– С праздничком, теть Жень!
– И тебя, Свет! Уже поскакала?
– Да, праздник праздником, а магазин открываем.
Евгения с утра вышла на весенние грядки, несмотря на праздник – тянуло. Света была внучкой её давней приятельницы и соседки Дмитровны.
Следом из дома вышла молоденькая квартирантка.
– Я пошла. Сегодня на площади митинг, детей ведём, а Вы не пойдёте?
– Да нет, пирог поставила. Внуки прибегут…
Квартирантка выпорхнула из калитки. Ладная такая, пиджачок, юбочка. Ну, немного подлиннее бы…, но сейчас и учителя уже другие. Не такие, какими были когда-то они.
Через некоторое время в калитку заглянула Дмитровна:
– С праздничком, соседка. Жень, редиски не осталось ли на посадку?
Дмитровну было не узнать. С белой блузки с вышивкой, в чёрных туфлях и в новом голубом прозрачном платке – чисто невеста.
– Нет всю посеяла нынче. Мало было, – Евгения отёрла руки о тряпку.
– А! Ну, ладь, а может и хватит мне, куда её много-то.
– А ты, никак, на праздник? Нарядная…
– К своим, потом на площадь пойдём, позвали вот.
Дмитриевна неумело зашагала на новых чёрных каблуках через дорогу, слегка переваливаясь. Евгения понимала: не очень-то нужна ей была редиска – зашла показаться. Теперь весь посёлок обойдёт.
Дом Евгении Степановны стоял прямо рядом со школой, в которой и проработала она всю свою жизнь. Дом был большой, строились с мужем они когда-то, думая, что здесь будут и дети, и внуки. Но и сын и дочь сейчас жили отдельно.
Но дом не был пуст. Он был наполнен детскими голосами внучат: дети жили в этом же посёлке. Внуки уже подросли, старший – Василий уже даже отслужил.
И уже не первый раз Евгения, по договоренности со школой, пускала к себе квартиранток – студенток-учительниц, которые приезжали в школу проходить практику. Одной в просторной избе после смерти мужа было тоскливо, да и лишняя копеечка не помешает, и места достаточно.
Сегодня посёлок гулял – День Победы. У соседей во дворе из машины громко звучала музыка, и не та, что обычно – глупая, непонятная для Евгении, но басами бухающая в висках. Сегодня звучали песни военных лет:
«С берез неслышен, невесом
Слетает желтый лист…»
Евгения заслушалась, вспомнила, как пела её однажды в школе Света, внучка Дмитровны. За этими воспоминаниями Евгения чуть не забыла про пирог.
… Она зашла в дом, проверила выпечку и включила телевизор. Шум Красной площади с экрана гулко раздавался в доме.
– … Наших прославленных Катюш сменяют колонны самоходных ракетных установок!…
Комнату наполнил гул моторов, звон гусениц. Новейшие ракетные установки проходили как будто сквозь дом, сквозь память.
Нет, Евгения родилась после войны, но отец её воевал, и дед тоже. Да и свёкр погиб на фронтах той войны. Но сейчас Евгения думала почему-то о внуке.
Когда Ваську забрали в армию, какое-то предчувствие вдруг напало на бабку Женю. Слёзы так и лились. Поссорилась с дочерью даже. Та начала ругать мать:
– Ты что, мам, как хоронишь! Все служат и возвращаются. Прекращай!
Но предчувствия не были беспочвенными. Васятка попал в десантники, а потом и в горячую точку. И мотануло его через плен – ранение – и спасение молитвами и чудо героизмом его сослуживцев.
Почти год потом пролежал в госпитале, вытягивали. Женя и сама тогда чуть не померла от страха. Молодой красивый парень – жить да жить, а он увядал и сох, как осенний невесомый жёлтый лист. Его уже и под простынью не было видно.
Но они справились, осилили это…
Он долго не говорил, да и сейчас не больно разговорчив. Впрочем, это уже можно было списать и на природную его застенчивость. Здоровье стабилизировалось. Но был он как будто слегка потерян, не по годам порой грустен и серьёзен. Было ощущение, что потерял он все юношеское там, и вернулся старым дедом.
Он был награждён, медаль получил «За отвагу» и ещё награды.
К Евгении он заходил, в основном, по делам: подправить что-то в доме, принести, отнести переданное бабушке. Работал водителем и, конечно, всегда был под рукой, когда надо было съездить в райцентр.
Ему давно пора было жениться, а он все жил с матерью и отцом. Скромен был до пола женского. И когда у бабы Жени в доме встречался с ее квартирантками, вообще краснел и старался быстрей ретироваться.
– На гостевых трибунах Кремля,– вещал диктор – Вы видите представителей разных стран, наших гостей…
Женя вынула пирог из духовки, полюбовалась, закутала белым полотенцем чтобы не остывал. Начала чистить картошку. Сегодня обязательно прибегут внуки, всего скорей прямо с площади, им по пути. Надо всех подкормить будет. Может и Вася придет. Его, как героя, тоже туда пригласили.
Женя ещё хлопотала, когда в калитку двора завалилась ребятня – трое внучат-школьников, а с ними зять Николай, а следом и Вася с квартиранткой.
– А Вовка где? – недосчиталась внуков бабушка.
– А они с классом ещё, их Светлан Ановна сегодня ещё в город повезёт на прогулку.
– Ох, только их и везти! Глаз да глаз, – запереживала за знакомую классную руководительницу внука Евгения.
Она уже хлопотала, накрывала на стол, руководя внуками. Николай пошёл посмотреть лестницу у крыши – теща говорила, ступень шатается. Оценил фронт предстоящих работ.
Несмотря на суету, Евгения заметила, как её квартирантка Любочка поглядывает на Васятку. Сегодня он был особенный. Он и раньше забегал сюда, ну, как-то квартирантка особого внимания на него не обращала. А сегодня, когда Вася был при полном параде красавца героя-десантника с медалью и наградами на груди, не влюбиться в него было нельзя. По крайней мере, так казалось Евгении.
А что? И пусть бы. Конечно, Любочка уж очень шустра, смела и кокетлива, но, может, скромному Васе такая и нужна? И пусть бы … А то вон Светка все приветы передает. Но Любаша все-таки поинтереснее, пообразованнее и пошустрее.
– Бабуль, а если ногу человеку оторвать, обратно пришить её можно? – интересовался непоседливый Сашка.
– Сейчас уже все можно, вон какая медицина, – баба Женя нарезала колбасу, – А что спрашиваешь?
– Дядя Семён с лодочной сказал, что ноги нам поотрывает, если ещё раз рядом с лодками увидит. А чё? Мы так просто …
– Поотрывает точно! Этот может. Не лазайте там.
Женя мысленно улыбалась. Когда она овдовела, Семён было свататься приходил. Поулыбалась тогда и дала от ворот поворот. И хоть и живёт он уж давно не один, но на нее обижен до сих пор – через губу здоровается.
Заглянула и Дмитровна, привет передала Васе от внучки своей –Светы. Вася покраснел. Он ловил эти приветы и от этого стал даже реже заходить в местный магазин, где Света и работала. Женя махнула на Дмитровну рукой: мол, ну, сколько ж можно передавать эти приветы.
– Заходи к нам, чаю попей.
– Не-ет, пойду, устала я, лечь хочу уж…
Внуки как всегда принесли суеты, но исчезли как вихрь. Евгения только взялась за нож, чтоб разрезать пирог, а они уже умчались. Люба тоже от пирога отказалась – диета. Женя отрезала полпирога зятю с собой.
А вечером засобиралась квартирантка как будто на свидание. Не иначе, с Васяткой, – подумала Евгения с неким волнительным удовольствием. И на следующий вечер – тоже.
А потом их уж увидели вместе, да и дочь подтвердила – Васька влюбился.
– Ох, мам, летает, прям. В телефон только и пялится, звонка ждёт. Я его таким впервые в жизни вижу. Как хоть девочка-то?
– Нормальная, вроде. Она знаешь, смелая такая, слегка с сарказмом. В школе, правда, что-то у неё не ладится, не очень довольны. Но ты ведь знаешь молодежь: им свое «я» показать хочется, вот и… Я вот думаю – может нашему Васе такая и нужна, смелая да бойкая …
Но сомнения одолевали и Женю. Не все в квартирантке ей нравилось. Она любила пошутить, но иногда её шутки казались и не очень уместными. Женя не лезла, а Люба не рассказывала о своих отношениях с Васей, но однажды в разговоре, когда бабушка сказала о ранении внука, Люба вдруг вставила:
– Он ещё и ранен был, а я-то думаю …, – квартирантка замолчала, а Жене тон этой фразы не понравился.
Дмитровна говорила, что Светка ходит грустная, а Евгения догадывалась – почему.
И вот однажды в выходной, когда изба заливалась весенним солнцем, и Женя подошла к окну почти нежилой задней спальни, чтоб распахнуть шторы и впустить свет, она вдруг услышала разговор Любы по телефону.
Квартирантка сидела на ступенях лестницы, ведущей на крышу, и вещала. Женя не могла уйти, она застыла, слушая урывки разговора, присев от шока на спинку кровати.
– …. на «Вы», да, на «Вы»! Ты слышала такое? До сих пор меня на «Вы» называет. «Вы не замерзли тут у меня?» – говорит. На руки взял через лужу, я чуть не уписалась от неожиданности. Говорю ж тебе, деревня тут глухая, они тут чокнутые … А чем ещё развлекаться? Скорей бы уж закончилась эта практика!…
– Говорю ему вчера: а можешь бочку эту выдернуть? Он как начал её из земли откапывать. Дурачок, одним словом, раненый же…
– ….Крест симпатичный такой у него, ну значок такой чёрненький. Говорю: подари! Он отказался, а я ему – тогда прощай, друг. Он мне его и подарил. Это вместо колечка, видно. Так пафосно дарил, знаешь – уржаться …, – и вдруг за окном что-то треснуло и ударилось.
– Ох, ты, бли-ин…, – протянула Любочка.
Женя вышла в зал и прошла на кухню. В дом вошла Люба:
– Блин, теть Жень! Я из-за вашей лестницы телефон разбила, весь зад себе отбила и спину поцарапала …
Люба ждала сочувствия, но Евгения молчала, перемешивая суп.
– Там ступень сломалась, слышите? Что у вас тут все ломается-то?
– Ну так, на скамьях сидят, а не на лестницах …, – только и смогла сказать Женя, не поворачиваясь к квартирантке лицом.
Любочка проследовала в свою комнату, на ходу собирая развалившийся разбитый телефон. Вскоре Женя услышала телефонные жалобы – телефон работал, но стекло потрескалось
«Хорошо» – подумала Евгения.
Сначала было желание скорее позвонить дочери, рассказать о подслушанном. Но это значит – разволновать ещё и ее.
Женя думала весь день – как довести до Васьки, что с ним играют? Прямо сказать – не поверит. Да и не знает он, что бабушка догадывается об отношениях его и Любы. Но …
А ведь это как раз и может помочь …
Идея нарисовалась. Осталось осуществить.
Утром Евгения уже звонила внука:
– Вась, подсоби. На крышу ветка упала, а Коля ж ступень на лестнице так и не сделал. А вчера Люба с нее упала, телефон разбила. Может придёшь, сделаешь?
Вася обещал. То,что девушка любимая упала сыграло роль…
После работы он зашёл. Люба была в доме. Они все ещё не демонстрировали свои отношения.
Внук взялся за дело, а бабушка стояла рядом и приводила в действие свой план:
– Я тут была недалеко. Слышу – хрясь. Ну точно … Ступенька, – она мяла фартук, – А я ж рядом была, слышу: Люба по телефону с кем-то говорила, вдруг – хрясь. Слышу рассказывает, что парня какого-то нашла местного, говорит, дурачину, а тут – хрясь…
Вася напрягся, замедлил пил доски и тихо спросил:
– Так и сказала – дурачину?
– Ну да, говорит, развлекается так. То бочку он ей из земли доставал, то на руках носил, то безделушки дарит. Смеялась тут с подружкой весело, а доска как треснет. Ведь даже стекло разбила у телефона.
Вася молча оглянулся на бабушку. Женя глаза не отвела. Если и догадался внук, что в курсе она – понять должен. Он принялся за дело дальше с каким-то особым рвением – ступень была надёжна.
– Пойдем, накормлю…
– Я сыт, спасибо, – сказал внук и вышел со двора.
Женя даже поплакала. Вот ведь – жизнь. Где правильно поступишь, где – нет. Поди разбери. Васятку расстроила, но ведь и предостерегла. Потом-то больнее будет. Но может зря сунулась, пусть бы сам обжигался…
А на следующий день, когда Люба была на уроках, примчалась Дмитровна и запричитала:
– Жень, что случилось-то у вас?
– А что? – испугалась Женя.
– Так ить, Светка наша вчера Ваську вашего еле домой довела. Где уж они схлестнулися, не знаю. Он у неё водки взял в магазине, а ему ж нельзя с ранением-то, вот и развезло видать парня. Он же в рот не брал… Что случилось-то?
Женя упала на табурет, опустив на колени темные руки.
– Ох!
Дмитровна присела на скамью при входе. Тоже молчала. Понимала – погодить надо.
Женя отошла чуток.
– Давай, Кать, чаю выпьем. У меня тут блины есть. Поди к столу.
Дмитровна ждала рассказа. Конечно, согласилась.
Но не успели они разлить заварку, как в дом молнией ворвалась Люба. Время было ещё урочное и Женя не ждала её так рано.
– Чего ты рано-то?
– Да пошла она в баню, эта ваша директриса и ваша школа! Надоело все. Я уезжаю. Пусть ставят, что хотят, хоть двойку, переживу – доработаю практику в городе или вообще … Не могу я больше сидеть в вашей деревне!
Дмитровна было приоткрыла рот, чтоб заступиться за село, но Женя жестом её остановила.
Люба начала собирать свои вещи. Она на ходу звонила:
– Вась, привет, мне в город надо, отвезёшь?
Женя застыла в ожидании.
– Как это – нет? – остановилась Любаша, – Я уезжаю, понимаешь?… Что-о? Да пошли вы все!
А потом с обидой к Жене:
– Ваш внук мне знаете что сказал? Скатертью – дорога! Нормально, да? Вот так у вас принято! – она хмыкнула.
Женя молчала, Дмитровна глянула на подругу, оценила неприветливый её взгляд в сторону квартирантки и ответила:
– Так ить, хорошее пожелание : раз село наше не нравится, – Дмитровна сделала ударение на слове «село», – Пусть хоть дорога будет скатертью…, – а потом обернулась к Евгении, – А ты смотри, Жень, не пропало б чего…
Это был уже перебор, но сейчас Женя была благодарна Дмитровне, зла еще была за внука.
Любаша моргала глазами, растерянно глядя на них. Так-то все тут её провожают!
Она самостоятельно вытащила тяжёлый чемодан, вышла не прощаясь, и уже на улице ждала такси.
Когда Женя осталась одна, она зашла в пустую комнату квартирантки. На полу возле кровати валялся знак внука – крест «За службу на Кавказе».
Она подняла, обтерла его и бережно спрятала. Нужно будет вернуть внуку.
А к вечеру прискакала Света.
– Теть Жень, а можно я комнату Любы посмотрю. Я ей плойку дала попользоваться, а она так и не вернула. Так может тут оставила. Хорошая плойка-то.
– Смотри, конечно.
Света обсматривала углы комнаты квартирантки, а Женя доставала значок внука.
– Нет, не нашла. Увезла, видать…, – Света уже открывала входную дверь.
– А ты не это искала? – Женя показала значок на ладони.
– Ой, теть Жень…, – она подняла глаза и они наполнились слезами, – Простите меня. Ага, это … – она бережно взяла значок, и тихо произнесла, – Я отдам Васе, ладно?
– Конечно, отдай … И … береги его.
– Не волнуйтесь, не потеряю, точно передам.
– Да я про Васю, – улыбнулась Евгения, – Приходите вместе вечером, пирог испеку.
И опять вспомнилось, к чему-то, как пела Света в школе: «С берез неслышен, невесом слетает желтый лист…»
***
Не растрачивайте душу на всех подряд, будьте разборчивей… Дарите её тем, кто ценит вас.
Иногда счастье внуков в руках мудрой бабушки. Главное – не переборщить …)