У меня в свидетельстве о рождении стоит город Среднеколымск, у мужа – Москва, но мы оба считаем своей родиной Черский, где я прожила первые 10 лет своей жизни. Это был интернациональный городок, где больше половины жителей были приезжие со всех концов Советского Союза. В нашем классе были дети 16 разных национальностей, специально считали и писали об этом в школьной стенгазете.
Водителем в райкоме партии, где работала мама, был большой и шумный дядя Саак, армянин по национальности. Иногда он тайком от всех катал нас, детей, на своём УАЗике по льду Колымы и мы визжали от весёлого ужаса, когда машину заносило и разворачивало на 360 градусов.
Как-то папа забрал нас с Колькой из садика, и уже на подходе к дому мы увидели УАЗ и стоящего рядом дядю Саака. Папа остановился поздороваться, а мы с надеждой заглянули в машину: вдруг повезёт и нас покатают? Но тут же отпрянули, из-за стекла на нас смотрела… баба Яга! Она улыбнулась зловещей улыбкой и погрозила крючковатым пальцем, мол, сейчас вылезу и съем! Я завизжала, кинулась в сторону дома, благо, он был совсем недалеко, метров 50. Через пару секунд за спиной раздался топот — ко мне присоединился Коля. Папа отловил нас во дворе, спрятавшихся под крыльцом.
— Что случилось?
— Там, там, — я никак не могла успокоиться, — Там…
— Где там и что именно? – уточнил папа.
— Там баба Яга, — выпалил Коля, — Настоящая! В машине!
Папа рассмеялся:
— Глупые дети, какая еще баба Яга? Это баба Ася, мама дяди Саака.
Мы с Колей переглянулись: мама? Разве у бабы Яги были дети? С тех пор мы обходили дядю Саака и его машину стороной: кто его знает, может, он просто притворяется добрым и хорошим?
А на следующий год дядя Саак вышел на пенсию и уехал со всей своей большой семьей в Ереван. Там у него что-то не заладилось, и скоро они перебрались под Сочи, в Лоо.
Каждое лето папа вывозил меня на море, как он говорил, «прогреть и закалить». У мамы были больные почки, поэтому она обычно ехала в санаторий, а мы с папой отдыхали дикарем. Потом срок маминой путевки заканчивался и остаток отпуска проводили вместе. А уже по дороге домой родители оставляли меня до конца лета в Якутске у деды Миши и бабы Гали, но речь сейчас не о них.
И вот с тех пор, как дядя Саак купил дом в Лоо, мы с папой гостили в его доме – как и многие в Сочи, он сдавал койки и комнаты отдыхающим. Папа снимал целую комнату с отдельным входом, так что я в любой момент могла выскользнуть из дома и убежать с подружками навстречу приключениям (история здесь).
Подружки, сестрёнки Нушик и Асмик, внучки дяди Саака, приезжали к дедушке на лето из Сургута. То есть это были не тихие спокойные армянские девочки, а мои родственные души, готовые придумать и воплотить в жизнь самые дурацкие авантюры.
В то лето мы, как обычно, приехали в Сочи, я встретила подруг, и уже на второй день они предложили:
— Тут пацаны звали на костер, пойдешь?
Папа, расспросив, кто, что и где, разрешил.
У костра травили байки и страшные истории. Видимо, желая произвести впечатление на новенькую, мальчишки изгалялись кто как мог – тут было всё, от детского фольклора про черную руку до по-настоящему страшных историй про кладбище и призраков.
— …и с тех пор, — рассказывал один из мальчишек, — призрак старухи в белом саване видят те, кому суждено скоро умереть!
Он говорил негромко и потому убедительно, у нас с девчонками мурашки по спине пробежали. Возвращаясь домой, я только об этом и думала, видимо, подружки тоже. Иначе как объяснить наш дружный визг при виде белой фигуры у калитки?
Выскочил перепуганный папа, зажег свет во дворе, из окон повысовывались головы членов семьи и гостей дяди Саака. У калитки, где мы увидели призрак, никого не было.
Папа меня уложил, но я плакала:
— Мы его видели! Значит, скоро умрем? Но я не хочу, папа!
Он еле-еле вытянул из меня историю про призрак.
— Таля, ты же смелая девочка! Скорее всего там теленок был, Петька, он же белый!
Теленок Петька действительно существовал, часто шлялся по улице, и он правда был белого цвета. Объяснение меня успокоило, утром я поделилась им с девчонками. Вовсю светило солнце и всё произошедшее вчера казалось смешным.
— Петьку испугались! Надо же так опозориться! Это ты, Наташка, первой кричать начала! Нет, это ты! – и сошлись в одном, — Ну мы и дурочки!
Прошло несколько дней и как-то утром Нушик таинственно прошептала:
— Вы по ночам ничего не слышите? Кто-то ходит по дому, шаркает ногами, вздыхает и гремит цепями!
— Какими цепями? – мой голос немного дрожал, — Ты думаешь, призрак? Привидение?
— А кто же еще?!
Мы круглыми глазами посмотрели друг на друга:
— Так это был не Петька?!
Теперь каждый раз, ложась спать, я долго ворочалась в кровати и не могла уснуть, прислушивалась, не послышатся ли звуки, о которых говорила Нушик. И дождалась.
Это действительно были шаркающие шаги, будто кто-то идет, не поднимая ног. Затем я услышала кряхтенье, тяжелые вздохи и даже, как мне показалось со страху, стоны, только вот лязга цепей не было.
— Папа! Ну папа же! – я говорила из-под одеяла, которым укрылась с головой, — Папа, проснись!
— А? Что? Таля? – папа, наконец, проснулся, — Ты почему не спишь?
Он встал, подошёл ко мне и заглянул под одеяло:
— Что случилось?
— Там… Там… — я как и тогда, при встрече с «бабой Ягой», не могла подобрать слова, — Там призрак!
Мы вместе прислушались: звуки и правда раздавались, но уже не в доме, а во дворе. Папа шагнул к двери, а я зашептала:
— Не ходи! Мне страшно!
Но папа бесстрашно распахнул двери и включил свет. Я опять завизжала – у калитки стоял призрак в белом саване. Но призрак от неожиданности тоже закричал, и голос у него был вполне человеческий.
…Это оказалась баба Ася, та самая мама дяди Саака. По ночам ей не спалось, казалось, что лезут воры, и тогда она вставала и шла проверить, заперта ли калитка… В обычное же время она сидела, не выходя, в своей комнате, ела там, у нее был отдельный туалет. Поверите или нет, но я пару лет даже не подозревала, что она тоже присутствует в доме!
Папа потом качал головой:
— Ну ты даешь! И это отважная девочка, выросшая на Прониных сказках! Эх, Таля!