Напевая, Даша складывала вещи в чемодан. В руки попалась спортивная куртка Антона и Даша, вертя куртку в руках, раздумывала: нужно ли её брать с собой или она там будет не нужна?
— Что- то Антон слишком долго задерживается. Пошёл в магазин за водой и, как сквозь землю провалился.
Но не успела она додумать до конца свою мысль, как замок в двери повернулся и дверь открылась. На пороге стоял сияющий Антон с красивой корзиночкой, заполненной цветами. Он подошёл к Даше, чмокнул её в щёку и протянул ей корзинку:
— Дашуля, это тебе.
— С чего вдруг? – брови у неё удивлённо приподнялись.
— А ты что, не помнишь?
Даша на миг задумалась:
-Тошка, представляешь, за этими сборами я совсем забыла.
Она бросилась к нему, обняла его за шею:
— Спасибо, любимый!
У Даши и Антона это был первый в их жизни отпуск. Они собирались поехать на море, но планы изменил звонок бабушки. Она просила приехать, так как стали отказывать ноги и сердце пошаливать. Её дочка, мама Даши, работала; отпроситься не могла, так как отпуск предполагался не скоро. Вот и попросила Дашу навестить бабушку. Даше не очень — то и хотелось ехать в эту глушь, но Антон вдруг загорелся:
— Поедем, я сто лет там не был, хочется в прошлое окунуться.
— Да у тебя же там никого из родных не осталось? Какое прошлое?
— Всё равно. Поедем. Представляешь, какое совпадение: в этом году 10 лет, как мы с тобой там познакомились!
И вот теперь они собирали свои вещи.
Тем летом родители отправляли её в деревню к бабушке Люсе. Жила она в глухой деревне, где не было ни школы, ни клуба. Зато вдали стеной стоял густой тёмный лес, откуда по ночам доносился вой волков. Водились там и дикие кабаны, и медведи. Раньше местные охотники собирались толпой и шли на охоту, но со временем пожилые стали совсем немощными, молодые разъехались и на охоту уже никто не ходил. Лес был огромный; может, там и продолжали жить дикие звери, но никто их не видел – близко к кромке леса они не выходили.
-Я не хочу ехать в эту глушь. Что я там всё лето делать буду? – возмущалась Даша. Ей было 15 и молодость требовала развлечений, а не этого заточения. Но родители в этом году не могли с ней поехать отдыхать на море. Да и к другой бабушке в Питер отправить её не могли -бабушка лежала в больнице. А в городе летом оставаться было просто невозможно. Город их был небольшой; зато за городом была куча заводов: Латексный, Химзавод, Трубный, Шинный и Абразивный. Почти все жители города работали на этих заводах. Зимой ещё ничего было, а вот летом окна открыть было невозможно -такие тяжёлые запахи испускали те заводы, что многие астматики начинали задыхаться. И что самое обидное — часто ночами это и происходило. Днём жара -окна не откроешь; ночью вонь от химкомбината и тоже всё закрыто. Так что свежим воздухом дети в городе не дышали; и родители старались отсылать их куда только могли: кого в лагеря, кого к бабушкам в деревню. Или сами с ними в отпуск уезжали: в Сочи, в Крым или в Турцию. На эти выбросы жители постоянно жаловались и в администрацию, и в газету, и в разные органы. На непродолжительное время выбросы прекращались, но потом начинались снова. Поэтому Женя с Андреем посовещались и решили Дашку отправить в деревню к бабе Люсе: там воздух наичистейший -пусть лёгкие прочистит, да и бабушке заодно поможет.
Поезд стоял всего 2 минуты и Даша потащила чемодан к выходу. Стащив его со ступенек и сказав: «До свидания» проводнице, она огляделась. Здание полустанка представляло собой какую -то развалюху с двумя окнами. Вокруг здания была выложена плитка, местами давно выбитая. Дашка поморщилась:
— И куда теперь мне? Родители сказали, что меня встретят.
Она покрутилась, но никакой машины не увидела.
-Эй, девонька, ты что ль, Дашка? -услышала она голос и обернулась.
В стороне стоял немолодой мужик в стоптанных, серых от пыли сапогах и постукивал по ним кнутом.
— Я — Даша посмотрела на мужика -Вы за мной приехали?
-За тобой, за кем же ещё? Пошли — он повернулся и пошёл куда -то за развалюху.
Дашка, подхватив свой чемодан, поспешила за ним. Завернув за угол увидела, что мужик стоит возле рыжей лошади, впряжённой в тарантас. А лошадь та мирно щипала траву под ногами, потряхивая гривастой головой.
-Мы что, на лошади поедем? -удивлённо протянула Дашка.
— А что тебя не устраивает? В деревню автобусы не ходят. Не нравится на лошади, иди пешком. Тут недалеко, километров пять будет.
-Да нет уж, лучше на лошади.
Мужик поднял Дашкин чемодан и уложил в повозку: садись давай.
Ехать на телеге, наполненной сеном, Дашке понравилось. Лошадь шла шагом и стук копыт было приглушённым из -за того, что ехали они по мягкой укатанной земле. Вокруг из травы выскакивали кузнечики и, пролетев над головами, порой садились прямо на одежду. Слышалось разноголосое пение птиц; тёплый ветерок ласково теребил волосы и гладил лицо. Дашу умиротворяла эта поездка и глаза стали сами собой закрываться. Но вскоре она услышала:
-Тпру! Стой, Рыжуха! -и Даша открыла глаза. Они остановились возле деревянной ограды бабы Люси, где она уже и стояла, радостно улыбаясь:
-Ой, Матвей, спасибо тебе, милый, что встретил внучку. Должница я теперь твоя — она подошла к телеге и помогла Дашке спрыгнуть с неё.
-Ладно, сочтёмся -ответил Матвей и слегка хлопнул лошадь кнутом по крупу:
-Но, пошла!
В доме у бабы Люси было прохладно. Вкусно пахло пирожками и какой -то травкой.
-Ну, Дашуня, мой руки и за стол: проголодалась, наверное, с дороги?
Даша только сейчас почувствовала, что она действительно, хочет есть. Быстро вымыла под умывальником руки и уселась за стол.
-Ой, Дашенька, как же я соскучилась по тебе! Ведь последний раз тебя видела, когда ты в первый класс пошла. Я тогда к вам приезжала. А теперь вон ты как выросла — прям девушкой стала. Ну, рассказывай, как доехала?
После обеда Даша вышла в огород. Постояла, прислушиваясь. Где — то замычала корова, слышалось кудахтанье кур.
— И всё лето я должна просидеть вот так одна? -с горечью подумала Даша.
Бабушка остановилась рядом:
-Что, внучка, думаешь, что скучно будет тебе здесь? Не переживай. Сюда к Мане внучка приехала, твоя ровесница; у Катерины внук; правда, помладше будет. Ольга племянницу ждёт в гости. Так что не соскучишься, будет с кем время проводить. А по утрам вон с огородом мне поможешь: трава, посмотри, как прёт -все огурцы забила. А там и помидоры, перец поднимаются. Не выполоть сорняки, так всё погубят. Вон, повилика уже вьётся, да и осот с вьюнком не отстают. А у меня сил уж нет тут ползать. На тебя вся надежда. А потом на речку сходи, там молодёжь вся и собирается.
Надев перчатки, Даша присела на корточки и принялась за прополку. Поначалу ей казалось, что она моментально подёргает эту траву. Да не тут -то было: корни сидели глубоко в земле и нужно было приложить немало усилий, чтобы выдернуть тот же вьюнок. Часа два возилась Даша на огороде, а когда огляделась -не так уж много она и выполола.
— Ладно, не за один же день всё сделать нужно? — решила она и пошла в дом, чтобы надеть купальник.
Речка была прямо за домом бабы Люси, только спуститься к ней нужно было с пригорка. Возле речки небольшая площадка с белым песком и деревянным настилом. Видно было, что отсюда и прыгали в речку, как с трамплина. Даша сняла платье и уселась на площадке, свесив ноги. На берегу никого не было.
— А бабуля сказала, что сюда молодёжь ходит. Может, я рано пришла?
— Привет -раздался голос за спиной, и Даша обернулась. Сзади стоял парнишка лет 17, загорелый, с выделяющимися бицепсами на руках.
-Привет! — ответила Даша.
-Ты внучка бабы Люси?
-А ты откуда знаешь?
-Дядя Матвей сказал, что внучку Люси встречать ездил.
-Ясно. А ты кто?
-Я местный. Учусь в райцентре в интернате. А на каникулы домой приезжаю к бабушке. Тебя Даша зовут? А меня Антон. Ты плавать умеешь?
-Как рыба.
-Ну что, тогда прыгаем?
И они вместе нырнули в реку. Вода поначалу показалась холодной, но через пару минут уже не хотелось из неё выходить. Потом они сидели на берегу, свесив ноги и говорили о школе, преподавателях, музыке.
Прошло около часа и на берегу появились несколько подростков. Антон сразу встал и попрощался с Дашей, сказав, что завтра снова сюда придёт в это время. Он стал подниматься на косогор, а подростки обернулись и презрительно посмотрели ему вслед.
— Привет! -подошла к Даше одна из девушек -я Вика, внучка бабы Мани. В Москве живу. А ты к бабе Люсе приехала? Мне бабушка говорила, что ты должна сегодня приехать. Ты здесь в первый раз?
-Нет, когда совсем маленькая была, с родителями приезжала. А теперь вот одна.
-Ну, считай, первый. А я почти каждый год здесь. Папашка мой жмот невозможный, тратиться на отдых вообще не хочет, так сюда или всей семьёй приезжаем, или меня одну отправляют. А это -тёть Катин внук Сашка. Он шестой класс закончил. А ты в какой перешла?
-В девятый.
— О, и я тоже, так мы ровесницы! А вот это -Инна. Её родители в райцентре живут, а сюда она иногда к бабушке приезжает. Да здесь, в основном, одни старики, молодых мало. Только те, у кого машины есть, а то на работу не на чем добираться. Вика сбросила платье, осталась в ярко жёлтом купальнике, удачно подчёркивающим её загар, и уселась рядом с Дашей.
— А о чём ты с этим предателем разговаривала? – спросила она.
— С предателем? А кто предатель?
— Да Антон. Он ведь внук предателя. Здесь все знают и общаться с ним никто не хочет. А тебе бабушка ничего не говорила?
-Нет. Я ничего такого не слышала. Расскажи.
— Да чего рассказывать? Это ещё в войну было. Его дед предателем оказался, потом его, вроде, посадили. Вот Антона все предателем и зовут: и его, и мамашку его чокнутую.
— А почему она чокнутая?
— Ой, да подбросила Антона бабке с дедом и живёт себе припеваючи. Хватит о них, давай лучше купаться — и Вика, громко запищав, бросилась в реку. За ней нырнули Инна и Сашка. Даша сразу поняла, что в их компании Вика была заводилой.
Вечером, после ужина, когда она помогла бабушке убрать со стола и они вместе сели перед телевизором на диван, Даша близко придвинулась к бабушке:
— Бабуль, а ты можешь рассказать мне о предателе?
— Каком ещё предателе? -удивилась бабушка.
— Ну, о том, который дедом Антона был -пояснила Даша.
-И кто же тебе такую глупость сказал?
— Вика сегодня на речке. Мы с Антоном познакомились и на берегу сидели. А потом Вика с Инной и Сашкой пришли. Антон сразу ушёл, а Вика сказала, что он предатель.
— Язык без костей у этой Вики. Вся в бабку. Все сплетни соберут, да по округе разнесут. Поменьше её слушай.
— Но что -то всё же было?
— Было, да не так.
— Ну, расскажи -стала ластиться к ней Даша -мне же интересно.
— Я про всё по рассказам своей матери знаю. Сама — то я уже после войны родилась, в 50 году. А дело это в войну было. Ну, слушай. Если что и совру -не обессудь.
В деревне нашей перед войной жила семья Мастерковых. Мать -Тамара, да отец Егор. У них двое детей было, но за несколько лет до войны старшая их дочка Лида подхватила воспаление лёгких и местный фельдшер вылечить её не смог -умерла она. Остался у них сын Макар. Очень необычный был этот парень: всё что -то придумывал, мастерил. До чего другие и не додумывались бы, а он изготавливал. Ну вот; закончил он в районе школу и в город уехал на инженера учиться. Проучился год и на каникулы к родителям приехал, а тут война началась. 1941 год. Макар добровольцем записался, как и отец его Егор. Многие мужики в ту пору добровольцами записывались. Тогда деревня -то не такая была -молодёжи много было, в колхозе работали. Проводы для всех устроили. И на тех проводах две женщины очень уж плакали -мать Макара и девка Ульяна. Она в Макара сильно влюблена была, да и он к ней был неравнодушен. Так вот. Проводили мужиков на фронт, а в 1942 году Тамара на мужа похоронку получила. Криком кричала, слезами умывалась. Да и чего не понять -ей в ту пору 41 год был, а Егор на 2 года её старше. Вот как в таком возрасте вдовой остаться? Только немного успокоилась -приходит похоронка на Макара. Тут уж Тамара совсем почернела. 3 дня лежмя лежала, с постели не вставала; не пила, не ела. Но работать -то надо? Тогда нельзя было так просто лежать: поплакала — и на благо Родины иди трудиться. Тогда и лозунги такие были: «Всё для фронта, всё для победы». Вот и трудились для победы. Прошло несколько месяцев и заметили люди, что Тамара как – то лицом посветлела, а разговаривать почти перестала. Раз вечером к ней соседка зашла. Видит, а Тамара целую квашню теста поставила. Та и спрашивает:
-Ты куда столько теста поставила? Зачем тебе одной столько хлеба?
А Тамара и отвечает: «Что мол, устаёт сильно и сил тесто ставить часто нет. Вот и решила напечь побольше хлеба, чтоб надолго хватило»
Удивилась соседка такому ответу, но ушла. А потом многие стали замечать, что Тамара частенько в лес ходит и за плечами вещмешок несёт. Иногда спрашивали её: «Куда идёшь?»
А она отвечала -то за хворостом, то грибов подсобрать. Странно это было, но сильно к ней не приставали. Тогда разговоры про партизан ходили, вот люди и думали: «Вдруг, она связная какая? А меньше будешь знать, спокойней будешь спать». В конце войны в деревню вошли немцы. Они уже тогда не такие злые и наглые были. Смирно себя вели. По домам распределились да около недели и пробыли в деревне, а потом ушли. А в 1945, накануне Победы, все заметили, что девка Ульяна уж с большим животом ходит. Мужиков в деревне не было, кроме Игната, который без ног в 1944 вернулся. Но ему уж под 50 было, а Ульке тогда лет 20 всего. Вот и решили все, что с немцем она снюхалась. Родила Ульяна девочку, назвала Аней. А деревня вся против неё восстала: уж как только её не обзывали! И камнями закидывали, и бабы с кулаками набрасывались. Одна Тамара её не трогала. Так шли годы, страна после войны отстраивалась и деревня на ноги поднималась Мужики многие вернулись и колхоз заново восстановили. Я тогда ещё маленькая была, но помню, как загорелся Улькин дом. Ночь была. Улька с дочкой выскочили, а мать её Фёкла и отец одноногий не выбрались. Помню всполохи огня, помню, как люди дом заливали, передавая из рук в руки вёдра с водой, чтоб огонь на другие дома не перекинулся. Потом помню похороны отца и матери Ульки: мало народу было. Ведь так и считали, что Улька предательницей была; и когда люди за Родину воевали, она с немцами якшалась. Анюте уже 10 лет было, она всё понимала, а дети её обижали, немчурой дразнили. Росла она замкнутой, нелюдимой. Так вот, дом у Ульки сгорел и взяла их к себе Тамара. Многие её тогда осуждали. Когда Ане исполнилось 18 лет, она из деревни уехала и долго никто ничего о ней не знал; но в 1975 она вернулась с мужем и маленькой дочкой Леной. Помогли Тамаре и Ульяне дом подправить, который от старости, да без мужских рук рассыпаться начал, и стали там жить, в колхозе работать. А в 1983 году, когда Тамаре исполнилось 82 года, ночью она тихо умерла. А через месяц вся деревня гудела от новости: из лесу вышел живой Макар. Постаревший, с длинной бородой; так, что и не узнать его было. Вышел, и прямиком направился в участок. Его сразу и арестовали. Мне тогда было уже 33 года, я это помню. Через несколько месяцев состоялся суд. Его выездным сделали, в деревне. В клубе стол накрыли красной материей, за столом судьи и военные сидели; а Макар рассказывал, как во время одной бомбёжки почти вся рота погибла, а он испугался, из окопа выскочил и побежал. Домой добирался два месяца, голодал. Сырые грибы ел, ягоды собирал. Иногда удавалось какую -то птицу поймать. Винтовку он не бросил, но и стрелять боялся, чтоб внимания не привлекать. Ночью до родного дома добрался; а был такой худой, что мать его сначала и не узнала. Да и как узнать: она уж его давно погибшим считала. И вдруг измождённый солдат перед ней явился, да сыном назвался. Всё Макар матери рассказал. Накормила она его, умыться и переодеться дала, а в доме он не остался. Потом, собрав кое — какие пожитки и продукты, ушёл глубоко в лес. Сначала вырыл себе землянку, а к зиме построил небольшую лачужку; оборудовал её, как мог. Волков огнём отпугивал, на кабана с ножом ходил. Иногда мать еду приносила, хлеб. А потом Ульяна за Тамарой проследила и тоже стала приходить. Так и забеременела она. Когда мать умерла, Уля пришла и обо всём рассказала. Тогда и решил Макар сдаться, хотя до этого, как мать не уговаривала, выйти боялся. Боялся, что расстреляют его, как дезертира.
Суд прошёл, но Макара не осудили -тогда уже государство простило таких дезертиров- затворников; и вышел приказ об амнистии. Я видела, как упал на колени Макар, как рыдал, прощения у людей просил и каялся в своей трусости. Да и не удивительно – столько лет добровольно провести в заточении, когда мог бы уж с нормальными людьми жить. В деревне он не остался, вместе с Ульяной куда -то уехал. Потом и Лена выросла, замуж вышла за парня из соседней деревни, оба на ферме работали. В 1995 у них родился Антон. Вначале жители их сторонились. Некоторые, которые историю помнили, оскорбляли: родственниками дезертира называли. Но с годами всё утихло. И неправду тебе Вика сказала — никто их не обзывает. Все уж давно про то дело забыли. Нет, видишь ли, не все, оказывается. Аня с Мишей вышли на пенсию и с соседями дружат. Лена с Митей на Севере работают, а Антон у бабушки Ани остался, в райцентре учится. Хорошая семья у них, дружная. А то, что Аня от отца -дезертира родилась, так не её в этом вина.
Лето близилось к концу и в августе Даша вернулась в свой город. Через три года закончила школу; из голенастой девчонки она превратилась в стройную длинноногую зеленоглазую блондинку; поступила в Университет. В первый день учёбы всех первокурсников собрали в актовом зале, чтобы поздравить с началом учебы в Университете. Кто -то, севший рядом, взял Дашу за руку и она повернула голову, едва не вскрикнув от удивления: рядом с ней сидел Антон. Он тоже изменился -перед ней сидел уже не мальчишка, а довольно крепкий темноглазый парень.
-Ты как здесь? -шёпотом спросила Даша?
-Тоже в этом году поступил. После школы в армии отслужил, а теперь поступил на юридический.
-А я на экономическом буду учиться.
Они вместе закончили Университет, поженились. Вместе устроились на работу и уже год жили в счастливом браке; а вот сейчас собирались в деревню. Родственников у Антона там не осталось -дед Миша умер, а совсем старенькую бабу Аню забрала Лена. Живут они теперь в Ярославле. А бабушка Люся, которой исполнилось 72 года, ждёт в гости Дашу с Антоном. Из окна её дома вдалеке виден густой лес, в котором много лет назад прятался от самого себя Макар Мастерков.