Много лет назад, в далеком 1978 году, когда еще не было интернета и сотовых телефонов, а в некоторых квартирах даже не было и стационарного, со мной произошла эта история.
Мне было всего десять лет, я училась в четвертом классе и пела в школьном хоре. Наш хор был настолько успешным, что выиграл районный конкурс школьных коллективов и был отправлен на городские соревнования поющих детей.
Конкурс проводился достаточно далеко от моего дома, в школе номер пять. С вечера я сообщила дома, что завтра не учусь, потому что нас повезут на конкурс.
Утром, во время завтрака, я еще раз напомнила маме, что у меня не будет уроков.
— Вот повезло! — завистливо протянула моя старшая сестра, она училась в девятом классе. — В какой-какой ты говоришь школе сегодня будешь? — переспросила она. — В пятой?
Я кивнула, рот мой был набит наивкуснейшим омлетом, который наша мама изумительно готовила с зеленым горошком и помидорками.
— Там Наташка Севостьянова учится, — сообщила сестра.
— С которой в лагере познакомились? — уточнила мама, подавая Алене порцию омлета.
— Ага, — вооружившись вилкой и ножом, подтвердила сестра. — Я к ней ездила на той неделе, помнишь? Рубль у тебя просила.
— Помню, — ответила мама. — Да я ее и по лагерю помню. Симпатичная девчонка.
— Ага, половина мальчишек в лагере убивалась за ней! — вспомнила Алена.
Мама погладила дочку по голове:
— Молодец, моя хорошая! Ты совсем не завистливая.
— Мамусик, так вторая половина убивалась за мной! — улыбнулась девчонка и задорно мне подмигнула. — Увидишь Наташку, привет передавай!
Я фыркнула: где я ее увижу! Я что, бродить по чужой школе собираюсь? Делать мне нечего, ее подругам приветы передавать. Как моя сестра была близка к истине, я действительно передала этот привет!
Сначала мы собрались в нашей школе, немного распелись, порепетировали, в восемь тридцать за нами приехал автобус, так называемая «коробочка». До пятой школы доехали примерно за сорок минут.
Я никогда не была в этом районе города, и тем более в этой школе. Мне показалось, что мы приехали в совершенно другой город, так это было далеко для меня. В детстве расстояния кажутся другими.
Школа была не просто большой, а гигантской. В моей родной было всего два этажа и шестнадцать кабинетов. У нас даже спортзала не было, а только актовый зал. В нашей школе еще училась моя тетушка Тася, а она сорок пятого года рождения. Пятая школа была новой, огромной, и состояла из двух трехэтажных зданий, соединенных между собой стеклянным переходом.
В хоре я ни с кем особо не общалась, и вообще, из учеников четвертых классов была одна. Еще были две девочки-пятиклассницы, но они все время держались вместе, шептались и хихикали, на меня они не обращали никакого внимания. Остальные были еще старше, и я для них была всего лишь малявка, личинка. Ездила с нами руководитель хора Марта Семеновна и старшая пионервожатая, с которой я вообще никогда не сталкивалась.
В такой огромной школе я опасалась потеряться, а потому не выпускала из виду Марту Семеновну. Выступали мы вторыми или третьими. Всего было шесть хоров, по одному от каждого района.
Мы спели, Марта Семеновна осталась нами очень довольна. Мы это видели по ее радостному лицу, и она несколько раз показывала нам большой палец, и лишь одними губами еще на сцене сказала: «Молодцы».
Потянулись минуты ожидания результатов. Марта Семеновна и вожатая разрешили нам отправиться в школьную столовую. У меня было пятнадцать копеек, и я тоже решила пойти, но как признаться всем этим взрослым девчонкам, что я боюсь потеряться? Они и так смотрели на меня с пренебрежением или вообще не замечали.
Поэтому я никому ничего не сказала, а просто пошла за двумя подружками-пятиклассницами, держась поодаль от них, но не выпуская из вида, чтобы они не подумали, что я слежу за ними.
Как мне показалось, девчонки тоже держались старших ребят. Я немного воодушевилась: ну вот, не я одна боюсь заблудиться.
Столовка оказалась просто гигантской, не то что наш крошечный буфетик! Но и народа было тоже немало. Очередь за коржиками и соком выстроилась приличная. Я встала в ее хвост, следом за пятиклассницами из моей школы. Они без умолку о чем-то болтали, в основном про мальчишек из их класса, про математичку, и о том, как бы было хорошо, если бы конкурс был завтра, а не сегодня, потому что завтра — контроша, а ее так неохота писать.
Я вертела головой во все стороны. Мне было интересно абсолютно все: настоящие девушки-десятиклассницы; здоровые, словно дядьки, усатые десятиклассники, в нашей восьмилетней школе не было таких высоких парней. Девчонки жеманились, бросая короткие тайные взгляды на своих одноклассников, тихонько хихикали и шептались. Тут же, за столиками, сидели учителя и ели ту же еду, что и дети. В своей школе я никогда не видела учителей в буфете, вот так запросто сидящих вместе с детьми. Да и сидеть у нас особо было негде, всего два стола и помещалось в небольшом помещении. Возможно, потому учителя и не ходили в буфет, чтобы не занимать драгоценные места. Наверное, они перекусывали во время своих «окошек». Гораздо позже, когда я сама стала преподавателем, то узнала, что у учителей бывает свободное время.
Пятиклашки купили по стакану сока и по коржику, пришла и моя очередь. Я взяла то же самое, получив еще и сдачу — две копейки. Каково же было мое удивление, когда, поглядев по сторонам, я не увидела знакомых девчонок! Куда они подевались? Я запереживала, отошла в уголок, сделала несколько глотков сока и откусила кусочек коржика. Он был восхитителен! Мягкий, сладкий, рассыпчатый! Как бы мне хотелось прямо сейчас, спустя сорок пять лет, снова отведать того коржика!
Нынче прилавки магазинов и кафешек просто ломятся от печеного, но хочется именно того коржика или песочника. А еще были язычки из слоеного теста. М-м-м-м! Вкуснятина! И никакого тебе пальмового масла.
Девочек нигде не было. Тогда я решила найти кого-нибудь еще из нашего хора и зацепилась взглядом за трех знакомых девчонок, кажется, восьмиклассниц, обрадовалась, но вдруг меня кто-то слегка, нечаянно подтолкнул, да так неудачно, что сок пролился на мой белоснежный фартук. Форма одежды была парадная: белые фартучки у девочек, а у мальчиков белые рубашки, застегнутые наглухо.
По моему красивому, сшитому мамой, гипюровому фартучку, мама раздобыла по случаю метр гипюра — богатство, расползалось красное пятно. Кошмар! На моих глазах моментально выступили слезы, я забыла обо всем на свете. Народа было много, все галдели, но до меня никому не было дела. А тот, кто нечаянно меня подтолкнул, скорее всего, вообще ничего не заметил. Я поставила стакан с недопитым соком на стол, оставлять вкусный коржик мне было очень жалко, я откусила еще раз и пошла на выход, нужно было где-то отстирать фартук. Ведь раньше как говорили? Малина, клубника, свекла, помидор не отстирываются. Это сейчас отстирывается все! То ли порошки стали такие мощные, то ли ягоды и овощи уже не те?
Слева от выхода из столовой я к своему счастью увидела небольшое помещение, оно было больше, чем наш буфет. О, чудо — в нем были умывальники!
Я обрадовалась так, будто нашла клад. Быстренько сняла фартук и легко отстирала красное пятно. Хорошенько выжав фартук, я надела его снова. Мокрый, неприятно, а что делать?
Слава Богу, от пятна и духа собачьего не осталось.
Я вернулась в столовую, в этот раз мне показалось, что народа стало значительно меньше. По крайней мере, слишком взрослых уже не было. Туда-сюда сновала только малышня, большинство столов были свободными. Своих, из нашего хора, я не увидела. Три девчонки-восьмиклассницы исчезли бесследно. Я решила дождаться звонка на урок, все ученики разбегутся, рассудила я, а наши останутся.
Но, к моему глубочайшему удивлению, после резкого, громкого звонка наших в столовой я не обнаружила. Видимо, они ушли тогда, когда я возилась с фартуком. Мое маленькое сердечко гулко забилось, и я бегом кинулась из столовой. Она находилась на первом этаже, а актовый зал, где проходил конкурс, располагался на третьем. Мне показалось, что мы не переходили в другое здание, и потому я стала искать лестницу наверх. Коридоры уже были пустынны, начался урок.
С трудом отыскав лестницу, я поднялась на третий этаж. Конкурс закончился? Или я зашла не туда? Такие мысли закрались мне в голову, потому что на третьем этаже была абсолютная тишина: ни музыки, ни песен. Липкий страх разлился по всему телу, я встала в уголок между колонной и стеной и тихо захлюпала носом.
Я понимала, что просто стоять нельзя, ведь меня наверняка будут искать! Тогда я стала заглядывать в каждый кабинет. Мне, глупышке, все еще казалось, что я либо оглохла и не слышу песен, либо конкурс кончился, и подводят итоги.
В это время действительно подводили итоги, но в другом крыле школы. И в связи с тем, что наш коллектив занял первое место, все были так возбуждены, и Марта Семеновна в том числе, что толком не пересчитали детей. Отсутствие пигалицы Таньки из четвертого «А» никто не заметил. Бурно обсуждая завершившийся конкурс, ребята расселись в «коробочке» и двинулись со своей песней-победителем домой без меня. Хотите верьте, а хотите нет!
***
Но это еще не конец истории. Вам же интересно узнать, как я добралась домой?
Заглянув в каждый кабинет и поняв наконец-то окончательно, что актового зала тут нет, хоть ты тресни, я не на шутку перепугалась. У меня совсем не отпечаталось в голове, что есть еще одно здание. Вымело напрочь. Так бывает!
Включив в работу остатки сообразительности, в сущности, я была неглупая девочка, просто впервые оказалась в такой ситуации, я спустилась снова на первый этаж и минут десять плутала там в поисках столовой. Наконец-то нашла! Она была пустая, ведь шел урок. Я подошла к прилавку и несмело кашлянула. Я вспомнила, что так делала мама, когда хотела привлечь к себе внимание. На мой призыв из кухни вышла пышная женщина в белом высоком колпаке, поставила руки в боки и строго спросила:
— Почему не на уроке?
Я перепугалась и глупо захихикала. Повариха нахмурилась и гаркнула:
— А ну, на урок! Быстро! Еще двадцать минут до конца. Чего прибежала? Ничего не дам. Хитрая какая! В очереди стоять не хочешь?
— Понимаете, — выдавила я из себя после ее нотации. — Я не из вашей школы, я из двадцать первой. Я на конкурс…
Тетка все моментально поняла и сменила гнев на милость:
— Закончили уже? — поласковее поинтересовалась она.
Я машинально кивнула.
— Чего тебе дать?
Я помотала головой и сообщила, сильно стесняясь.
— Ничего не надо. Я заблудилась.
Женщина всплеснула руками и крикнула кому-то:
— Тетя Рая, я малую провожу, заблудилась она в наших хоромах. Еще бы, после двадцать первой-то!
В зал вышла еще одна такая же полная женщина, в таком же колпаке почти до потолка. Она вытирала красные руки об полотенце:
— Что ты говоришь? — удивилась и обрадовалась она. — Из двадцать первой?
Я кивнула.
— А Дуся еще работает в буфете?
Я удивленно посмотрела на женщину, никакой Дуси у нас не было.
— Евдокия Андревна! — поправилась повариха.
Я кивнула головой. Есть, мол, такая. Откуда мне было тогда знать, что Дуся и Евдокия — это одно и то же лицо.
— Привет ей передай! — расплылась в улыбке женщина. — Скажи, от Раисы привет тебе.
— Скажу, — пообещала я.
— Теть Рай, ну я пошла, провожу малую-то?
Тетя Рая без слов махнула полотенцем и скрылась в чертогах кухни.
— Ну пошли! — обратилась ко мне повариха и подала руку. Мне не хотелось давать ей свою, я ж не малышка какая, но я вздохнула и подала.
— А ты, значит, поёшь? — приветливо спросила она.
Я кивнула.
— Неразговорчивая что-то ты! Или только петь умеешь? Ты испугалась! — осенило ее.
Она остановилась и встала ко мне лицом, погладила по голове.
— Тебя как зовут?
— Таня, — ответила я, и слезы навернулись мне на глаза.
— А меня тетя Валя. Ничего не бойся, я тебя сейчас мигом доставлю в актовый зал. Это же в другом корпусе.
Я тогда ничего не поняла. В каком другом корпусе? Но мне стало так легко и спокойно рядом с этой доброй, приветливой женщиной.
Она привела меня в другое крыло и сказала:
— Поднимешься на третий этаж, дойдешь до самого конца, там актовый зал. Сразу увидишь. Теперь точно не заблудишься. А у меня ноги болят, не взбираюсь я на этажи.
— Спасибо, — промямлила я и вприпрыжку побежала по лестнице.
— Давай, давай, — крикнула мне вслед Валя, — и не реви больше.
До зала я долетела за несколько секунд, но, дернув ручку двери, поняла, что он закрыт.
Я опять пришла не туда? Так нет же. Написано: Актовый зал. Я постучала на всякий случай, может, закрылись? Прислушалась: из-за двери не доносилось ни звука. Как же так? Слезы снова покатились по щекам. Опять двадцать пять! Заколдованная пятая школа.
Я спустилась на первый этаж, без труда нашла выход и вышла на улицу. Нашего автобуса «коробочки» не было. Тогда я уже разревелась просто навзрыд. Я не представляла вообще, где я нахожусь, у меня было всего две копейки, и я не понимала, как я вернусь домой.
В это время прозвенел звонок и через пару минут из школы стали выходить ребята, и тут меня осенило. Все-таки придется передать привет! Сестрица накаркала. Наташка Севостьянова!
Я сквозь слезы рассмеялась от счастья и забежала в школу. Но куда идти, где искать Наташу?
Я выбрала девчонку примерно возраста моей сестры и обратилась к ней:
— А ты знаешь Наташу Севостьянову из девятого класса?
Та смерила меня взглядом и ответила:
— Ну знаю, и что?
— Как мне ее найти?
— Иди в учительскую, там расписание. В девятом бэ она учится, — и девчонка потеряла ко мне всякий интерес.
Пока я нашла учительскую, разобралась в расписании, перемена закончилась.
Но я точно знала, что у Наташи идет урок химии. Вот только как теперь найти нужный кабинет?
На мое счастье, зашла учительница, и я спросила у нее, где кабинет химии. Она очень внимательно посмотрела на меня и спросила:
— Ты почему не на уроке?
— Понимаете, мне нужна моя сестра Наташа Севостьянова, я ключ забыла, — я решила соврать, мне не хотелось рассказывать историю потеряшки.
Учительница кивнула и сказала:
— Перейди в другое здание, поднимись на второй этаж. Кабинет 25. Запомнила, не заблудишься? Ты в каком классе учишься? — опомнилась учительница, но я уже вылетела из учительской и неслась по направлению к стеклянному переходу, с удовлетворением отметив, что уже неплохо ориентируюсь в пятой школе.
Наташа и правда была очень красивой девочкой. Пожалуй, красивее нашей Аленки, подумала я.
У нее были красивые, густые, очень светлые волосы, прихваченные красной пластмассовой заколкой, огромные синие глаза, обрамленные золотистыми ресницами, белоснежная, тонкая, просто просвечивающая кожа персикового цвета. Я залюбовалась девочкой.
Я вызвала ее с урока обычной фразой для тех времен: «А можно Наташу Севостьянову?»
— Привет! — поздоровалась я, когда Наташа вышла.
— Привет, — удивленно ответила она и посмотрела на меня выжидательно.
— Я Таня, сестра Лены.
— Какой Лены? — спросила Наташа.
— Боярской, — ответила я.
Глаза Наташи распахнулись еще шире:
— А ты как здесь оказалась? Подожди, ты с Ленкой? Где она?
— Нет, я одна.
И я вкратце рассказала ей историю, в которую я попала.
— Вот это да! — восхитилась Наташа. — Стой здесь! — скомандовала она. — Никуда не уходи. Поняла? Я щас быстренько.
Наташа действительно появилась мгновенно и уже с портфелем в руках.
— Отпросилась, — сообщила она мне. — Я отвезу тебя домой. Дома есть кто-нибудь? Ты адрес знаешь? Я ведь у вас не была никогда.
— Знаю и домашний, и бабушкин, но пойдем к бабушке. Я всегда к ней после школы иду, — добавила я.
Хотите верьте, а хотите нет, но с момента, как Наташа взяла меня под свою опеку, я ничего не помню. Как мы вышли из школы? Как дошли до остановки? Ехали, видимо, на одиннадцатом троллейбусе, кстати, он ездит до сих пор, и маршрут почти тот же. Я не помню, как мы шли домой от остановки, и как меня встретила бабушка. Почему меня, а не нас? Потому что я отчетливо помню, как перед домом Наташа спросила:
— Ты будешь рассказывать о своем приключении?
Я помотала головой.
— Тогда иди одна. Ну будто ты только что вернулась с конкурса.
Я кивнула и сказала:
— Спасибо. Ты Аленке тоже ничего не рассказывай. Ладно?
Я думала, что будет какой-то переполох, хотя бы тогда, когда меня примутся искать, приехав в школу, и потому, перепугавшись, побежала туда.
В школе было тихо, шел урок. Никакого переполоха. Я поднялась в актовый зал и тихонько постучалась. Открыв дверь, я увидела Марту Семеновну, она тихо сидела за столом и что-то писала.
— Ты почему до сих пор не дома? — удивленно спросила она. — Мы же давно приехали. Что ты хотела?
Я быстро захлопнула дверь и понеслась домой. Она не заметила моего отсутствия.
Ну вот, дорогие мои, теперь и вы знаете о моей давней тайне. Я никому никогда о ней не рассказывала. Почему вдруг решила?
У истории появилось неожиданное продолжение.
На днях мне по работе пришлось побывать в пятой школе. Я с удовольствием прошла по всем коридорам, заглянула в актовый зал и в столовую. Сорок пять лет прошло!
«Есть ли кто-то здесь сейчас, кто был в школе в тот же день что и я?» — пронеслось у меня в голове.
Закончив дела я задала своей коллеге — преподавателю английского языка, Ирине Петровне, она меня сопровождала в школе, глупейший вопрос:
— Как вы думаете, есть сегодня в школе такой человек, который был здесь и сорок пять лет назад?
Коллега посмотрела на меня удивленно:
— Конечно, — ответила она. — Это я!
Я захлопала глазами, и у меня почему-то навернулись слезы.
Ирина Петровна удивленно смотрела на меня.
А я предложила:
— Пойдемте в вашу столовую, если у вас есть еще пара минут. Я хочу вам кое-что рассказать.
— С удовольствием, — растерянно ответила женщина.
Она выслушала мою историю с неподдельным интересом, ведь она тоже была из тех времен, когда были вкусные коржики и не было сотовых телефонов, она хорошо помнила тот конкурс, тетю Валю и тетю Раю.
Самое интересное было то, что ее брат учился в одном классе с Наташей и даже был безответно влюблен в нее. Но еще более потрясающий момент был впереди.
— А вы знаете, Татьяна Александровна, — промолвила Ирина Петровна, — у нас преподает музыку Марта Семеновна. Не она ли это?
Я была потрясена настолько, что просто потеряла дар речи.
— Не может быть, — прошептала я.
— Почему? — удивилась моя коллега. — Вполне. Кстати, очень давно работает, лет тридцать, наверное.
— Я хочу ее видеть, — попросила я.
— Идемте, — решительно поднялась моя коллега. — Я вас провожу к ней, а то опять заблудитесь, — тепло улыбнулась она. — Как сорок пять лет назад.
Марта Семеновна была на месте, она поднялась к нам навстречу.
Она прекрасно выглядела для своих лет. Ведь ей примерно шестьдесят пять или чуть больше. В 1978 году она работала в нашей школе первый год после педучилища.
Еле сдерживая себя, чтобы не кинуться обниматься, я представилась ей, но она, к сожалению, меня не вспомнила. Столько лет прошло!
Когда мы вышли из актового зала, коллега сказала:
— Она бы очень хорошо запомнила вас, если бы в тот день заметила ваше отсутствие.
Татьяна Алимова