Времена, в общем-то, всегда каждому свои. Кому-то all inclusive не очень щедр, а кому бы хлебушка черного с колбаской вдоволь.
Вот и мы жили по разному, всякое бывало.
Маленький я тогда был. Дядька мой мне щенка овчарки подарил, и я был счастлив. Щенок ко мне привязался, понимал с полуслова, в глаза смотрел и ждал, ждал, когда я дам ему команду.
— лежать, — выждав, говорил я, и он ложился, преданно глядя в глаза, готовый, кажется, умереть за меня.
— служить, — командовал я, и щенок спешно вставал на толстенькие лапки и замирал, сглатывая слюнки. Он ждал, ждал награды, ждал вкусный кусочек.
А мне нечем было его побаловать. Мы сами тогда голодали.
Такие были времена.
Дядька мой, дядя Сережа, мамин брат, что подарил мне щенка, как-то сказал мне:
— да не печалься, пацан, ну смотри, какой он верный, преданный. А ты продай его, а потом позови, он и сбежит. Никто же тебя не увидит. А зато денежки будут. Гостинчик купишь и ему, и себе с мамкой. Слушай дядю, я дело говорю.
Мне идея понравилась. Не подумал я тогда, что так делать нехорошо. Взрослый же посоветовал, это же шутка, зато гостинец куплю.
Нашептал я Верному в теплое лохматое ухо, что отдам его, а потом позову, и чтоб он шел ко мне, убегал от чужих.
И он меня понял!
Гавкнул, что так и сделает.
На другой день я одел ему поводок и повел к станции. Там все продавали. И цветы, и огурцы, и яблоки.
Вот с электрички народ повалил, стали покупать, торговаться.
Я чуть вперёд вышел, и пса подтянул. Но никто не подходил.
Вот почти все и прошли, но вдруг какой-то мужичок со строгим лицом подошёл и ко мне:
— ты, пацан, что тут стоишь, встречаешь кого, или , может, собачку продать хочешь? Ишь, крепкий щенок, возьму, так и быть. И сунул мне денег в ладонь.
Я передал ему поводок, Верный закрутил головой и весело чихнул.
— давай, Верный, иди, друг, иди, — шепнул я ему, — я позову тебя, иди. И он пошел с мужиком, а я, прячась, проследил, куда он повел моего друга.
Вечером я принес домой хлеб, колбасу и конфеты. Мама строго спросила:
— своровал у кого, что-ли?
— нет, мам, ты что, вещи поднес на станции, вот и дали.
— ну молодец, сынок, иди спи, устала я, вон поешь, да пошли спать.
Она даже и не спросила про Верного, да ей и дела до него не было.
Дядька Сережа зашёл утром. Я собирался в школу, хотя сам-то хотел бежать к Верному, звать его.
— ну что,- хохотнул он, продал друга? И потрепал меня по голове. Я вывернулся и не ответил.
Я и так не спал ночь, и хлеб с колбасой не ел, в горло не лезло.
Было не весело, я понял, что это дурацкая затея.
Не зря мамка не любила дядю Серёгу.
-дурной он, ты его не слушай,- говорила она мне.
Я схватил портфель и выбежал из дома.
До того дома было квартала три, и пробежал я их на одном дыхании.
Верный сидел за высоким забором, и был привязан толстенной веревкой.
Я звал его, но он тоскливо смотрел на меня, положив голову на лапки, махал хвостом, пытался лаять, но голос его сорвался.
Я продал его. Он думал это игра, а потом понял, что я его продал.
Тут во двор вышел хозяин и строго цикнул на Верного. Тот поджал хвост и я понял, что наше дело швах.
Вечером я на станции подносил вещи. Платили немного, но я заработал нужную сумму. Было страшно, но я подошёл к калитке и постучал. Знакомый мужик открыл:
— аа, пацан, ты чего тут забыл?
— дядь, да я, дядь, передумал, вот,- и я протянул назад ему деньги, что он заплатил мне за Верного. Мужик посмотрел на меня с прищуром, молча взял денег и отвязал Верного:
— слыш, пацан, забирай, тоскует он, не выйдет из него сторож, но смотри, может и не простит он тебя.
Верный понуро смотрел на меня.
Игра обернулась для нас испытанием.
Потом он подошёл, лизнул меня за руку и ткнулся носом мне в живот.
С тех пор прошло уже много лет, но я понял, что никогда, даже в шутку, друзей не продают.
А мамка тогда обрадовалась:
— вчера я усталая была, а потом думаю, а пёс то наш где? Привыкла уже я к нему, наш он, Верный!
А дядя Сережа к нам редко стал заходить, шутки его нам не нравились.
