Некоторым детям достаются не те мамы. Вот замкнутый мальчуган Вова. Ему бы подошла флегматичная, как сонная муха, мама. Вот было бы здорово, если бы она была начитанной как три Эйнштейна и неспешной как пять черепах.
Идеальная мама Вовы подходила бы к нему чинно, не спеша и отвечала на его вопросы развернуто, почти научно, как Советская энциклопедия. А потом отходила и не мешала бы Вове быть Вовой: отвинчивать и обратно завинчивать пробку от газировки, серьезно и подолгу смотреть в окно, считая капельки дождя; уходить в самый темный угол комнаты, когда приходят гости.
Но мама Вовы не Идеальная Мама, а просто мама Вовы. И она совсем не такая как ему надо бы. Она веселая и смешливая, суетится с утра до вечера, чем очень пугает Вову; теряется от его странных вопросов и отвечает сбивчиво, с причмокиванием и переминанием с ноги на ногу; а книжки ему покупает все не те, не те – скучные сказки и дурацкие комиксы.
А когда мама Вовы видит Вову, сидящем в углу, ее чувствительное сердце разрывается на части, и она пытается его вытянуть к гостям – то шуткой, то игрой, то уговорами. А в глазах мамы тревога – она не понимает, что такое с ее мальчиком, и как ей к нему проложить ниточку. А Вове не нужна ниточка, ему нужно побыть одному. Но мама Вовы этого не знает, впрочем, и сам Вова, этого не знает; когда тебе 5 лет ты еще совсем ничего не знаешь про себя.
Вова ранится об мамины прикосновения – он не переносит, когда его целуют; Вова замыкается еще больше от маминых слез – он не понимает, зачем люди плачут; Вова учится делать то, что ему не хочется – выходить к гостям, когда просят; улыбаться, когда не смешно; играть в дурацкие игры, когда вместо этого хочется глазеть в окно. Все эти ранки остаются в его душе и усугубляют раздражение к людям, и болят, и влияют на его характер, на его жизнь, на его будущее.
Однажды Вова вырастает и обнаруживает себя угрюмым программистом, избегающим людей. Он приходит к психологу и рассказывает, как ему тяжело было с мамой, как он устал от нее, и как она виновата в том, что он теперь боится приближаться к женщинам.
Некоторым мамам достаются не те дети.
Вот, например, Семирукая Софья, мама Дениски. «Семирукой» ее прозвали за неукротимую энергию, которая плещет из нее через край. Как будто бы она живет на вечной батарейке и никогда не устает. Никто не видел ее задумчивой, замершей, потерянной или расстроенной. У мамы Софьи всегда есть план, она вертится как юла, улучшая вокруг себя все, что ей попадется под руку. Мама Софья сделала из комнаты Дениски целую лабораторию детства: там есть все, что нужно для развития.
Вот шведская стенка, турник и кольца; вот выдвижная кровать с регулируемым размером матраса; вот детская библиотека – от Курочки Рябы до Занимательной Физики; вот планшет для мультфильмов, ноутбук для игр, компьютер для школьных занятий. Под потолком – полки с конструкторами, головоломками, музыкальными инструментами. Пол разделен на три части: круг из ковролина для занятий гимнастикой, полусфера из ламината – для игр с мелкими деталями, и еще одна с резиновыми кочками и мини-батутом – если хочется пошалить.
Мама любит Дениску, и неустанно изобретает для него всякие полезности. Но Дениска всем этим не пользуется, он читает только одну книжку – про Барона Мюнхгаузена, и мультик любит смотреть на большом папином телевизоре, сидя у него на коленках; а на шведскую стенку он привязывает ленточки, которые таскает из шкатулки бабы Люды.
На днях Дениска отодрал кусок от ковролина, потому что «он слишком скучный», а вчера стащил с верхней полки мини-гитару, отрезал струны, уложил их аккуратно внутри, и объявил, что скоро сюда прилетит стриж и будет жить в гитаре как в гнезде.
Мама покупает, Дениска разрушает. Мама предлагает, Дениска куксится. Мама устраивает – а Дениска вздыхает и отворачивается.
Вот бы маме Софье достался другой ребенок – ловкий, сильный, любознательный мини-лидер. Идеальный Дениска был бы в восторге от маминых придумок, нахватался бы от нее руководительских замашек, а в подростковом возрасте устроил бы не бунт, а бунтище. Впрочем ,«бунтище» был бы подавлен в противостоянии с Семирукой Мамой Софьей к взаимному удовольствию – ведь «зарубиться» лидерам всегда приятно.
Но у мамы Софьи нет Идеального Дениски, есть просто Дениска. И она ранится об Дениску, когда видит, что он не может постоять за себя, как бы она его не учила. У нее болит сердце от того, что он не вовлекается ни в один школьный предмет, и учится из рук вон плохо, сколько бы репетиторов она не нанимала. Она горюет о том, что он смотрит на нее странно, и как будто чего-то хочет, чего-то, что она не умеет или не понимает.
А в подростковом возрасте Дениска не стал устраивать никакого бунта, он во всем с мамой соглашался и не мешал ей пытаться устроить его комнату, его будущее, его личную жизнь. Он просто не знал, как можно останавливать семирукую женщину. Дениска закончил институт, и поступил на хорошее место в городской управе, куда мама за него замолвила словечко.
А потом пришел и сказал: «Мам, прости, но меня уже тошнит от твоей любви. Ты такая толстокожая, что не смогла разглядеть во мне театральные способности. А я только сейчас понял, что хочу заниматься именно театром. Я увольняюсь и уезжаю в другой город, за женщиной, которую полюбил и которая мне открыла глаза на то, кто я на само деле. Меня не ищи, и Юльке, жене моей, передай, что я уже не вернусь, документы на развод перешлю по почте. Ты меня на ней женила, ты и разбирайся. Вы обе женщины сильные, ведь ты выбрала свою копию, справитесь».
И исчез. Мама Софья с того дня как будто сломалась, замедлилась. Все у нее теперь из рук валится. От Дениски приходят редкие сообщения. Она знает, что у нее есть внук, но ни разу его не видела – Дениска игнорирует ее просьбы приехать с внуком.
Однажды мама Софья пришла к психологу и стала рассказывать, как тяжело ей со своим сыном, и как он виноват в том, что живет она не очень хорошо.
Иногда детям достаются не те мамы, а мамам не те дети. Да что там, всегда детям достаются не те мамы, а мамам не те дети. Природа рандомна: и характеры родителей и детей прикладываются друг к другу в случайном порядке.
Ваша мама никак не может подойти к вам, как ключ к замку, она в любом случае будет какая-то «не такая». И ваши дети не могут приладиться к вам, как нитка к иголочке, они непременно будут какие-то «не те». Вы будете местами совпадать, а местами зацепляться; порой звучать в унисон, но чаще в разнобой; хорошо, если вам будет что вспомнить и над чем посмеяться, но, разумеется вам найдется и о чем погоревать, и на что затаить обиду.
И нет способа до конца разгадать загадку, каким именно мне надо быть сыном или дочерью, чтобы маме было хорошо. И нет способа узнать, какой именно мне надо быть мамой, чтобы подойти к моему ребенку как нельзя лучше.
И если об этом помнить, то можно не тратить гору усилий и километры нервов на то, чтобы переделать детей или изменить родителей. И если об этом помнить, то не придется прогибаться под бременем вины за то, что вы плохая мать или плохой ребенок. И если об этом помнить, то можно не бегать за призраком Идеальных Отношений с родителями или детьми. Можно просто давать себе и другим быть собой.
Да, вы поранитесь друг об друга, да, ваши отношения будут вам местами жать, натирать и мозолить. Да, ваш ребенок не станет лучшей версией вас, а ваша мама никогда не достигнет пьедестала, который вы для нее соорудили. Но, знаете, так тоже можно жить. И двигаться. И расти. И любить. И меняться. И быть друг с другом. И строить свое счастье.
***
А вам досталась подходящая мама?
