— У вас что, денег не хватает? — раздраженно спросила кассирша.
— Да нет, деньги есть… Вот… — она протянула кассирше открытый кошелек.
Та недовольно заглянула, но вытащила пятитысячную бумажку, отсчитала женщине сдачу и сунула ее во все еще открытый кошелек.
Женщина, не глядя, не пересчитывая, сунула кошелек в сумку, подхватила пакеты и пошла к выходу.
Иван Петрович, заплатив за батон хлеба и упаковку шоколадных пряников — очень он уважал эти пряники, — вышел из магазина. И увидел женщину, которая медленно шла по дорожке, убегающей наискосок от супермаркета. Иван Петрович догнал ее и предложил донести сумки. Женщина взглянула на него потерянным взглядом, но от помощи не отказалась.
Они шли молча, а потом женщина сказала:
— У меня муж умер… Покупала вот, — кивнула она на пакеты в руках Ивана Петровича. — Завтра сорок дней. Люди придут…
— А дети что же? — спросил Иван Петрович. — Не помогают?
Он видел, как тяжело женщине дался этот поход за продуктами к поминкам, понимал теперь, что за пелена на ней была — мужнин смертный саван.
— Помогают. Только Коля, это сын, в другом городе живет. К вечеру приедет… А дочка родила двойню неделю назад. Нельзя ей пока по магазинам.
Дальше шли молча, а потом женщина спросила:
— А у вас?
— Что? — не понял Иван Петрович.
— Жена есть?
— Нет, — мотнул он головой. — В разводе мы давно.
Иван Петрович проводил женщину до самых дверей квартиры. Она жила в пятиэтажке без лифта. Подниматься на третий этаж с тяжелыми сумками было бы ей трудно. А ему что, не старый он еще…
— Спасибо, — сказала женщина. — Приходите на поминки, — пригласила она.
Иван Петрович распрощался. На поминки он не пошел, но Валя, тогда еще Валентина, запала ему в душу. Неделю он ее вспоминал, а потом решился. Купил любимых шоколадных пряников и пошел навестить женщину.
Так завязалась их дружба. Поначалу Иван Петрович лишь изредка захаживал в гости к Вале. Потом, когда пришла весна, они начали вместе ходить на прогулки по парку, что лежал между ее районом и его. Прогулки эти, да и все встречи в целом, были по большей части молчаливыми. Они мало разговаривали — много молчали. Однако со временем Вале полегчало. Мужа отпустила она. Серая пелена с нее если и не ушла полностью, то соскользнула. Она рассказала Ивану Петровича и про несладкую жизнь с мужем-пропойцей, которого она, однако, крепко любила, и про детей своих, и про себя, конечно. Иван Петрович тоже поведал ей про свой рано развалившийся брак, про дочку Лену и двух внуков.
Лет через пять знакомства в голову Ивана Петровича стали закрадываться странные мысли: может, им с Валей пожениться? Себя-то он знал: любил он Валю тихой осенней любовью, которая дается человеку уже на исходе лет. Да нет! Они с Валей и не старые вовсе. Не молодые, конечно. Но еще лет двадцать есть впереди, а может, Бог даст, и больше.
Как закралась эта мысль в голову Ивана Петровича, так и засела там. И вот уже пять лет сидела, не давала ему покоя. Никак он не решался сделать Вале предложение. Знал, что мужа она сильно любила. Но ведь и времени с тех пор прошло почти десять лет. Но боялся. Боялся, что прогонит его, засмеет, и потеряет Иван Петрович Валю окончательно.
Месяца четыре назад к Вале стал захаживать Виктор Давыдович из второго подъезда. Однажды Иван Петрович пришел, а там — сидит. В видавшем виды костюмчике, при сером галстучке, жиденькие волосенки аккуратно зачесаны набок.
— А мы вот с Виктором Давыдовичем чай как раз заварили, — обрадовалась Валя пришедшему Ивану Петровичу.
— Да я уж вижу, — проворчал он.
И сидел потом сиднем, как дурак, слушал, как Виктор Давыдович, а по-простому — Витек, заливался перед Валей соловьем, а та, знай, посмеивалась.
С тех пор Ивана Петровича мучили сомнения: а что, если Витек окажется более решительным и на Вале женится? Мысль эта глодала душу Ивану Петровичу четыре месяца, но он все никак не решался. Пока дочка Ленка уже в глаза ему не ляпнула:
— Пап, ну что вы с тетей Валей все порознь живете. Давно б уже поженились!
Иван Петрович опешил, думал-думал и решился. Вот идет… «Поздороваюсь. Скажу, что пришел пригласить ее к нам на дачу в выходные, — решил Иван Петрович. — А если спросит, чего не позвонил? Зачем тащился по такой погоде? Захолодало вон как! — он раздосадовано нацепил кепку на голову, но потом снова стянул. — Да почему она должна что-то спрашивать? Разве не хожу я к ней каждую неделю?» Правда, чаевничали они обычно по средам и иногда по воскресеньям. А тут припрется! В пятницу!
Уже у двери Валиной квартиры Иван Петрович подумал: а вдруг там Витек? Как тогда ему предложение Вале сделать? Иван Петрович чувствовал, как руки вспотели. Он уже собрался было развернуться и уйти, но все-таки нажал на звонок.
Дверь Валя открыла быстро.
— Ваня? — удивилась Валя. – Проходи, — улыбнулась она.
«Что это она так подозрительно на меня смотрит? Как на дурака! Может, она Витька ждала?» — еще больше занервничал Иван Петрович.
Валя уже хлопотала на кухне. Поставила чайник. Насыпала свежей заварки.
В квартире разносился аромат свежей выпечки и ванили. Что это она затеяла? Пироги, что ли? «Точно Витька ждала, а я им всю малину поломал!» — ревниво подумал Иван Петрович.
Он прошел на кухню.
— А я будто чувствовала, что ты придешь, — улыбнулась Валя, и на душе у Ивана Петровича тут же полегчало. — Пирог вон ягодный испекла. Сейчас чайку заварим и отведаем.
Через пять минут Иван Петрович с удовольствием уминал пирог, забыв о своих треволнениях. Валя сидела напротив, подперев румяную, как у девочки, щеку кулачком и задумчиво посматривая на Ивана Петровича.
— Вань, — протянула она.
— М-м-м, — откликнулся он, отхлебывая горячий чай.
— Вань, долго ты еще ко мне ходить будешь. Десять лет уж как ходишь.
Иван Петрович так и замер с чашкой в руках, не донеся ее до стола. Так и знал! Витек, наверное, опередил его, сделал Вале предложение, и она согласилась. Сейчас пошлет Ивана Петровича к чертовой бабушке.
— Вань, — снова сказала Валя. — Может, уже не будешь ходить, а с концами?
— Что с концами? — севшим голосом спросил Иван Петрович.
— Ну что ты какой непонятливый, — засмеялась Валя. — Соберешь вещи да переедешь ко мне.
Рука Ивана Петровича дернулась — чай расплескался и окропил цветастую клеенку.
— А то все ходишь и ходишь. Может, поженимся уже?
— Валя… — он наконец-то поставил чашку на стол. — А я ведь давно хотел, да все не решался.
— Знаю я, Ваня, знаю, — улыбалась Валя, все так же мечтательно подпирая кулачком щеку. — Вот и подумала: если я тебе сама не предложу, так и будешь до самой смерти ходить. А мы ведь еще не такие и старые. А, Вань?
— Валя, — Иван Петрович потянулся через стол и сжал в своей ладони руку Вали. — Мы еще молодые. Очень молодые.
Он поднес Валину руку к губам. В глазах Ивана Петровича и Вали дрожали светлые слезы.