— Да что ты выдумываешь, Лен! Ну, что у нас может получиться? Мы столько лет не виделись! И кому нужна женщина с прицепом? У него может ностальгия еще и играет, а мне-то куда уже? – Катя сердито сдвинула к краю стола чашку с недопитым кофе.
— Катька – ты странная, ей Богу! Это ты ребенка своего прицепом называешь?
— Лен, уймись! – Катя тяжело вздохнула. – Волшебные принцы, которые появляются сто лет спустя и спасают принцесс, бывают только в сказках. И где ты видела в сказках принцессу с десятилетним сыном? Не бывает такого! Юные и красивые еще могут рассчитывать на белого коня и прочее, а мне-то уж…
— Ты не права, Катюша. – Лена достала из сумки косметичку и принялась приводить себя в порядок.
В маленьком кафе в это время не было никого кроме них. Осеннее солнце пробивалось сквозь густую пока еще листву кленов и полосами укладывало лучи на доски веранды. Официанты скучали, изредка поглядывая в сторону занятого столика, но не делали попыток подойти. Давно назревшему разговору ничего не мешало, но он, почему-то, совершенно не хотел складываться. Лена вздохнула и щелкнула замочком сумки.
— Никак ты не хочешь менять свою страусиную позицию. Какая была, такая и осталась! Все осторожничаешь. Он сам к тебе пришел! Сам! Значит, для чего-то ты ему нужна со всеми своими проблемами и «тараканами»?
— Лен, перестань, пожалуйста. Я не хочу больше об этом.
— Не хочешь – как хочешь! – Лена совсем по-детски надулась. – Потом жалеть будешь. И не ной мне после, что: «я такая глупая была, счастье свое упустила»!
— Не стану. — Катя глянула на часы и улыбнулась. – Есть преимущество в выходном среди недели, а Ленка? Все куда-то бегут, а тебе никуда не надо. Точнее, надо, но не бегом. А ты сегодня как, что?
— А я сегодня бегом! Вообще-то, мне уже пора и очень шустро. Ехать на другой конец города, меня там поставщик ждет. Поэтому, я побежала, а ты мне обещай еще раз подумать, ладно? – Лена сморщила нос и подмигнула подруге. – Хватай свою птицу счастья за хвост, Катерина! И держи крепче, не бойся!
— Общипанный хвост у моей птички, Ленка. Не удержать мне уже ничего. – Катя поднялась, и, чмокнув подругу в щеку, пошла к выходу.
Оглянувшись по сторонам на ступеньках веранды, она решительно свернула в сторону парка. Кафе стояло на самом его краю еще до того, как Катя приехала в этот город. Его не раз перестраивали, но оно неизменно открывалось снова и снова, поэтому менять место встреч с подругой причин не было.
С Ленкой они учились вместе в музыкальной школе. Появившись там почти одновременно и не принятые «ко двору» сразу и без обсуждений, две тощие, нескладные и прыщавые девицы в очках долго приглядывались друг к другу, пока решились заговорить.
— Ты откуда?
— Из Нальчика. А ты?
— А я из Владикавказа.
— Давно переехали?
— Нет. Папу сюда перевели работать, вот и пришлось.
— Скрипка?
— Ага. А ты?
— Рояль. Музыку любишь?
— Очень. Заниматься не люблю.
— И я.
— У тебя время есть после занятий?
— А что?
— Пойдем гулять?
— Давай!
Так началась их немножко странная дружба. Странная потому, что виделись они три раза в неделю, не считая каникул, потому, что жили на разных концах города. И каждая эта встреча оборачивалась тем, что матери ругались за опоздание к ужину. А девчонки никак не могли наговориться, приклеившись к лавочке в парке в любую погоду и не обращая внимания на быстро темнеющее небо над головой. Через полгода мать Кати не выдержала и передала записку родителям Лены, приглашая их в гости.
— Хватит уже шататься непонятно где. Лучше будет, если мы познакомимся, и вы будете чесать языки дома.
Родители быстро нашли общий язык. И в той, и в другой семье было по единственной дочери. И там, и там, страстно мечтали о сыновьях, но почему-то судьба обижала. Поэтому, уже после первой встречи, была назначена следующая, а девочки получили разрешение проводить вместе все свободное время. А после того, как Лена, смекнув, как умаслить родителей, предложила Кате сыграть дуэт на отчетном концерте, вопросы к их общению отпали раз и навсегда. Теперь они могли оставаться друг у друга с ночевкой, болтать, сколько угодно и вообще проводить время так, как нравилось. А уж после того, как с разницей в три месяца в семьях появились долгожданные сыновья, о девочках и вовсе почти забыли. Прогуливаясь по аллеям парка с колясками, они, хихикая, представляли себе, что гуляют с собственными детьми. Разные по характеру, они настолько гармонично дополняли друг друга, что за все время общения не нашли ни одного повода, чтобы хоть раз по-настоящему поссориться. Спокойной, рассудительной Кате достаточно было одного внимательного и чуть насмешливого взгляда в сторону взрывной, шустрой Лены и утихали любые страсти и находилось решение. Матери одобрительно качали головами, глядя, как идут под ручку их девочки.
— Замуж выдадим – подруги будут. Это хорошо! Плохо одной, когда сестер нет.
Сказанное сбылось. Первой вышла замуж Лена, поддавшись на уговоры отца.
— Как ты так можешь, Ленка? Ты ведь его почти не знаешь! – Катя недоуменно качала головой, помогая подруге выбирать фату.
— Зато, отец знает. Разве станет он мне советовать что-то плохое? Руслан из хорошей семьи, умный, красивый… Разве не о таком муже каждая девушка мечтает?
— Не знаю. – Катя задумчиво перебирала в руках нежное кружево. – Мне казалось, что нужно что-то еще, кроме обычного набора – «умный-красивый».
— Что же? Любовь?
— А хотя бы! Точнее, нет, не так. В первую очередь она нужна! – Катя, обычно спокойная, краснея, сжимала руки подруги. – Ленка, свадьба – это же один день! Вот это все… Платье, фата, гости. А потом? Как потом?
— Спокойно, Катюша. Как у всех. Дом, семья, дети. Разве это не главное?
Они долго еще спорили, но так и не пришли к общему мнению. Глядя на подругу, которая плыла в танце рядом с женихом, Катя отчаянно мечтала о том же, но иначе. На своих условиях.
Скоро такая возможность представилась. Молодой, симпатичный парень провожал ее до дома несколько недель подряд, не решаясь подойти. Он молча шел за спиной Кати, и она чувствовала на себе его взгляд, который, казалось, обнимал ее, звал обернуться. Но, она не могла себе этого позволить, равно, как и познакомиться на улице вот так просто. Это было неправильно по всем правилам, в которых ее воспитывали. И, когда бывший одноклассник, Саша, случайно встретив ее на улице, махнул кому-то за ее спиной рукой, здороваясь, она облегченно вздохнула. Да так, что Саша нахмурился:
— Что ты? Плохо чувствуешь себя?
— Нет, Саша все хорошо, что ты…
Так она познакомилась с Михаилом. Они встречались почти полгода, прежде, чем Катя решилась познакомить его с родителями. Им Миша не понравился. Потом она гадала, почувствовала ли мама сразу все то, что случилось позже или просто осторожничала, глядя на незнакомого парня?
— Катюша, ты думаешь это правильно? А Саша?
— А что Саша, мам?
— Мне кажется, что он любит тебя.
— Но, я-то его не люблю. – Катя вскинула глаза, глядя в зеркало на стоящую за спиной мать.
— Совсем? – голос мамы прозвучал так беспомощно, что Катя обернулась и обняла ее.
— Совершенно, мамочка. Он очень хороший… Друг… А люблю я другого. И ты знаешь кого. Можно, я буду счастливой?
Скрепя сердце родители дали согласие на брак.
— Ни семьи не знаем, ни родни… — бурчал отец, занимаясь приготовлениями.
— Познакомитесь еще, папочка! – Катя бабочкой порхала по дому.
Свадьба была красивой и шумной. Беременная Лена смеялась, пытаясь обнять подругу:
— У тебя платье, а у меня – живот. Не дотянемся!
Поздравив молодых, она потянула в сторону Катю.
— Ты счастлива?
— Очень!
— Это сейчас, Катя. А потом?
— И потом буду тоже! – Катя удивленно посмотрела на подругу, которая качала головой.
— Надеюсь, Катюша, надеюсь…
О том, что Ленка видела Михаила с другой девушкой незадолго до свадьбы, Катя узнала уже после развода.
— Сама посуди, как я могла тебе сказать? А если это была его родственница? Или коллега? А я бы тебе все испортила? Ты бы меня не простила.
— Да я же тебя не виню, Ленка, что ты! Самой надо было внимательнее смотреть, за кого собралась. Да что уж теперь…
Брак Кати распался в тот день, когда к ней, беременной Славиком, пришла молодая женщина, на руках которой была новорожденная девочка.
— Это дочь Михаила. Как дальше будем делить его?
— Никак! – отрезала Катя и, выпроводив незваную гостью, принялась паковать чемодан мужа.
Вечером, вызвав отца, и встретив мужа с работы, она поставила перед Михаилом ужин, и села напротив:
— Вкусно?
— Очень!
— Чай будешь?
— Да.
— У тебя есть еще дети?
Глядя, как замерла в руках у Михаила вилка, Катя все поняла еще до того, как он нехотя кивнул.
— Значит, все я сделала правильно. Чемодан в гостиной. Уходи!
Михаил вскинулся было, но глянув на тестя, которой каменным изваянием сидел все это время за столом рядом с Катей, молча встал и вышел из кухни.
— Дочка, ты как? – обняв за плечи Катю, отец пытался заглянуть ей в глаза.
— Отвези меня к маме…
Славик родился на месяц раньше срока. Катя наотрез отказавшись общаться с мужем, все силы бросила на то, чтобы выходить своего ребенка. Лена искала ей врачей, пользуясь своими связями, и скоро Катя с облегчением вздохнула, когда ей сказали, что с сыном все будет хорошо.
Теперь они с Леной гуляли по аллеям парка уже со своими детьми. И снова не могли наговориться, восполняя те месяцы, которые провели вдали друг от друга, занятые домашними хлопотами.
— Больно тебе?
— Не знаю, Лен. Сначала было очень. Было такое чувство, как будто землю из-под ног убрали. Оставили пару маленьких камешков над пропастью. И ты стоишь на одном, балансируешь, пытаясь понять, хватит ли сил допрыгнуть до другого, который так далеко, что его едва видно… И, вроде бы, мостик есть – ребенок. Протяни его от камешка к камешку и пройдешь по-сухому, а там и до твердой скалы недалеко. А нет. Нельзя. Потому что непонятно, выдержит ли этот мостик. А если сломается? Как раз, когда ты будешь посередине. Что тогда? И мостику плохо, и тебе.
— А дальше как?
— Потихоньку, Лен. Маленькими шажками. Да, страшно одной, но у меня есть для кого жить. Это главное. С остальным справлюсь.
И Катя справлялась. Помогали родители, была рядом Ленка. Михаил уехал из города почти сразу после развода и только переводы, которые он иногда присылал сыну, говорили о том, что у Славика был отец.
Проходя по парку, где один сезон сменял другой, Катя каждый раз думала о том, как быстро все летит мимо. Только что она катала сына в коляске, а вот он уже бежит рядом, пытаясь догнать шуструю белку. Пройдет еще немного времени, и он пройдет здесь со своим ребенком, а потом с внуками. А потом… А потом останутся все те же деревья, те же дорожки, и жизнь будет идти дальше, отмеривая шаги минутами, часами, годами… и это правильно, так и должно быть…
Идя по парку, одетому в осенний богатый и красочный наряд, Катя сейчас вспомнила вдруг все, о чем думалось ей раньше, и поняла, что ей почему-то теперь грустно. Она точно помнила, что раньше такие мысли не были печальными. Они несли в себе что-то другое. Какое-то ожидание и, может быть, даже радость. А сейчас…
— Стареешь, матушка! – фыркнула Катя и сбавила шаг.
Она привыкла не ходить, а бегать. «Волка ноги кормят». Так говорил отец и Катя со временем поняла, что он прав. Открывая своей первый магазин, она еще не понимала, как шустро ей придется бегать. Теперь же, имея их сеть по области, она поняла, что «шустро» — это слишком медленно. Забегавшись в какой-то момент так, что силы вдруг закончились, Катя сбавила темпы. Лежа под капельницей, которую приказала поставить ей Ленка, она усмехнулась, глядя на подругу:
— Как ты все успеваешь? И клиника, и дом, и дети?
— Не тащу все одна. Если бы я только управляла клиникой, то как врач уже закончилась бы. Поэтому, когда я на приеме, меня нет ни для кого.
— А как же, если…
— А на это «если» у меня есть заместитель. И тебе не мешало бы об этом подумать. Пока не загнала себя окончательно.
Катя, прислушавшись к совету подруги, стала пытаться делегировать полномочия. Поначалу получалось из рук вон плохо. Она привыкла все делать сама, считая, что лучше все равно никто не справится. Но, со временем привыкла, оценив преимущества, которые давало наличие помощника. Именно тогда она начала брать выходной среди недели, пытаясь заставить себя отвлечься хотя бы немного от этой, похожей на бег белки в колесе, реальности. В эти дни она гуляла по парку, приводила себя в порядок, а потом, забрав из школы сына, проводила время с ним.
Впереди показались знакомые старички и Катя улыбнулась. Эту странную пару она заприметила еще год назад. Аккуратно одетые, чистенькие и какие-то невыносимо трогательные, они медленно ходили по дорожкам парка, поддерживая друг друга и без умолку говоря. Впервые наблюдая за ними, Катя подумала, что может так связать людей, чтобы они не надоели друг другу за столько лет? Чтобы было о чем поговорить. Да еще вот так, не закрывая рта ни на минуту. Спустя какое-то время, она поняла, что это их обычное состояние. Впервые встретившись с ними на дорожке, Катя увидела, как одновременно взлетели у них вверх брови, но, тут же взяв себя в руки, оба вежливо кивнули ей, стараясь, чтобы она не заметила их мгновенного замешательства. Катя, разминувшись с ними, усмехнулась. Теперь, похоже, она станет для этой пары темой для беседы. А как же! Молодая, одинокая женщина слоняется в будний день по парку. Это ли не странно! И, ладно бы еще, гуляла с кавалером, а то вот так!
С тех пор, они вежливо раскланивались, встречаясь на аллеях и Катя уже привыкла называть их про себя «моя парочка», хотя по-прежнему не знала ни имен их, ни того, кто они.
Сегодня увидев их впереди, Катя невольно прибавила шаг, чтобы догнать старичков. По само собой придумавшейся примете, встреча с ними сулила хороший день и терять эту возможность не хотелось совершенно. Она почти догнала их, когда увидела, что они как-то странно засуетились, оглядываясь по сторонам, а потом мужчина качнулся и женщина испуганно охнула.
— Что? Что с ним? Помочь? Давайте вот сюда, на скамейку! – Катя подбежала к ним и подхватила мужчину под локоть.
— Что-то сердце шалит у Володи! – женщина бережно усадила на скамейку спутника и поправила на нем шарф.
Катя увидела у нее в руках маленькую тубу с таблетками и поняла, что меры уже приняты, но все равно предложила:
— Может быть скорую?
— Не стоит. Само пройдет. Такое часто бывает.
Глубокий бас раздавшийся со скамейки поразил ее.
— Какой у вас голос! – невольно вырвалось у Кати.
— Да разве это голос уже? – улыбнулся старик. Щеки его розовели на глазах и Катя поняла, что ему явно легче. – Вот раньше был – да!
— Перед вами, дорогая, солист Большого театра.
Женщина с нежностью глянула на укоризненно покачавшего головой обладателя баса.
— Ну что ты, Бэллочка! Зачем же хвалиться былыми заслугами?
— Имею право! – отрезала Бэлла и взяла спутника за запястье, считая пульс. – Ну вот. Теперь можно успокоиться. Но, ты еще посиди пока. Не стоит торопиться.
Катя молча стояла в стороне, глядя, как эти двое смотрят друг на друга. И столько в их взглядах, жестах и неуловимых каких-то сигналах, было тепла и внимания, что она вдруг почувствовала, как на глаза навернулись злые слезы. Она удивленно моргнула, не понимая, на что сердится. Ответ получался таким противным, что она невольно поежилась. Она завидовала! Завидовала так сильно, что немели кончики пальцев, как было всегда, когда Катя волновалась. Ей вдруг отчаянно захотелось сидеть на этой лавочке когда-то вот так, с кем-то настолько близким и родным. Чтобы слова становились лишними и один взгляд говорил больше, чем тысячи их, сказанных разом.
— Как вы побледнели! – старушка вдруг всполошилась, глянув на Катю. – Присядьте! Вот сюда, рядом с Володей! Что вы, милая? Переволновались?
— Да… нет… Не знаю. – Катя опустилась на скамейку. – Скажите, вы давно вместе?
Старики переглянулись и как-то грустно улыбнулись.
— Да как вам сказать. Всю жизнь и слишком мало.
— Как это? – Катя озадаченно переводила взгляд с одного на другого.
— Мы знакомы всю жизнь, сколько друг друга помним. Но, вместе были совсем мало. Это очень грустная история.
— А я никуда не спешу. И, вы простите, но мне очень интересно. Если, конечно, вы сочтете меня достойной того, чтобы я ее услышала.
— Детка, вы достойны гораздо большего! – Катя в очередной раз вздрогнула, чувствуя, как низкие ноты голоса Владимира вибрируют, отдавая мурашками где-то по позвоночнику. – В наше время так редко встретишь человека, который не пройдет мимо, а постарается помочь, не побоявшись взять на себя ответственность.
— Да какая же здесь ответственность? – Катя растерянно глянула на Владимира.
— А как же! Я ведь старый. А если бы что-то случилось посерьезнее? Вам пришлось бы задержаться, давать объяснения. Все спешат сейчас так, что некогда бывает оглянуться по сторонам. А вы остановились. Это дорогого стоит.
— Но, я же вам ничем не помогла!
— А это неважно! Главное, порыв к действию. Поэтому, вам нашу историю мы расскажем с удовольствием. Только не судите строго, прошу вас.
— Кто я такая, чтобы судить? – Катя пожала плечами.
— Мы ведь вас заметили тоже. Одинокая, красивая, молодая. Это так… неправильно!
Женщина отпустила запястье своего спутника и устроилась с ним рядом, поправив полы светлого плаща.
— Но, в этой неправильности есть какое-то ожидание. Чего-то важного. Я знаю. Ведь когда-то я сама ходила по этим аллеям вот так же, как вы сейчас. Только, я ходила здесь с мрачными мыслями. С недопустимыми. Просто не могла решиться. Всегда была трусихой. Я надеюсь, милая, вас такие мысли не посещают?
— Нет. У меня сын…
— И это прекрасно! Ребенок – самый крепкий канат, который может связать с действительностью и заставить думать не только о себе.
— А почему вы тогда думали…? О плохом…
— Потому, что не видела впереди никакого света. Давайте я лучше расскажу вам все сначала и тогда вы, быть может, поймете меня. Кстати! Я ведь не представилась! Бэлла. Бэлла Львовна.
— Катя.
— Очень приятно! Так вот, Катюша. Мы с Владимиром Петровичем не местные жители. Родились и выросли в Москве. Жили в одной коммунальной квартире, играя в длинных коридорах в прятки. Правда, квартира эта была поделена всего на три семьи, поэтому тесно нам не было. Три семьи и в каждой по ребенку. Я, Володя и Зиночка. Все одного года, поэтому нам было очень весело поначалу расти вместе.
— Почему поначалу?
— Потому, милая, что дети растут быстро. И слишком быстро начинают понимать какие-то взрослые вещи. А может быть, мне это только кажется. Ведь со временем воспоминания стираются и кажется, что годы мелькают слишком быстро. Мы дружили… До того момента, как Зиночка не поняла, что хочет, чтобы Володя был ей не просто другом. – Бэлла замолчала, думая о чем-то своем. Владимир взял ее за руку и она, встрепенулась, посмотрев на него, снова поправила ему шарф, и продолжила. – Мои дед и бабка были врачами. Хорошими врачами, но неправильными.
— В каком смысле?
— В смысле происхождения. И оказалось достаточно одного письма, глупого и нелепого… доноса… чтобы их…
— Я поняла.
— У вас был хороший учитель истории?
— Прекрасный. Рассказывал нам многое из того, чего нет в учебниках.
— Тогда вы понимаете, о чем я. Родителям пришлось несладко. Спасло то, что мама моя была не медиком. Она трудилась на фабрике. И, хотя бабушка и дед брак родителей не одобрили, именно ее происхождение спасло меня и папу. Тогда меня звали Верочкой. Все должно было быть идеально. Чтобы нигде и ничем не упрекнули. Бэллой я стала снова всего несколько лет назад. Ну вот. Мы жили все вместе, учились в одной школе до тех пор, пока Володю не перевели в специализированную. Его голос завораживал уже тогда. Нужно было учиться, а это время. И мы постепенно отдалились. Потом Володя ушел в армию, но просил его ждать. И я ждала. Писала письма, получала его весточки и, по великой глупости, читала их Зине.
— Почему по глупости?
— Потому, что, Катюша, счастье любит тишину! И не надо никого пускать в свои отношения. Все должно быть только между двумя людьми. Тогда все хорошее и плохое только на двоих. Так разобраться легче. А когда появляется третий – это неправильно. Я убедилась в этом, когда получила телеграмму от Володи. Мне бы тогда догадаться… Но, молодость скора на эмоции и обиды и редко мыслит логически.
— А что было в той телеграмме?
— А там было сказано, что он едет с молодой женой. И этого оказалось достаточно, чтобы мир перестал существовать для меня.
— Она не знала, что я получил такую же телеграмму. И тоже, болван такой, не подумал о том, почему, собственно, телеграмма, а не письмо? Вышла замуж. Точка. Прости…
— Как же так? – Катя покачала головой. – И вы не объяснились?
— Нет. В том-то и дело. Лелеяли обиду, искрили эмоциями. – Владимир, повернувшись к Бэлле, молча сжал ее тонкие пальцы.
— Я уехала. Не могла оставаться в доме, где все напоминало о Володе. Зиночка расстаралась. Нашла через отца для меня место здесь. Я устроилась на работу, сняла комнату и стала думать, как жить дальше. Но, почему-то ничего не приходило в голову…
— А вы? – Катя глянула на Владимира.
— А я… Придя из армии, поступил в консерваторию и женился.
— На Зиночке?
— А вы проницательны. Да. На ней. Мы прожили в браке сорок девять лет. У нас трое детей и пятеро внуков.
— Но, вы расстались? Или я чего-то не понимаю?
— Нет, Катюша, вы все поняли верно. Расстались мы сразу, как только я узнал, как был устроен наш брак. И кто послал нам тогда эти злосчастные телеграммы.
— Но, как? Ведь вы служили наверняка в другом городе.
— Зина оказалась очень умной. Достаточно было билета на самолет и двух дней, чтобы провернуть все это. Телеграмма была отправлена из части, где я служил. Для этого оказалось достаточно дефицитных конфет и банки кофе, которые были преподнесены в качестве благодарности медсестре из части. Вот так легко… Коробка конфет, банка кофе и целая жизнь…
— Володя…
— Ты права, Бэллочка, права. Мы сами виноваты. Не поверь мы тогда так легко – ничего бы не было.
— Но, как вы узнали? – Катя невольно поторопила собеседников.
— Зина сама мне рассказала.
— Зачем?
— Сам не знаю. Возможно, решила, что я оценю то, что она сделала и учетом прожитых с ней лет.
— И вы оценили…
— Да. Но, иначе, чем она ожидала. Я собрал вещи и взял билет на самолет. Прилетел сюда и принялся искать Бэллу.
— И нашли…
— Не сразу. Она же сменила имя. Поэтому, пришлось повозиться.
— А вы? Так и не были замужем?
— Нет. – Бэлла Львовна с улыбкой покачала головой. – Разве могла я представить кого-то кроме Володи рядом? Нет…
— О, Господи! Столько лет… — Катя изумленно смотрела на эту хрупкую женщину.
— А как иначе? Если любишь… Если в сердце только один человек. Нет и не может быть ничего иного. Хоть сто семей заведи, а думать будешь лишь о нем.
Катя почувствовала, как снова онемели кончики пальцев и вскинула повыше голову, прогоняя непрошенные слезы.
— А теперь?
— А теперь мы вместе. Пусть ненадолго, но все это время наше и никто уже у нас его не отнимет. Жаль только, что его так мало…
— Так легко бывает упустить что-то важное. – Владимир обнял за плечи Бэллу, прижав ее к себе. – Упустить своего человека… Свое счастье…
— Птицу счастья…
Бэлла удивленно подняла брови, переглянувшись с Владимиром, когда Катя вдруг сорвалась со скамейки и зашагала по дорожке. Потом, вдруг остановившись, она вернулась и, взяла за руки стариков.
— Спасибо! Спасибо вам за вашу историю! И простите меня. Я потом вам все объясню, а сейчас мне пора. Не обижайтесь, пожалуйста!
— Да Бог с вами, Катюша! Бегите!
Глядя вслед бегущей по аллее Катерине, Бэлла и Владимир переглянулись и, не сговариваясь, кивнули.
— К нему?
— Не знаю. Возможно, пока еще к себе. Но, точно скоро побежит и к нему.
— Дай Бог, Володя, дай Бог! Такая женщина должна быть счастливой. И не потом, я сейчас! Просто немедленно должна!
— Думаю, ты права, как всегда, Бэллочка!
А спустя несколько лет на аллеях старого парка еще не раз встретятся две пары. И раскланявшись, будут долго говорить, смеясь и перебивая друг друга. И будет совершенно неважно, сколько лет собеседникам, ведь понимать они будут друг друга слишком хорошо.
И Славик, подбежав к матери, снова нажалуется на сестру, которая будет радостно мерить лужи. И не найдя понимания у Кати, которая лишь рассмеется в ответ, он повернется к высокому, светловолосому мужчине, чьи фамилию и отчество будет носить после усыновления, так же как и маленькая шустрая девчонка, плещущаяся в луже, и скажет:
— Пап! Ну она же мокрая вся! Заболеет!
И увернувшись от ласково взъерошившей густые темные волосы ладони, он фыркнет:
— Тоже мне, родители!
И убежит вытаскивать сестренку из лужи. А потом будет кормить с ней белок. И догонять, когда, радостно хохоча, она будет с визгом улепетывать от него по аллее.
Автор:Lara’s Stories