Ане тогда было восемнадцать, ему тридцать девять. Разница в 21 год почему-то Антона очень забавляла. «Я выиграл в очко!» – смеялся он.
Аню привели в мастерскую к Антону друзья: «Он классный художник, вот увидишь!»
Антон был в джинсах, испачканных краской. В руке стакан с вином. Взглянул на Аню: «Слушай, я должен прямо сейчас написать твой портрет».
Аня покраснела: «Не надо… Я вообще тут случайно».
Антон залпом допил вино, поставил стакан на шляпу кому-то из гостей, сидящих на полу. «Если я решил – значит, портрет!»
Кто-то шепнул Ане: «Ты что! Не спорь, тебя увековечит сам Антон!»
Одна из девушек воскликнула: «Антон, ты мой портрет обещал! Зачем я тут сижу уже третий день?».
Антон небрежно ответил: «Не сидишь, а лежишь».
И стал быстро набрасывать лицо Ани расхристанной кистью на случайный лист бумаги. Все затихли. Антон сделал портрет минут за двадцать.
«Блин, шедевр», – прошептал кто-то.
«Нет, мне не нравится! – сказал Антон. – Приходи завтра. Как тебя зовут? Аня? Жду завтра, в пять. Будет хороший свет, как раз солнце в этом окне…»
Аня решила, что больше сюда не придет. В пять у нее была лекция в институте, экономика социализма. Аня училась в МГИМо, была девушкой очень серьезной, комсорг группы. (Хотя понимала, что сейчас, в 1988 году, весь этот комсомол не такая уж нужная вещь.)
На следующий день Аня пришла в мастерскую. Проклиная себя.
Антон воскликнул: «Извини! А я уже написал портрет. По памяти. Но давай просто напьемся».
«Нет, тогда я пойду», – ответила Аня.
И осталась.
Осталась на два года. Аня бросила институт. Аня стала ходить в разнузданных платьях. Аня поссорилась с родителями, ее папа, уважаемый партийный работник, велел ей не появляться дома.
Но с собой она ничего поделать не могла. Этот мерзавец Антон словно приворожил ее. В тусовке художников ее называли «очередная муза».
Антон был художником непризнанным и от того слегка буйным. Нет, иногда его работы покупали иностранцы, которых приводила бывшая жена Антона. Она смотрела на Аню чуть насмешливо и жалостливо. Но никогда той не говорила ничего.
Однажды Антон затащил Аню в загс, и та безропотно написала заявление. Вскоре они поженились. Свадьбу отпраздновали на крыше, вдвоем.
Антон много пил, мог подраться возле пивной, как-то явились милиционеры, арестовать его на пятнадцать суток за «хулиганку», но увидели, что художник, махнули рукой.
Антон грубил Ане, называл «гнусной мажоркой», а еще иногда приводил девушек в мастерскую и просил Аню удалиться на час-другой, пока он «работает».
«Да, я скотина, – говорил Антон. – Ты скоро меня бросишь. Зато у тебя впереди целая жизнь. И после меня любой мужчина будет казаться тебе ангелом».
Но вышло иначе. Антон умер. Внезапно. Инфаркт.
Так Аня стала вдовой в двадцать лет. Мастерскую отобрали. Все картины Антона она собрала и увезла на дачу к подруге. Там и жила сама.
Год Аня почти ни с кем не общалась. А потом словно воскресла. Закончила институт. Вышла замуж за однокурсника, предупредив: «Я буду жить так, как хочу». Тот согласился. Но ему требовалась хорошая жена начинающего дипломата, а не своевольная девица. «Тогда прощай!» – усмехнулась Аня.
Ей было с ним скучно.
Она вышла замуж еще два раза. Эти мужья были хорошими, терпеливыми, заботливыми. Но тоже ужасно скучными.
Никогда ни с кем она не говорила про Антона. А он становился все популярнее. Его картины шли нарасхват, Аня владела самой большой коллекцией. Но продавала редко, неохотно.
Я познакомился с ней, когда Ане было уже за сорок, меня привел знакомый – я хотел написать об Антоне, таинственном русском гении. Она сходу отказалась. Но угостила вином. А потом вдруг сказала: «Ладно, я могу поговорить – но просто так, безо всяких диктофонов».
Так я узнал всю историю их отношений. (Поскольку обещал хранить тайну – имена сделал другими и некоторые детали изменил.)
…Аня говорила долго, в финале сказала: «Антон был неправ в одном. Другие мужчины не кажутся мне ангелами. Они кажутся занудами».
Впрочем, в сорок пять она вышла замуж за очень богатого швейцарца, сейчас живет где-то в Альпах. Говорят, новый муж хотел купить что-то из работ Антона, а получил заодно его музу. Еще говорят, что первым делом Аня решила переделать всю обстановку в альпийском шале. Муж пытался возражать, но Аня усмехнулась: «Если я решила – значит, переделаю».
