Мы с Сережкой ездили в деревню к моей крестной, Наташе. Там у них две собаки живут, одна овчарка немецкая – Айна, а второй – неизвестной породы зверь – Тишка. Айна на овчарку и похожа: уши стоят, сама черная, а хвост у нее такой мощный, что когда она им мне под коленку вильнула, я аж присела, потому что у меня ноги подкосились. А вот Тихон большой, пушистый, весь почти белый, только ушки и спина рыжеватые да нос черный. И еще у него бородка, а ушки мягкие и кончики висят. Хвостик у него лохматый, колечком загнут, а на задних лапках будто шерстяные штанишки.
Вот мы решили прогуляться до речки и собак с собой взять, а чтобы пешком не ходить, Наташа обещала нам собачьи упряжки соорудить. Айну за поводок к санкам прицепила, а Тихона – к большой ледянке. Я на санки уселась, а Сережка на ледянку. Выкатываемся мы из ворот, а там соседская Люська, вреднючая до невозможности.
-Да вы куда, да можно с вами?
Привязалась, не отцепишься! Взгромоздилась на ледянку, за Сережку уцепилась, да еще командует:
— Но, пошел!
И мы поехали к речке. Меня Айна очень аккуратно везла, прямо как принцессу, А Тишка как погнал вприпрыжку, только держись! Он несется, ледянка с Люськой и Сережкой на кочках подпрыгивает, Люська визжит, как резаная, а Тишка еще быстрее от ее визга разгоняется. Наташа ему командует:
— Тихон, а ну ко мне!
Он как дернет в нашу сторону, Люська не удержалась, с ледянки кувырком слетела. Вот смеху – то! А Тишка даже не заметил потери, еще быстрее поскакал, только уши по ветру полощутся. Пришлось Наташе еще одну цепочку ему на поводок цеплять, чтобы скорость этого оболтуса контролировать. Вот примчались мы за деревню, на берег Оки, Наташа собак с поводков отпустила, стала с ними команды отрабатывать. А Люська полезла в снегу ходы протаптывать, да вдруг повалилась на бок и орет!
— Ты чего, — спрашиваем, — горлопанишь?
-Да у меня валенок в снегу застрял!
Ногу поднимает, а на ней колготина красная спустилась и , как флаг, развевается. Полезли мы с Сережкой ее валенок в снегу искать. Он первым нашел и нахлобучил его Люське на ногу. А она еще громче вопит и ногой дрыгает, валенок стряхивает.
— Чего не так-то? — спрашиваем.
А она:
— Ты снег не вытряхнул, холодно!
Вот капризуля! Выбила я снег из валенка, колготину ей подтянула, носок одела, валенок обула, а она лежит-полеживает с поднятой ногой. Как только я управилась, она изловчилась, да сронила меня в снег, а сама хохочет-заливается! Сережка не долго думая на нас завалился, и стали мы в снегу барахтаться. И тут Тишка на наши визги примчался, видит, что мы валяемся и давай нас «спасать»: хватает зубами за рукав или штанину и тянет вверх, чтобы вставали. Одного поднимет, другой валится, того поставит, а остальные двое уже в снегу. Умаялся с нами, бедненький, а нам – веселье! Айна подошла, посмотрела на это безобразие, видит – резвится детвора, а если опасность никому не грозит, значит спасать не кого .
Наигрались мы вдоволь , аппетит нагуляли , стали домой собираться , опять Наташа прицепила поводок , к ошейнику Айны , а его конец к санкам приладила . Тут Люська заявляет :
— Не поеду я с Сережкой на ледянке, опять меня Тишка сронит , я одна на санках хочу!
Ну и ладно . Мы с Сережкой, на ледянку уселись , Наташа Тишку опять на 2 поводка зацепила , и покатились мы домой . А дома Сережкина бабушка, как нас увидела и давай причитать :
— Ох, касатики , изкуёхтались то как , прямо снеговики . Отряхайтесь , скидайте одежку , руки мыть и — к столу! У меня уже все готовенько.
А потом мы ужинали и я все думала , как бы потихонечку с собаками котлеткой поделиться .Но Наташа их накормила кашей с косточками и я успокоилась .
Люблю я все-таки собак, как приеду домой , буду маму упрашивать , чтоб и мы песика завели!
