Мама была очень красивая, но это было ее единственное достоинство. Так говорил папа. А я, обожающая его до замирания сердца, смотрела на все его глазами.
Папа преподавал студентам политологию. Он был очень умный, из интеллигентной семьи, которая сразу не приняла мою маму. Я намного позже узнала историю их знакомства. Папа в составе целинного студенческого отряда ездил в какой-то колхоз строить там загоны для животных. Маме было 17 лет, и она работала дояркой. Образование у нее было 8 классов, и то с натяжкой – даже через много лет жизни с папой, она так и не научилась быстро читать, водила по сточкам пальцами и тихо шептала последовательность слогов. Зато красавицей она была необыкновенной! Хрупкая, с белой прозрачной кожей, медово-золотистыми волосами до пояса, с синими васильковыми глазами и точеным профилем. На свадебной фотографии она смотрится как на картинке из журнала. Папа был высокий, темноволосый, с густыми усами и очень мужественный. Мама забеременела тем летом от папы, и ему пришлось на ней жениться. Нет, когда-то он, наверное, ее любил. Но родители давили на него, обвиняя маму в том, что она обманом захомутала его, в университете вокруг так и вились молоденькие аспирантки, которые может были не такие красивые, но зато образованные и умные, способные поддержать любую беседу. А кроме того, в те несколько раз, когда папа пытался брать ее на какие-то приемы и посиделки, она так неаккуратно ела, не умела пользоваться столовыми приборами и так громко смеялась, что ему было стыдно за нее. Он не стеснялся говорить это маме, и та лишь качала головой с печальной улыбкой, не решаясь ему возразить.
Я ни за что не хотела быть похожей на маму. Хотела, чтобы папа мной гордился. Я еще до школы выучила азбуку и читала куда лучше, чем моя мама. Я целыми днями упражнялась с числами, чтобы, когда папа задаст мне очередной пример, дать правильный ответ и заслужить его похвалу. За столом я внимательно наблюдала за тем, как ведет себя папа и повторяла за ним – ела с закрытым ртом, не вылизывала тарелку хлебом, как это делала мама, пользовалась вилкой и ножом. Несмотря на все это, папа не особо-то был ко мне расположен, лишь мельком проскальзывал по мне взглядом и приглаживал мои пушистые волосы рассеянной рукой. В дни, когда мне удавалось поговорить с ним, становились надолго моим утешением и я мысленно перебирала фразы, сказанные им мне.
А когда я училась во втором классе, папа ушел от нас. Мама долго скрывала от меня, но, в конце концов, я все равно узнала, что у него появилась другая женщина. Когда я услышала это страшное слово «развод», я думала только об одном: «Хоть бы папа забрал меня к себе…». Но, конечно, я осталась с мамой. Из квартиры нам пришлось съехать – она принадлежала бабушке с дедушкой, и те были только рады избавиться от нас с мамой. Какое-то время они присылали на наш адрес небольшие денежные переводы – папа каждый месяц, а бабушка на иминины и Новый год. Но крах нашей семьи совпал с развалом страны, поэтому очень скоро папа остался без работы, и денежные переводы иссякли. Мама устроилась в несколько мест техничкой и с утра до вечера мыла полы. Платили ей мало, зарплату часто задерживали, так что жили мы бедно. Мамина красота с годами потускнела, и теперь я не могла видеть в ней ничего хорошего. Я винила мысленно ее за то, что папа бросил нас.
А папа, тем делом, подался в предприниматели. Один раз он заехал к нам и привез мне новую куртку и оставил немного денег. Этот день надолго врезался в моей памяти: была зима, я только вернулась из школы, продрогшая в своем старом пальтишке, рукава которого были давно мне коротки. Папа стоял у подъезда – мама была на работе, и никто не открывал ему дверь, но он не ушел, стоял и ждал. Моя душа возликовала – пап не забыл про меня! Я напоила его чаем с сахаром, без конца тараторя о своих успехах в школьном обучении, всем видом пытаясь показать, какая я стала умница. Папа слушал меня невнимательно, но не уходил, допил чай до конца. Развернул новую курточку, от которой я была просто в восторге, положил на стол денег и сказал:
— Это матери передашь. А в том месяце еще привезу.
— А на мой день рождения приедешь? – робко спросила я.
Папа внимательно на меня посмотрел, словно забыл, что через месяц у меня день рождения. Потом сказал:
— Конечно! Что тебе подарить?
— Куклу! – сказала я и немного смутилась – я уже была достаточно взрослой для кукол, но слова сами вырвались у меня. Почему-то именно этот символ детства мне хотелось получить из рук папы. Обычно он покупал мне на день рождения книги.
— Хорошо, — кивнул он, — будет тебе кукла.
Когда мама вернулась, я с гордостью рассказала ей о визите отца. И про то, что он придет на мой день рождения и подарит мне куклу.
Надо ли говорить, что в свой день рождения я бежала домой на всех порах, боясь, что папа не дождется меня. Я надеялась, что он будет стоять у подъезда, но его не было. Накануне мама испекла торт, а утром подарила новый джемпер с узорами, такие были в моде, и я давно о нем мечтала. Торт я не трогала – ждала папу. Но он так и не пришел. Вечером, когда мама вернулась с работы, мы вместе с ней съели его. Но у меня совсем не было праздничного настроения, а под конец я вообще разрыдалась. Конечно, мама все поняла, но не стала ничего говорить о папе.
На следующий день мама протянула мне какую-то коробку.
— Вот, — сказала она, — на почте, видимо, задержка была, вчера должны были принести. Это тебе от папы.
Я раскрыла коробку – там лежала новенькая кукла в красивой розовой упаковке. Я радостно воскликнула и спросила:
— Почему же он сам не пришел?
— Наверное, в командировку отправили, — ответила мама и отвела глаза.
Эта кукла стала самой моей любимой. Я носила ее даже с собой в школу, не боясь насмешек одноклассников. А папа больше не появился. И бабушка так и не прислала мне в подарок привычный денежный перевод. Постепенно я привыкла, что в моей жизни больше нет никого, кроме мамы. Но каждый день я тосковала по отцу, и все, что я делала, я делала в надежде, что однажды он вернется, увидит, какая я стала и будет мною гордиться.
После одиннадцатого класса я поступила в медицинский университет. И так мне хотелось поделиться этой новостью с папой, что я во что бы то ни стало, решила его найти. Я примерно помнила адрес и папиной квартиры, в которой я прожила восемь лет, и квартиры бабушки с дедушкой, в которой бывала только по праздникам. И, ничего не сказав маме, я поехала на поиски.
В папиной квартире мне открыла какая-то женщина и сказала, что таких здесь нет и она живет тут уже семь лет. Я попыталась расспросить ее о прежних жильцах, но она захлопнула дверь.
У бабушки и дедушки никто не отвечал. Я уже собралась уходить, как открылась соседняя дверь, и сухонькая старушка в больших очках спросила:
— Вам кого?
— Я в Сережкиным пришла. Я их внучка.
Старушка посмотрела на меня повнимательнее и сказала:
— Ну коли ты внучка, должна знать, что они много лет как в могиле.
Я покраснела.
— Я не знала… Мои родители развелись, и я…
— Ну да, ну да. Развелись… Так ты, значит, Машенька.?
— Да.
— Хотела с бабушкой и дедушкой повидаться?
— Хотела. А еще – с папой, — выдохнула я.
Старушка как-то так глянула на меня, что я сразу все поняла.
— Так их всех вместе. Деточка, и убили. За долги. В один день. Все из-за отца твоего…
Правда обрушилась на меня с такой силой, что мне нечем было дышать.
— Да ты не убивайся так, — запричитала старушка. – Молодая ты, вся жизнь впереди. Мать-то жива?
Я кивнула.
— Вот что. Я тебе сейчас адресочек дам их могилок, у меня где-то записано. Съезди поговори с ними, тебе легче станет.
Она долго рылась в разных ящиках, пока не отыскала нужную записную книжку. Продиктовала мне номера могилок и назвала кладбище. Я поблагодарила ее и тут же поехала, пока не передумала и страх полностью не накрыл меня своею рукой.
Могилки были все заросшие сорняками, неухоженные. Я с трудом расчистила их, чтобы прочитать надписи. Они лежали все рядком, за одной оградкой. Разглядев дату смерти, я поняла, что случилось это через два дня с моей последней встречи с папой.
Только по дороге домой, трясясь в старом трамвае, мне пришло в голову, что папа никак не мог прислать мне эту куклу на день рождения. Эту куклу я хранила до сих пор, берегла ее и выделяла из всех других подарков, которые до и после этого преподносила мне мама. А ведь эта кукла была тоже от мамы, вдруг подумала я. Румянец нахлынул на мои щеки, в горле застрял какой-то ком. Мне стало стыдно. Мой отец оказался обычным бандитом, который сгубил своих родителей. Хорошо, что мы тогда не жили вместе, а то лежать нам с мамой там рядом.
Я не стала рассказывать маме о своей поездке. Наврала, что гуляла с подругами. А потом обняла ее, сказала, что очень люблю и соврала еще раз:
— Спасибо те за все.
Мама удивилась и подняла меня свои глаза, немного потускневшие со временем, но все еще яркие василькового цвета.
— Я всегда знала, что ту куклу подарила мне ты. Поэтому ее так и любила.
Крупные слезы покатились из маминых глаз. Мне не было стыдно за свое вранье. Мне было стыдно за все годы, когда я считала, что в ней нет ничего хорошего, кроме быстро ускользающей красоты…
