Сонька и баба Фёкла прощались с родными местами последними. Все уже уехали – они остались вдвоём. Внучка дивилась гулкому эху в непривычно пустом доме, бабка, как неприкаянная, бродила из угла в угол, оглядывая стены, русскую печь, которая давала долгие годы приют всему семейству, садилась на свою, оставшуюся одинокой, кровать и задумчиво смотрела в пустоту. Сонька присаживалась рядом, привалившись к ней, и тоже молчала. Грустно и пусто стало в родном доме. Завтра и им предстояло уехать, но не на новое место, а в гости к бабкиной старшей дочери, Марии.
Бабка встрепенулась и поднялась:
— Сонюшка, мы с тобою ладный дом оставить должны новым хозяевам, абы оне нас не поминали лихим словом. Белить, конечно, не станем, а убрать за собой нужно. Глянь- ко после погрузки, какей вокруг кавардак. Да, и подружки ко мне сёдни на девичник явиться должны. Прощаться станем.
— Баб, а что такое девичник? Девки к нам придут что ли? – вопрошала дотошная Сонька.
— Какея девки? Подружайки мои да соседушки сберутся. Хочешь назови это старушник. Хотя не все там старушки-то, женчины в самом соке тоже будуть. До свиданькаться станем, да, можеть, кто нам с тобою напутствие даст какея не поди, — хохотнула бабка и протянула внучке веник.
Почти до самого вечера мели да мыли. Напоследок даже в баньке прибрались. Занесли из сеней старый стол, который не взяли на новое место, разложили нехитрую снедь и перекусили салом да зелёным лучком со своего огорода. Сонька еще съела горбушку хлеба с малиновым вареньем, а потом отпросилась у бабы Фёклы на улицу.
— Иди, деточка, иди! Посмотри напоследок на деревню, где выросла, где жила-поживала. Было тута у нас и горе-горькое, было и счастья не меряно. И народ тут золотый, что сказать. Иди попрощайся. Только недолго, мне недосуг тебя искать будет. Печку растоплю и сварю хоть картошек. Чем-то гостей привечать надобно.
***
Сонька стояла у реки, на том самом месте, где они любили сидеть с отцом так часто, в то счастливое время. Отсюда хорошо видны черёмухи на противоположном берегу. Они уже отцвели, буйная зелень раскинулась по всему отлогому берегу. И Чулым, почти всегда такой суровый и строгий, сегодня казался нежным и ласковым. В воде отражались облака. Сегодня река прощалась с Сонькой…
Навестила Сонька и гору Шмыканиху, старицу, где купалась деревенская ребятня, когда становилось теплее, сходила в сельскую библиотеку, в которой долгие годы была самой активной читательницей. Валентина Ивановна, увидев её, всплеснула руками:
— Сонь, я думала вы уехали уже. Сегодня только из отпуска. Ну, девочка, будь счастлива и читай, читай! Это дело хорошее.
Последним пунктом прощального похода была школа. Там шёл ремонт, и Сонька расстроилась, что никого из учителей не застала. Ей разрешили побродить по пустым классам. Она посидела за своей партой – горько и больно было уходить отсюда, здесь она провела столько незабываемых часов.
Уже, собираясь уходить, она вдруг услышала звуки баяна из-за двери пионерской комнаты и повернула туда.
Лилька! Старшая вожатая. Она играла на баяне и пела. Как же любила Сонька вот эти минуты, когда та поёт. Голос её, нежный и переливчатый, будто колокольчик, звучал необычно в пустой школе:
Где эти туманы родной стороны
И ветви берез, что над заводью гнутся?
Сюда мы с тобой непременно должны
Однажды вернуться, однажды вернуться…
Сонька слушала – Лилька пела. И грустно-тоскливо было так, что хотелось плакать.
Вдруг Лилька встрепенулась:
— Сонь, ты чего тут? Зачем пришла?
— Мы уезжаем завтра. Попрощаться пришла…со школой, с деревней, с речкой.
Девчонка всхлипнула и вдруг кинулась к Лильке, обняла её и заревела уже в голос:
— Я не хочу. Не хочу уезжать, — наконец-то вырвались слова, которые, наверное, давно уже прятались душе.
Лилька обнимала свою маленькую подружку, тихонько приговаривая:
— Мы тоже все будем скучать, Правда, будем. И по тебе… И по Саньке.
Она улыбнулась. А Сонька вдруг сказала:
— Лиль, а ты приходи к нам сегодня вечером на девичник. Мы с бабой Фёклой тебя ждать будем. Обязательно, приходи. Ладно?
— Приду, обязательно приду!
***
Бабка наварила картохи, поставила на стол огурчики солёные, нарезала сала, хлеба и горько вздохнула:
— Всё шо есть в печи, на стол мечи. А у нас сёдни бЕдно больно – на стол ставить неча. Ну, ладно в хорошем дому и вода, что мёд.
А стол всё равно получился богатый. Бабкины подружки несли и несли угощение: холодец, пироги и ватрушки разные, рыбку солёную, винегрет, мясо, кисель.
И подарки были. Кто плат бабке дарил, кто ткани отрез, кто гребёнку на память. И Соньке перепало – её завалили конфетами, пряниками, печеньями. Сосед дядя Гриша принёс большое красное яблоко.
А она ждала Лильку. Все уже расселись за столом. Бабка угощала собравшихся домашним вином – гости загалдели, желали доброго пути и хорошей жизни на новом месте. А потом запела бабка, и гости подхватили её любимую:
Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Головой склоняясь
До самого тына…
И вдруг нежданные звуки баяна. Пришла Лилька. Всё-таки пришла. Баба Фёкла навстречу — гостью привечать. А та присела и заиграла, полилась снова русская песня, ловко порхали руки по клавишам:
Как бы мне, рябине,
К дубу перебраться.
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.
Расходились гости по темноте. А утром Сонька глядела на деревню из пыльного окна автобуса.
Будет другая жизнь, другое детство.