Печника Егоровича знала вся округа. Даже учиться к нему мужики приезжали с других областей. Такого мастера ещё поискать надо. Любую печь мог сложить. А ведь учился у своего отца, а тот — у деда. Сколько печей Егорович за свою жизнь сложил – и сам не знает. Много. Но вот печально ему: надо бы передать своё умение по кровной линии, но Бог не дал сыновей. Одна дочка. Есть, конечно, внучек Егор. Но тот всё компьютером занят. И как его к печному делу приучить? Не так теперь нужны печи, как раньше.
На лето внук приехал к деду погостить. Деревня их большая. Дачников стало больше. Вот и соседи через дом – новые, Николаевы. И хоть у всех по деревне газ и котлы отопительные стоят, но просят эти новенькие им печь сложить. Надо же!
Егорович кликнул внука, но тот помогал соседскому мальчику велосипед чинить. Дед один пошёл смотреть дом Николаевых и о печи договариваться. Его встретила женщина, пенсионерка.
— Алевтина, — представилась она. – А Вы – Иван Егорович? Вас все знают. Как же нам повезло, что такой знаменитый печник – наш сосед. А я о русской печке давно мечтала… Поэтому и дом купили в деревне. Теперь совсем сюда переберусь. Хорошо-то тут как.
— Русскую, значит, хотите? – ухмыльнулся дед. – Это правильно очень. И польза для здоровья, и для готовки – то, что надо. Опять же – лучшая еда… Надо фундамент глянуть в подполе. Вот предыдущие –то жильцы её разобрали, а вы сложить хотите. Очень приветствую.
Егорович осмотрел полы в кухне, слазил в подпол, довольно крякнул и стал писать на клочке бумаги чего и сколько надо купить для печи.
— Когда материал подвезёте, тогда и работать начнём. С подсобником я. С внуком моим.
Хозяйка кивнула и предложила Егоровичу чая. Но старик вежливо отказался.
— Не за что пока что меня чаями баловать. Ещё не заработал. Пока, хозяюшка. Жду вызова.
Николаева не замедлила с привозом кирпича, а также были куплены дверцы и заказана жестянщику заслонка по эскизу Егоровича.
Глиняный состав печник делал сам. Заготавливал глину, замачивал, протирал через сито, мял её, добавлял норму песка, извести. Долго возился. Руками, словно хозяйки тесто, замешивал в нужной пропорции, на ощупь проверяя готовность раствора.
Внук Егор тоже помогал, ему нравилось наблюдать за тем, как дед с любовью, не спеша, копается с кирпичами, глиной, подправляя и постукивая специальным молоточком со сплющенным носом каждый кирпичик, отчего по дому летел нежный мелодичный звон.
Дед с внуком работали уже третий день, выкладывая ряд за рядом основание русской печи. Хозяйка волновалась и радовалась как ребёнок. Она угощала печников обедом и чаем, показывала глиняные горшки и чугунки, сохранённые со времён её детства от бабушки. С чердака были принесены найденные там ухваты разной величины.
После третьего дня работы, под вечер, когда внук и дед мыли руки во дворе, собираясь уходить, во двор вбежала девушка в джинсах и майке с рюкзаком на спине и с криком «бабуля» повисла на шее Алевтины. Бабушка расчувствовалась, расцеловала приехавшую внучку и представила её:
— Алёна, внучка моя. Наверное, вы ровесники с Егором. Она тоже в десятый класс пойдёт.
Алёнка оглянулась, тряхнула русой чёлкой и немного смутилась. Егор выпрямился, чтобы казаться выше и мужественнее.
На следующее утро печники снова взялись за работу. Егор исподтишка наблюдал за передвижениями Алёнки по дому. А девушку уже было не узнать. Она была в ярком цветастом сарафане, длинные волосы заплетены в тугую косу, на голове подвязан белоснежный платок.
— Вот те на… — удивился даже дед. – А говорят Алёнушек по деревням больше нету…
Егорович захохотал и хитро глянул на покрасневшего внука.
— Что? Хороша девка? То-то…
За чаем молодёжь разговорилась, стали шутить и хохотать, а через день уже убежали вечером на речку рыбачить.
— Одна она у меня — внученька, — сказала Егоровичу Алевтина. – Свет в окне. Как я без мужа осталась, так только в ней моя радость и мои заботы. Вот и квартиру ей в городе оставлю, а сама сюда переберусь, как печь сложим. Тепло будет, а, Егорович?
— Жарко! – отвечал печник. – Раньше в печах парились. И пироги, и хлеба пекли. Смотри, на пироги я к тебе – первый. Напрашиваюсь. Давненько я не пробовал пирожков из печи. Как померла моя хозяйка, царствие ей небесное… Так и некому печь больше.
Печка получилась славная, как из народной сказки. Несколько дней она сохла, не протапливали. А потом сделали пробную топку, прогрев поначалу дымоход сжиганием газет и щепок.
Егор и Алёнка кричали «ура» и хлопали в ладоши. А дед, радуясь, что угодил Алевтине и её внучке, сказал Егору:
— Видишь, сколько радости и тепла наша работа людям приносит? Так что перенимай. Без заказов не останешься. Какие мы русские без настоящей печи? А?
Не хотелось Егоровичу заканчивать работу у Алевтины. Он всё проверял и проверял тягу, подмазывал швы, лез в который раз на чердак, чтобы замазать глиной как следует трубу во избежание пожара. Цену за работу запросил очень низкую, отчего Алевтина ахнула и пыталась удвоить заработок печника. Но Егорович настоял на своей цене, убеждая, что соседям и родным он не иначе, как по символической цене печи кладёт.
Так уж оно или нет было, Алевтина не знала. Но чувствовала она, что старик тянется к ней. То поговорить присядет у крылечка, то через калитку заглянет, помощи предложит в саду.
Вся деревня видела, как сдружились эти две пары крепко-накрепко: внуки и бабушка с дедом. В лес по грибы – вместе, на речку – вместе, вечерние посиделки за чаем — все вместе.
Близилась осень. Егор и Алёнка уехали в город на учёбу. Прощаясь, ребята с грустью обнимали Егоровича и бабу Алю.
— Ничего, ничего, — успокаивал их дед. – Зимой приезжайте. Новый год у нас отмечать. Мы ждать вас будем.
Алевтина кивала, обнимая ребят. Когда дети уехали, в доме стало тихо, даже слышно было как ходики стучат. Егорович присел на табурет в кухне, вздохнул. А потом обнял Алевтину и сказал:
— Ну, что, хозяюшка, а не затопить ли нам печку?
Они сидели у печи, слушали потрескивание горящих поленьев и смотрели фотографии в старом альбоме, найденном на чердаке.
— Это баба Нюша, это её муж – Савва, — узнавал бывших соседей Егорович. – Надо же… Дети альбом даже не взяли. Стариков схоронили, как и не было их… Вот жизнь.
— Я не выброшу этот альбом. Пусть лежит. Мы смотреть с тобой будем, и добром людей поминать. Давай чай пить…
— Хорошо-то как, Аля. У печки. Давай чай пить…
