— Ах так! Ну, тогда до свидания!
— Скатертью дорога, — смеялась мать.
Алиса смотрела на неё широко раскрытыми от удивления глазами.
«Что с ней? Еще два дня назад она бы ни за что такое не сказала…» — думала женщина. Они вместе с мужем и маленьким сыном ехали на другой конец города. Теперь они будут жить там, — так сказал Андрей. Алиса не спорила. Она как будто бы пребывала в прострации и никак не могла «переварить» ситуацию ссоры с матерью. Простить? Устроить бойкот? И как они вообще докатились до такого?
— Мама! А как мы теперь будем в садик ходить? — подал голосок малыш Егорка и этим вывел Алису из оцепенения.
— И правда, Андрюш, сад-то? — просила она мужа.
— Ничего, — сжав зубы, ответил Андрей, держась за руль и следя за дорогой. Светофоры мигали, меняя цвет, пешеходы переходили дорогу. Смеркалось. Пошёл мелкий дождик, все превратилось в сплошную мозаику. Андрей включил «дворники».
— Ничего, — повторил он. — Пока поездим, потом переведёмся поближе. Всё решаемо, не переживай, Алиска, прорвёмся.
— Я и не переживаю уже. Чего тут переживать. Жизнь полосатая, — сказала Алиса, смахивая слёзы и пытаясь улыбнуться. Нужно было держаться. Ради сына.
Четырёхлетний Егорка смотрел в окно автомобиля и тоже улыбался. Он любил ездить на машине, а сегодня плюс к этому его ещё приятно волновали предстоящие перемены.
***
До недавнего времени Алиса, Андрей и Егорка жили вместе с мамой Алисы, Тамарой Николаевной в просторной четырёхкомнатной квартире. Там же с ними проживал неженатый младший брат Алисы, а также дедушка — отец Тамары Николаевны Николай Никитич. Очень деятельный пожилой мужчина, который, находясь на пенсии, ещё работал и умудрялся мотаться на дачу, содержа её в отличном состоянии. На лето он даже ко всему прочему, всякий раз заводил там каких-то особенных уток, кур и кроликов. Соорудив им сетчатые загоны и оснастив клетки ниппельными поилками и бункерными кормушками, Николай Никитич избавил себя от необходимости ежедневного там присутствия. Только раз в неделю он появлялся на даче, по выходным. Он очень любил всё это дело: возиться с птицами и животными, сажать особенные сорта яблонь, которые в два метра ростом уже давали шикарный урожай и прочие садово-огородные радости, словом жил Николай Никитич полноценной жизнью, наполненной занятиями по душе.
Тамара Николаевна на дачу никогда не ездила. Туда вообще кроме дедушки никто не ездил, да он и не просил ни от кого никакой помощи. Тамара же была ещё довольно молода и пыталась устроить свою личную жизнь. Она рано овдовела, так вышло. Она тоже жила насыщенной, наполненной событиями, жизнью: развлекалась, ходила в кино, театры, на выставки, благо заработок её позволял такие развлечения. И время от времени в жизни Тамары появлялись мужчины. Появлялись и исчезали.
Брат Алисы Борис жил тихой мирной жизнью, жениться даже не планировал, ему было и так хорошо. У него была (впрочем, как у всех в этой просторной квартире) своя отдельная комната, мощный компьютер, который позволял играть в интересные игры, хорошая зарплата, которая делала игры ещё интересней посредством приобретения там разных улучшений «за деньги». Борис был миролюбивый и жизнерадостный, но немного инфантильный.
Алиса, выйдя замуж, тоже осталась жить в родительском доме, приведя туда мужа. Никто не был против этого, Андрея все хорошо приняли, да и не за что было на него обижаться и ругаться. Он стал просто замечательным мужем Алисе и вскоре стал таким же замечательным отцом малышу Егорке.
Словом, жили в этой большой семье все дружно и мирно. У каждого была своя территория, никто никому не мешал. Тишь, да гладь. Но, как оказалось, это было только внешне.
— Этот Андрей меня раздражает, — сетовала Тамара Николаевна своему новому знакомому Эдуарду. — Увалень какой-то. Алиска вкалывает за двоих, а он, я гляжу, всё от работы отлынивает. То больным скажется, то отгул возьмёт. И ладно бы дела делал в этот день, нет! На диване лежит. Спит до обеда. Потом в телефон утыкается. Алиска опять, и сына в сад сама отводит и приводит. Не трогай, говорит, Андрея, мама, ему отдохнуть надо, работа у него тяжёлая. А когда, дескать, мне отдохнуть надо будет, то он поможет. Этот поможет! Ага! Жди! Три года! Просишь-просишь, а он никогда не отказывает, нет, только ждать очень долго. Всё у него причины находятся, чтобы не делать. Отцу некогда потолок на кухне покрасить, да и пожилой он уже, полно лбов здоровых живёт в доме, так нет. Все заняты. Молчу, стараюсь не лезть, но раздражают они меня уже сильно, того и гляди сорвусь. Тишины хочу, а с ними возня всё время и тесно.
— А когда внук родился, то справлялись сами без тебя-то? — спросил Эдуард.
— Да куда там! Он орал, день и ночь, как не в себя, Егорка-то, беспокойный рос, то живот у него, то зубы эти… Я помогала тоже, Алиска, как тень ходила, жалко её было. Непутёвая. Я сама как то двоих поднимала, муж на работе всегда был, и ничего. А эти сейчас ни на что не годные выросли, тьфу…
— А может… — Эдуард перешёл на шёпот, и наклонился к уху Тамары, потому что обсуждали они это в общественном месте, в парке на лавочке и вокруг было много людей.
— Ха-ха-ха, — заливисто засмеялась Тамара, выслушав его идею. — А что? Можно попробовать…
— Знакомьтесь, дети, это Эдуард, — сказала Тамара за ужином. Обычно на их большой кухне собиралась вся семья, но сегодня за столом сидели только Алиса с мужем и Егоркой. Борис наварил себе пельменей и, прихватив тарелку, ушёл в свою комнату, Николай Никитич пришёл с работы раньше всех и уже поел.
— Дядя Эду…ардь, ты будешь с нами жить? — спросил Егорка, разминая руками ломтик черного хлеба, который дала ему мать. Это Николай Никитич научил его такой забаве — лепить из хлеба фигурки или предметы, а потом съедать их. Тамара Николаевна это занятие сильно порицала. Алиса же напротив, разрешала, решив, что ничего страшного в этом нет.
— Если вы не против, — ответил малышу Эдуард.
Все немного удивились такому раскладу, но виду не подали. Дело было в том, что мужчину в дом Тамара привела впервые и потому все были немного шокированы.
— Кто же против-то будет? — спросила Тамара, задорно сверкнув своими серыми глазами, на миг Алисе почудились вместо них две льдинки, словно у снежной королевы. — Хозяйка здесь я.
Последние слова Тамара произнесла с нажимом, пристально глядя на зятя и дочь.
— Конечно, мама, — стушевалась Алиса, под её колючим взглядом. — Мы не против.
И началась у них другая жизнь. В доме существовало негласное правило: никто никому не мешал. Если кто то ложился поздно, то старался вести себя максимально тихо, чтобы никого не разбудить. То же касалось и ранних подъёмов. Отец Тамары курил. Но делал он это только на улице, дома ни-ни, тем более, зная, что теперь там маленький Егорка. Об этом они даже не говорили, всё было всем ясно. Эдуард же смолил прямо на кухне, сидя на табуретке.
Встав с постели, одевался он не сразу. Мог подолгу расхаживать по квартире в «исподнем». Алиса смущённо отводила глаза от его тела, а про табачный дым ему не раз говорил Андрей. Но всё продолжалось и дальше. Егорка начал кашлять, Алиса снова попросила Эдуарда не дымить. Но он вообще никак не реагировал на её слова. А мать, к которой Алиса повернулась, ища поддержки, почему-то довольно улыбалась. Начались конфликты — то, чего в их семье отродясь не было. За три дня проживания Эдуарда в доме они только и делали, что ругались.
— Где мои тапки, никто не знает? — спросил Андрей, входя в кухню. Он только что вернулся с работы.
— Эдуард надел, — ответила Тамара. — Тебе жалко?
Андрею не было жалко, ему было противно, что его личную вещь взял посторонний человек.
— А почему вы пытаетесь наводить здесь свои порядки? — вдруг осведомилась Тамара. — Эдуард никого не трогает, он у нас в гостях, а на него всё время нападки какие-то… Не нравится, проваливайте! Я же терплю Андрея. Для меня он тоже чужой человек.
— Мама… — растерялась Алиса.
— Терпите?! — изумлённо спросил Андрей.
Так слово за слово и поругались. Кончилось всё тем, что Андрей стал кидать в чемодан свои вещи, а потом сказал, что терпеть его больше не надо, и он уйдёт. Тамара незамедлительно пожелала ему счастливого пути. Тогда заплакала Алиса, сказав, что уйдет вместе с ним, и захныкал ничего не понимающий Егор, которого напугали крики родных.
Борис же сидел в своей комнате и очевидно играл на компьютере, находясь в наушниках, потому скандал не слышал. Николай Никитич, комната которого была самая дальняя по коридору, тоже вероятно ничего не слышал, он любил громко смотреть телевизор.
Перепуганные и ничего не понимающие, они втроём выскочили из квартиры и потому не слышали, как Эдуард, до этого сидевший совершенно молча, усмехнувшись, сказал Тамаре:
— Ну вот. Это оказалось не так уж и сложно…
— Всё же, неудобно как-то, — медленно проговорила Тамара. — Мы ведь до этого не ругались никогда, чувствую себя неловко.
— Неудобно спать на потолке, любимая моя. Ты же сама говорила, что тесно. Теперь нет, — ответил Эдуард, обводя взглядом просторную кухню.
***
Алиса, Андрей и Егорка переехали к родителям Андрея на другой конец города. Те давно уже приглашали их к себе жить, но у Алисы была более просторная комната по метражу, чем у Андрея. Да и садик для Егорки дали там же, в двух минутах ходьбы от дома, и к поликлинике они были прикреплены там же, ничего менять не хотелось, а тут пришлось.
Оказалось, что всё не так страшно было, как чудилось в тот роковой вечер. Детский сад удалось сменить, с детской поликлиникой тоже вопрос решили, да и привыкли помаленьку, и Егорке тут даже больше понравилось. Тихое место, тихий район. Тихая квартира, добрые бабушка с дедушкой и нет наглого Эдуарда, который находясь в доме без году неделю, умудрился всех перессорить…
— Алис, прикинь, этот перец-то, Эдуард мамин такое отчебучил! Даже дедушка возмутился, он же молчит обычно и не встревает, ну ты знаешь, — рассказывал по телефону Борис. — Эдуард начал на мать наезжать, голос повышать, требования какие-то выдвигать. Она его и послала к себе домой. Он-то видимо подумал, что с ней всё можно, она же ему в рот смотрела всегда, а тут… Так разорались, что даже соседи приходили. Мать посуду бить начала, хотела вазой в него запустить. Кричала, что ошиблась в нём, что он не тот, за которого себя выдаёт. Тут дедушка и вступился. Взял его за грудки и выставил на лестницу. Так что тихо теперь у нас, как и раньше, можете возвращаться.
— Ни за что! — ответил Андрей, который стоял рядом во время разговора и всё слышал через динамик телефона. — Я не хочу вновь услышать, что меня «терпят».
— Ну, как хотите, — легко согласился Борис и, пожелав хорошего дня, прервал разговор.
Алиса стояла, задумавшись, держа в руке молчавший телефон.
— Вот тебе бабушка и Юрьев день, — наконец медленно произнесла она. — Не удивлена, на самом деле. Неужели мама думала, что если он поступал так с нами, то он никогда не поступит так с ней? Ещё бы руку начал поднимать… Бррр… Неприятный тип.
***
— Алиска! Боря женится, счастье-то какое! — мать впервые после конфликта позвонила дочери.— Девочка такая скромная, хорошая, Леной зовут. Жить будут у меня.
— Я очень рада, — каменным голосом проговорила Алиса. — Это всё?
— Ещё сердишься? — вместо ответа спросила мать. — На сердитых воду возят…
Потом позвонил Борис и сам пригласил их на свадьбу. Но Алиса и Андрей прибыли только на регистрацию и, вручив подарок, быстро уехали. На самом праздновании они присутствовать вежливо отказались.
Девушка оказалась не такая уж и скромная, как предполагала Тамара. Познакомившись с Борисом, она видимо смекнула, какое сокровище ей попалось, и взяла его в оборот. Выйдя замуж, она тут же потребовала её прописать, а ещё… Она оказалась беременна. Когда родился малыш, по прикидкам Алисы (судя по тому, что она знала о сроках знакомства брата) выходило, что Борис был там совсем не при чём. Ребёнок родился сильно раньше срока, но вполне нормального размера и веса. Пробормотав что-то про чудеса современной медицины, она легко развеяла сомнения мужа, остальные предпочли не рушить его иллюзии.
— В вашей комнате пока детскую сделали, а Лена и на мою замахивается. Говорит, что моя комната просторнее, для детской больше подходит. Чего там просторнее, на два метра всего! Везде пелёнки развешивает, раскладывает свои вещи, кидает нижнее бельё, где попало. Ощущение такое, что заняла собой весь дом. Готовить не хочет, убираться тоже, всё я одна делаю. Отец меня не понимает, сам сейчас в отпуске, радостный на даче своей торчит, звоню, рассказываю что тут творится, так он говорит, что, мол, с ней сделаешь? Был бы мужик, морду бы ему набил, а так… — жаловалась мать по телефону Алисе. — С вами-то лучше было… А на эту никакой управы. Борис её, как коршун, защищает, на всех кидается, видать любит очень… Приезжайте, а? Может, хоть вы её на место поставите?
Алиса так и села от этих слов матери. Она представила себе такую перспективу и поморщилась. А потом, подумав, сказала:
— А ты Эдуарда позови, он разберётся с нахалкой, у него опыт есть.
— Что ты всё старое вспоминаешь, ей богу! — возмутилась мать. — Никаких больше Эдуардов в моём доме, хватит, накушалась. И простила я вас давно. Приезжайте, живите, кто вам не даёт?
— Ты простила?! — удивилась Алиса. — Так мы тебя тоже простили. Только вот осадочек нехороший остался…
Жанна Шинелева