-Ох, Егорушка, мне бы тебя вырастить, да на ноги поставить.
-Ба, ты чего?
-Да ничего, ничего милай. Что-то в боку закололо.
-Может Елену Павловну позвать? Пусть давление смерит?
-Не, не надо Егорушка, зачем лишний раз человека хорошего беспокоить.
Бабушка положив под язык таблетку, прикладывалась на диван, в кухне.
-Ты Егорушка почитай мне, почитай сынок.
Егору очень нравилось как бабушка называет его сынком.
-А чё почитать -то, ба?
-А про этого, без ног — то лётчика, почитай Егорушка.
И Егорушка читал, про лётчика Мересьева, про Горячий снег, про Тихие зори…
Бабушка засыпала, тихонько дремала, а Егорушка укрыв бабулю лоскутным одеялом, продолжал тихонечко сидеть за столом на кухне, при включенной лапе и делать уроки.
Учился Егор хорошо, учителя любили мальчика, бабушка посещала родительские и собрания всегда была в курсе жизни внука.
Бабушка отработала дояркой всю жизнь, муж фронтовик, рано оставил её с двумя детьми на руках Коля, отец Егорушки, его он плохо помнил, и маленькая Дуняша, которая ушла вслед за отцом своим, не пережив воспаление лёгких.
Остались бабушка с Егорушкиным папкой, Колей — Николаем.
Хороший был парень, видный, да только горькую любил, из-за этого и погибель свою сыскал, замёрз в сугробе, не дойдя до дома несколько метров.
В ту ночь была сильная метель мело так сильно, так выло во всех уголках крыши, так ныло сердце материнское…
Говорит бабушка, что Егорушка в ту ночь особо громко плакал, не могли они с матерью с ним справиться.
Погоревав о судьбе своей незавидной, подрастив немного Егорку, отправилась мать в город, счастье искать. Егорушку оставив с бабушкой.
Первое время приезжала. Заваливала подарками, потом всё реже, начала слать переводы денежные, а года три назад ни переводов, ни писем не стало.
-Не переживай, Егорушка, говорила бабушка, — знать хорошо всё у матерёшки твоей, коли не звонит и не пишет. Не переживай, сыночек, Егорушка.
Бабушка пока жива здорова, не бросит тебя, дитятко, главное дал бы бог пожить, чтобы до ума такое дитя прекрасное довести, это мне за мои страдания ты Егорушка дан.
Эх, плохо, — скажет иной раз бабушка,- что нет у тебя ни сестры, ни брата не будет меня, не к кому и голову тебе преклонить будет, сиротинушка ты моя.
-Да зачем они мне, бабушка!
-Эээ, не скажи, родненький, надо, надо, чтобы душа рядом родная была. Всё думала, что Нинка родит ребёнка да мне оставит, ишшо одного, я бы вынянчила, ну и что же, что чужой по крови, ну и пусть. Я бы вырастила, дал бы бог только силушку.
Так и жили Егорушка с бабушкой, от матери не было ни слуха, ни духа.
Однажды плохо бабушке стало Егор и таблетку ей под язык, и водички попить.
Губы синие, под глазами тени залегли, чёрные.
-Прости, прости родненький, не смогла поднять тебя- шепчет бабушка.
Побежал Егорушка к Елене Павловне фельдшеру, бегут оба, спотыкаются лишь бы успеть.
Не успели уснула вечным сном бабушка Егоркина, единственная живая душа была, кому Егорушка свет в окне был.
— Баба, бабулечка моя, — шепчет мальчик, — ты же обещала мне, бабусечка. Как же я -то теперь.
Плачет Елена Павловна, плачет председатель Ефим Иванович, плачут люди, плачет Егорушка.
Никто не знает чего ожидать.
Забрали Егора в детский дом. Потому как не нашли родственников, мать будто сквозь землю провалилась, родственники с её стороны тоже.
-Не переживай Егорушка, за домом присмотрим, — плачут соседи, дедушка с бабушкой Жучковы.
Хотела Егора Елена Павловна, фельдшер забрать, да не отдали, возраст мол, не подходящий.
Плохие воспоминания у парня от казённого учреждения.
Хотел бы забыть…
Первым делом зачем -то налысо подстригли мальчика, сидит Егорушка, смотрит на себя в зеркало, голова какая-то большая клочками, стриженая, потом завхоз Петрович пришёл и машинкой ручной убрал «столбы».
Плохо, тяжко, домашнему мальчику Егору привыкать к реалиям новой жизни.
-Эй, домашний, чё такой деловой?
Молчит Егорушка.
-Пацаны, а вы знаете что бабка у него старая умерла, а матери он не нужен оказался?
-Ахахаха, откуда знаешь Димон?
-Я подслушал, как МарьВанна с нянькой говорили, что мол мать сказала не нужОн, куда хотите, туда и девайте его.
Злые дети, злые в этом возрасте, а эти, без любви родительской и того злее, хоть какими игрушками завали их.
Егорушка не дал смеяться над собой. Одному в челюсть дал, другому нос расквасил. Его же и наказали, директор, Марья Ивановна, сказала что у них дружный детский дом показательный. Никому не позволит она показатели портить.
-А что же тогда в непоказательных творится?- спрашивает Егор, — совсем за людей не считают…
Был опять наказан.
А потом ещё и тёмную устроили, сиротки как называла их нянечка, добрая, подслеповатая старуха.
-Я вас по одному переловлю и опять отлуплю, так что сразу бегите жалуйтесь, жабунята, — сказал Егорушка.
-Ты что? Ты хочешь сказать что мы стукачи?
-Ну а кто? Как получили так, побежали сразу ябедничать,ссыкуны
Конечно началась опять драка, и опять Егорушку наказали. Мария Ивановна громко кричала, обзывала, грозилась отправить в колонию.
Вечером парни пришли мириться, Егор пообещал их не трогать, взамен они сказали что тоже не будут приставать к нему.
На каникулы Егорушка ездил в родную деревню, встречался с ребятами жил в бабушкином доме. Мать так и не объявилась.
После восьмого класса отправили всех мальчишек учиться на трактористов, а девчонок на поваров.
Отучившись, Егор пошёл в армию, отслужил, вернулся в город, встретил учителя своего, из деревенской школы.
Тот и уговорил парня поступить попробовать, у Егора получилось. Днём учился, а вечером работал вагоны, разгружал, охранником, да кем только не работал.
После третьего курса уже легче стало, устроился на стройку, по вечерам ходил с бригадой шабашников работал до часу ночи, потом шёл пешком домой, в общежитие, хорошо что коменданты пускали без оговорочно зная то парень нигде не шляется работает.
Так понемногу начал Егорушка выбиваться, иногда приезжал в деревню, топил печь и долго сидел в темноте, наблюдая за огоньками, что прыгали в печи, пытаясь выглянуть в дырочки дверцы, подсмотреть за Егорушкой, приободрить его.
Отучился на инженера, вроде бы и профессия хорошая, да только время смутное началось, никуда он с этой профессией, нигде не нужен.
Хорошо прораб на стройке понимающий мужик, посоветовал кому надо Егора.
Парень с образованием, с головой дружит, рукастый опять же…Взяли Егора, работа нравится, квартиру выделили, с девушкой познакомился, хорошая девушка, Мариной зовут.
Теперь вдвоём в деревню ездят, на кладбище ходят, могилки поправляют. В очередной раз приехав в деревню, увидели что в почтовом ящике что-то белеет.
Конверт.
На имя Егора письмо.
Здравствуй, сынок!
Я знаю что нет мне прощения и не имею я права называться твоей мамой. Я знаю что ты вырос хорошим человеком, спасибо Матрёне Николаевне, твоей бабушке.
Сынок, я не знаю как мне выпросить у тебя прощения.Я больна, я очень больна и хотела бы тебя увидеть…
Всё письмо было в таком духе, мать плакалась и просила прощения, было ощущение, что письмо не окончено…
Внизу другим почерком было написано следующее
Кирилл в таком-то городе, учреждение номер сто пятнадцать, мать похоронили такого-то числа.
Конверт был подписан тем же аккуратным почерком, что и дополнение к письму.
-Есть обратный адрес, — растерянно сказал Егор
-Егорушка, а кто это… Кирилл?
-Я не знаю Мариш.
-Поедешь?
-Зачем?
-Она мать, Егор.
-Да… Знаю поеду…да… надо.
-Хочешь я с тобой ?
-Неее
-Я поеду, Егор
-Как знаешь.
Егор был какой-то весь тихий неразговорчивый.
По приезду домой решили поехать в будущие выходные. Быстро нашли адрес написанный на конверте. Поднялись на третий этаж, позвонили в дверь.
Дверь, даже не спросив кто пришёл, открыла старушка, сухонькая в цветном халате, сверху укрытая шалью.
-Проходите, молодые люди.
-Мы, — топчутся на пороге Егор с Мариной
-Я поняла кто вы, проходите, вы видимо Егор…
-Да, а это Марина, моя жена
Старушка кивнула и посеменила вглубь квартиры, повернулась к ребятам и поманила их.
-Вот, — открыв ключом дверь показала в комнату, заполненную солнечным светом, — я всё что от Зои осталось, всё сюда сложила. Там фотографии, письма.
Одно я взяла, она тебе писала всю жизнь письма, какие-то вещи.
Она виновата перед тобой мальчик, но не суди строго. Не могла она тебя воспитывать…
-Почему? — просто спросил Егор, — почему?
-Ты не знаешь? Да?
-Нет
-Судимая была…Она у меня жила, мне Кирилла не отдали, я старая. С сыном моим жила, Кирилл внук мой. Ей стыдно было, она неплохая Зоя -то…
Я нашла письма, это тебе… я не читала…Там тетради, тоже для тебя…Чай будете? Попейте чайку со мной, — бабушка заплакала, затрясла худенькой шейкой. — никого не осталось, Кирюшка вот…
Егор с Мариной, пришли в это госучреждение под номером сто пятнадцать.
Долго не мог отделаться Егор от впечатления, что вернулся в своё детство, в свой образцово- показательный детский дом.
К ним вывели мальчишку с худой шеей, оттопыренными ушами и обстриженного под ноль. Он стоял и смотрел в пол, насупившись, как молодой волчонок.
-Тебя бьют?
Мальчик дёрнул плечом не поднимая глаз.
-Ты Кирилл
Тот молча кивнул.
-Знаешь кто я?
Поднял глаза мальчишка, Егорушка даже присел немного, смотрит на самого себя тринадцатилетнего…
-Ты Егор, брат мой?
-Да…Откуда знаешь? Директор сказала?
-Нет, — покачал головой, — мама рассказывала. У меня фото есть твоё, ты там на машинке сидишь с трубкой телефона, — будто боясь что Егор не поверит, зачастил Кирилл.- Мама говорила что мы одно лицо с тобой, она мечтала поехать, в ноги упасть к тебе. Не успела…
Марина не выдержала, заплакала и вышла.
Егор подошёл к мальчишке, обнял, тот прижался тихо- тихо и сопел.
-Поедешь ко мне жить?
-А можно?
-Я твой единственный родственник как я понял? Ну ещё бабушка…
-Она не родная, мама меня в тюрьме родила…С дядей Петей жила, ег тоже … нет
-Ох, братишка, досталось тебе…Потерпи немного. Я быстро соберу документы.
-Ты правда меня заберёшь?
-Шутишь? Беловы никогда не врут понял? Ты ведь тоже Белов, да?
Мальчик кивнул
-Ну и вот. Жди меня, брат.
Мальчик обнял Егора, и прижался к нему всем телом, не хотел отпускать.
-Я скоро, брат, слышишь, потерпи…
Егор узнал что есть у них с Кириллом и тётки по матери, и бабка ещё жива. Да только знать никто не хочет детей этой бешеной так и сказали. Они порядочные, а она их опозорила.
Так Егор понял что родственников кроме Кирюшки у него как не было, так и нет.
***
-Вот бабуля, вот моя родная душа, как ты и мечтала, чувствовала ты родненькая, что есть, есть у меня на свете кровиночка…Всё как ты и хотела, бабулечка. Вот, Кирюшка.
Мужчина потрепал по голове, с чуть отросшими волосами, испуганно смотрящего худого подростка.
Худенький он, да ничего, Маришка откормит. Жаль ты не дождалась родная моя. Вт видишь, не один я теперь, не один.
***
Аввтор: Мавридика д.
