Пока была жива мать Галины, они с Володькой еще приезжали на дачу. Несколько раз за сезон: пожарить шашлыки, отвезти к бабке на лето Мишку, забрать урожай яблок, огурцов, кабачков.
Ни Галя, ни Володя не были любителями дачного отдыха, а уж мысль о том, что дача требует еще и каких-то вложений — и физических, и материальных — и вовсе приводила их в ужас. «Мам-пап, ну там же классно! — уговаривал родителей Мишка пожить на даче хоть немножко, — Там же речка рядом. И лес. А в лесу земляника. Мы с бабой Аней ходим, а потом варенье варим. Ну пожааалста…»
«Нет, Миша, — категорически отказывались родители, — Мы работаем весь год и хотим свой отпуск провести так, как сами хотим, а не ткнувшись в грядки.» — «Мам, ну какие там грядки? — удивлялся Миша, — Баба Аня немного сажает, сама справляется. Да и я ей помогаю — полить, прополоть. Это вообще не трудно! Зато потом как вкусно все…» — но все уговоры были бесполезны. Родителям дача была не нужна.
Не стало бабы Ани, и вопроса о том, что делать с ее дачей, у Гали и Володи даже не возникло. Продать. И как можно скорее. Пятнадцатилетний Мишка едва сдерживал слезы — так ему было жалко бабушкину дачу. Он там вырос, там проводил каждое лето, там были его друзья, там ему было все знакомым и родным.
«Миша, прекрати! — строго говорил ему отец, — ты еще слишком мал, многого не понимаешь. Дача — это постоянный уход. Это немалые затраты. Кто будет там поддерживать порядок? Кто будет за всем следить? Мы работаем, нам некогда. Да и в отпуске мы предпочитаем отдыхать в культурном месте. На курорте. В доме отдыха. Так что — нет. Не обсуждается. Дачу мы продаем.»
Покупатель нашелся сразу, без торга отдал нужную сумму, и родители Миши вздохнули с облегчением — просто гора с плеч. А Миша переживал, и это было видно. Он даже хотел отказаться от летней поездки на море в знак протеста, но родители сказали ему «не дурить» и «не портить всем настроение». Сами они были счастливы — наконец-то не надо было считать копейки, экономить на экскурсиях и готовить на общей кухне: «дачные» деньги открывали для них новые горизонты.
«Вот так и надо жить. Вот так отдыхать, — говорили они друг другу. — Так отдыхают все белые люди. Никаких грядок! Вон, за границей, все пенсионеры путешествуют, никто на грядках не торчит! А мы чем хуже? Не нужно нам никаких дач-кляч! Мы будем ездить отдыхать по-человечески!»
И действительно — «дачные» деньги расходовались на отдых, к ним в течение года что-то добавлялось, копилось, откладывалось. Это был такой «отпускной фонд», и Галя с Володей очень гордились своей практичностью. Недовольным был только Миша, но на него особо внимания не обращали. Тем более, что, когда ему исполнилось восемнадцать, он уже сам мог принимать решения и имел полное право отказываться от курортного отдыха вместе с родителями.
Прошло пятнадцать лет. С интервалом в два года Галя и Володя вышли на пенсию, рассчитывая уж теперь-то отдыхать тогда, когда им хочется, без привязки к отпуску. Увы. Оказалось, что размер пенсии довольно скромный, найти нормальную работу в их возрасте сложно и «отпускной фонд» израсходовался буквально за три-четыре года.
Обнаружив этот прискорбный факт, супруги приуныли — их пенсий не хватало на то, чтобы отдохнуть на курорте даже один раз в год. Сын им, конечно, немного помогал деньгами, но этого было очень мало.
Миша за это время успел жениться и, с небольшой финансовой поддержкой родителей жены, купить дачу недалеко от тех мест, где когда-то была дача бабы Ани. Молодые вовсю занимались благоустройством участка и, конечно, денег на это требовалось много.
«Слушай-ка, — озарило однажды Володю, — а кто нам мешает летом пожить на даче у Мишки? Они же с Ленкой все равно работают, будут приезжать только в выходные да в отпуск. А мы с тобой отлично отдохнем — и бесплатно при этом!» — «И правда!» — поддержала его Галя и позвонила сыну с просьбой приехать.
«…А мы пока редиску посадим, зеленушку всякую… По чуть-чуть… Для интереса… А вы нам будете продукты привозить по выходным… Всем хорошо — и участок всегда под присмотром, и…»- Галя даже глаза прикрыла, мечтая. — «Мам, прости, но нет, — Миша покачал головой. — Конечно, вы можете приезжать отдыхать — на выходные. Или пожить недельку-другую. Но только тогда, когда у нас не будет своих планов. Мы покупали эту дачу для себя и сами будем решать, что и где сажать. Или не сажать. Не обижайся, но это наш участок. Хозяева мы. А вы — гости.»
«Сын, а совесть у тебя есть? — повысил голос Володя.- Мы твои родители вообще-то! Ты обязан о нас заботиться!» — «Пап, когда вы должны были обо мне заботиться, я умолял вас не продавать бабушкину дачу. А вы что сказали? Дача нам не нужна, мы на пенсии хотим путешествовать. Что сейчас-то изменилось?
Я же не говорю, что вам нельзя приезжать к нам на дачу — нет! Мы рады вам. Но только как гостям. Не как хозяевам. Приезжайте. Живите. Отдыхайте. Но если мы захотим пригласить друзей и посидеть своей компанией — извините. Мы так и сделаем. Если не захотим ничего сажать или, наоборот, распахать весь участок под огород — мам-пап, вашего совета мы не спросим. Вы в свое время приняли решение. Теперь решение принял я. »
Ни Галя, ни Володя такого не ожидали. И были очень расстроены тем, что их сын вырос черствым и неблагодарным эгоистом. Впрочем, отступать они не собирались и договорились не торопиться — это ведь он так… Сгоряча… От обиды… Дача — она ведь сил требует. Еще прибежит к родителям за помощью и советом. А пока — пусть поиграет в самостоятельность, ха-ха. Надолго ли его хватит?..