День с утра не задался. Да что там день, целая неделя. А сегодняшняя пятница омрачалась тем, что пришлось увидеться сразу со всей роднёй, тётя Валя празднует 60 — летний юбилей.
Сидя в шумной компании, я ковыряла вилкой в салате, отделяя зеленый горошек от кусочков яйца и думала: вот бы всё было так же просто устроено у меня в голове, отделил одно от другого, и уже не салат, не мешанина, а все чётко, всё по полочкам. Но вместо этого мои мысли представлялись мне невоспитанными тётками на рынке, которые толкаются и устраивают давку. А душа, напуганная таким давлением, скукоживалась и пряталась за рёбра.
За столом кто-то запел.
— Натаха, ну-ка, а ты чего не поешь?
— Да я не в голосе, тёть Валь, извините.
— Чего это ты не в голосе, вон какая девка выросла, ну давай, за моё здоровье куплетик.
— Да нет, тёть Валь, правда.
— Чего ж ты такая смурная сегодня? Ну давай рассказывай. С кавалером что-ли поругалась? – и тётя Валя, приняв позу «лучшая подруга», придвинулась ко мне поближе.
Ах, если бы всё было так просто, дорогая моя тётя! Знаете ли Вы, сколько всего и сразу на меня навалилось? Так много, что, если бы я и захотела рассказать, то даже не нашлась бы, с чего начать. Да даже если я Вам всё расскажу, ну и что толку? Вы решите все мои проблемы? Нет. Да и когда я просила помощи хоть у кого-нибудь? Не было такого.
Всё это я проговорила у себя внутри, а снаружи только пожала плечами.
— Ну все же свои! – настаивала тётя Валя.
Ах, все свои, значит… Ну держи, сама напросилась.
— Я соседу бампер поцарапала, когда парковалась! Диплом писать не успеваю, завалю сессию! А кавалер мой… кавалер мой женат оказался!
Секунды спустя я обнаружила, что песни смолкли, и все гости уставились на меня, став невольными зрителями моего выступления. Тишина настала звенящая. И даже мои мысли-тётки внутри перестали толкаться и теперь стояли с открытыми ртами, не веря, что я посмела всем о них рассказать.
Тишину приговорил дядя Валера:
— Ну шо, сильно поцарапала, бампер то?
— Да не сильно. Он и не ругался, вообще не в претензии. Я уж извинялась, и деньги предлагала, не берет, говорит, всё нормально.
— Так а шож ты себя казнишь?
— Ну как что, дядя Валера! Человеку ведь имущество испортила! Жигули, конечно, но ведь тоже денег стоят!
Дядя Валера помолчал немного, а затем изрек:
— Я вот вчера в маршрутке ехал со смены, сижу, а рядом барышня мнётся. Ну возрастом как моя Валя, но не такая красивая! Стоит, а в маршрутке тесно, она то на одной ноге, то на другой, ну чтоб обе сразу не отдавили. Я весь извёлся: уступить – не уступить, уступить – не уступить… А у самого ноги после смены ноют, хоть волком вой! И что думаешь? Не уступил. Закрыл глаза, чтоб не видеть её, и так и доехал до дома. А на выходе знаешь чего? Я ее спросил: женщина, Вы не обиделись, что я не уступил Вам? Она на меня глядит, как на дурака, но самое главное вижу по глазам – не обиделась! Значит, хорошо всё, думаю. И легко так стало! Ты не терзайся, Наталья. Раз сосед не в обиде, не терзайся!
Все немного помолчали, заговорила тётя Марина. Она мне всегда нравилась: вырвавшись в юности из деревни, она первая в семье получила высшее образование, и вот уже 20 лет была высококвалифицированным ветеринаром.
— Я свою кандидатскую тоже писать не успевала. Подрабатывала, Кирюшка всё время болел. Думала, столько трудов зря… Пошла и купила работу. Почти готовую, хорошую. Отредактировала, конечно…
— Вы?! Купили?! – реальность моя грозилась больше никогда не стать прежней, такое мошенничество не вязалось у меня с образом интеллигентной и умной тёти Марины.
— Ну купила, и что? А что, я плохой специалист? Я свою работу знаю, и свои деньги сверх отрабатываю. Я ни о чем не жалею. А сейчас этих контор, как аптек, они на каждом углу. Не вижу смысла тебе мучиться, комиссия эти дипломы все равно не слушает. Я тебе это как член комиссии заявляю.
Пока я пыталась переварить сказанное образованной родственницей, тётя Валя вздохнула:
— Женат, значит, оказался, подлец…
Затянули песню: «… огней так много золотых на улицах Саратова…». На словах «а я люблю женатого» я не удержалась и заревела. Кто-то стал вытирать мне слезы праздничной салфеткой, подбежала мама и прижала мою голову к груди:
— Дитёнок мой!
Спустя полчаса дядя Валера ушел курить на балкон, а женщины стали убирать со стола. И вроде бы не было ничего специального в их историях и словах, но я ощущала, как с грязными тарелками они уносят прочь мои тяжелые мысли. Я пришла сюда с грузом, а уходила с куском торта в контейнере.
Прощаясь на пороге, мы расцеловали друг друга в щеки.
— Спасибо за всё…
— За что спасибо то, Натуль? – удивилась тётя Валя.
— Ну… за торт! – я помахала контейнером с куском торта.
— Кушай на здоровье!
Спускаясь в лифте, я закричала:
— И за поддержку! Спасибо вам всем за поддержку!
