Бабка Степанида совсем невесомой стала, высохла вся и не вставала лет десять. Скоро век отмечать ей будут. Делали бабке уколы, ставили капельницы, поили таблетками, обтирали, кипятили простыни, с ложечки кормили. Одним словом — следили внимательно за её здоровьем, за давлением. Бабка нужна была живая!
Степанида жила со старшей дочерью и её семьёй в родной деревне. Только толку-то что, раз лежачая. Ни воздухом чистым не подышит под лучами тёплого солнышка, по земле мягкой ногами своими не пройдёт…
Средняя дочь в районном городке жила, в двадцати километрах от бабки Степаниды. Всё бы ничего, да только во всей округе работы не было. Кормились с огородов, где трудились не покладая рук. А уж чтоб дом отремонтировать, газ провести или хорошую дойную корову купить — так об этом и мечтать не стоит!
Неподалёку стоит военная часть. Так там среди гражданских за рабочие места вечная драка. На бумажный комбинат, хоть и далеко он, тоже не попасть. Поэтому сидели бабкины дочери, то старшая, то средняя, без работы.
Ладно хоть, старшая из телёнка сама корову хорошую вырастила, дойную. А то предыдущая «беглая» была, все нервы выматывала. Всё норовилась мимо дома с пастбища убежать. Устали гоняться за ней по округе, сдали на мясо, денег немного выручили. А тут ещё зять под сокращение попал. Вот и попробуй, проживи с тремя детьми, да без работы! И дети много требуют: двое в городе учатся, третий в армии служит. Мечтали, чтоб контрактником потом в часть взяли, а если нет?
Дочки у Степаниды дружные, ничего не скажешь! С детства помогают друг другу, как могут, без соперничества. Не то, что у некоторых!
Младшая дочка недавно средней шубу прислала. С первым мужем не повезло, а вот второй хорошим оказался — непьющий, предприимчивый. Поэтому на бабкину помощь младшая больше не претендовала. А то с первым муженьком с бабкиной пенсии и ей отсылали.
У средней в городе полегче было. Всё-таки отопление центральное, все удобства. Только в магазинах всё дорого. Старшая, конечно, помогает овощами с огорода, да молочком и творогом, но всё равно тяжело. Дочки-двойняшки учатся в медицинском училище. Их одеть надо, выучить! Да и квартира требует ремонта. Муж зарабатывает, но на содержание машины уйма денег уходит. Поэтому бабка очень, очень нужна! Живая.
А у кого бабка Степанида будет жить — шла целая война. Пенсия-то у неё, как у ветерана войны и труда такая большая, сколько вся семья вместе не заработает. Вот и тягали бабку от одной сестры к другой.
— Пора бабку к нам перевезти. Надо крышу перестелить, полы поменять. Иначе газ не проведут нам, замёрзнем!
— Нет, пусть у нас ещё поживёт. Ей у нас нравится: вода горячая, девчонки — медики, поухаживают, подлечат. Да и кредит за машину надо платить — запарились уже!
— У меня сын скоро из армии приходит. Совсем одеть нечего!
— А у меня девки-невесты растут!
Сцепятся иной раз сестрёнки прямо над бабкой, потом сядут, обнимутся и ревут:
— Прости нас, мама, прости… Жизнь такая…
Иногда внучки-близняшки придут, бабку профессионально обиходят, посидят с ней, полистают альбомы с фотографиями. Степанида смотрит на фото, взгляд сфокусирует, румянец даже пробивается.
Из местного прихода женщина к ней заходит Библию почитать. Бабка слушает, а из глаз слёзы бегут. Степановна любила Иисуса Христа, лично знала — не раз её спасал на фронте. И девок своих чудом потом родила — трёх подряд.
А весной, на Пасху, приснился Он ей. Идёт Степанида по цветущему лугу, а навстречу Иисус. Говорит она Ему:
— Христос Воскресе!
А Он отвечает:
— Воистину, Степанида, Воскресе! — и смеётся.
А Степанида во сне молодая, сильная. Иисус говорит:
— Пойдём, Степанида, цветы на лугу собирать?
А она:
— Не могу, Господи. Бежать пора. Как они без меня там обойдутся?
Иисус отвечает:
— А без Меня они как там обходятся?
Проснулась Степанида, заплакала, просила у Него за дочек, за внучек, за цветы ,что не собрала.
Потом бабку снова потащили жить от одной дочери к другой. А ей крикнуть хотелось:
— Постойте, остановитесь! Куда меня опять? Не бегите. Выгрузите меня здесь, в поле. Землёй тут пахнет, подышать хочу.
Но Степаниду всё везли, везли куда-то… А начнёт пытаться говорить, перебивают, не слушают:
— Ты лежи, бабка, лежи и не трепыхайся. Успеешь ещё землёй надышаться.
Нет, дочки её — девчонки хорошие, заботливые, добрые и весёлые, в отца пошли. Поздно только родила их Степанида. Думала, что вообще не сможет. Пока санитаркой в войну была, натаскалась на себе мужиков, намёрзлась по окопам, по осенней грязи. С мужем хоть повезло, хороший попался. Инвалидом только был, без ноги. А по ночам всё в атаку вскакивал, орал:
— За Родину! За Сталина! Бей тварей! Ура-ааа!
Зато не бил её, много не пил, сумел дом построить, дочек поднять. Счастливо жила со своим Матвеем Степанида, хорошо. Уйти бы к нему, заждался, поди. Да не отпускают дочки, живая нужна.
Как-то ночью схватились Степаниды — не нашли её на кровати. Кинулись искать. А она стоит на крыльце, держится за косяк. Дочка старшая Софья спрашивает:
— Мама, ты куда?
А та ей ответила впервые за десять лет:
— Я, Софьюшка, цветы собирать. Домой мне пора, к папе.
Хоронили бабку Степаниду не то, что всей деревней, всей округой. Медали и ордена прямо на гимнастёрке понесли. А на памятнике крупно написали «Степанида», потом фамилию, а то не узнают, кто.
Долго выбирали фотографию, остановились на свадебной с мужем. Не стали его отрезать, пусть уж вместе будут. Всё равно от жизни на памятнике остаётся одна только фотография. Так лучше пусть эта будет.
