Как-то летом, он с его закадычным другом, в кои веки, выбрались в ближайшие выходные дни, на рыбалку. Приехали они в небольшую деревню, что находилась в двухстах километрах от их города. Расположились они на берегу небольшого озера, поставили палатку.
Деревенька виднелась совсем рядом, можно было различить небольшие домики, которые стояли, словно игрушечные, в низинке, между двух холмов, густо поросшими елями да соснами. Время близилось к вечеру, как вдруг из-за ближайших кустов, к нашему костру вышел старый дед.
Вид у него был такой, словно он только, что сошел с иконы. Благообразное лицо с большой седой бородой, открытый взгляд, лучистая улыбка. Мы даже сначала удивились, кто он и что тут делает в столь поздний час? Старичок представился нам просто дедом Лукичом.
Дед оказался из местных жителей, жил одиноко, доживал один одинёшенек свой век в этой глухой деревеньке. — Поздоровался. Сказал: -что мол, увидел свет от костерка на берегу, вот и решил пойти разузнать, кто это огонь развел на берегу реки?
Чужие тут редко когда бывают. Дед Лукич нам очень понравился. Простой и приятный деревенский старичок, и они пригласили его к своему костру, в котелке уже давно кипела уха из пойманной рыбки, которая обещала быть наваристой и вкусной. Да и чайник тоже закипал. -От ужинай с нами, они предложили старичку, и он с удовольствием принял его.
А Лукич оказался необыкновенным рассказчиком, так и виделся он нам сидящим на лавке, под образами, в лаптях, да с гуслями в руках, до того ладно, да ловко у него получалось повествование, его слова, словно бусинки нанизывались на тонкую ниточку. — Дедушка, расскажи нам что-нибудь из своей жизни, -попросили рыбаки.
— Ночи сейчас длинные. Да и мы особо не спешим некуда, -говорили рыбаки. -Поговорить-то я, парни, люблю, только вот поговорить-то толком и не с кем, ну тогда слушайте, — согласился Лукич. -Коли и впрямь вам интересно. Расскажу я вам одну историю. Только вот поверите вы мне или нет даже и не знаю. Но дело ваше!
А случилась эта история в конце восьмидесятых. Время было тогда смутное и не спокойное. А места у нас глухие, таёжные. Переехал он сюда в глухомань один, на место погибшего лесничего. Звали его Матвеем. Матвей поселился в домике бывшего лесничего, километрах в десяти от деревни, жил он один без семьи, без детей.
Переезд в такую глухомань ничуть не омрачил его существование. Его потянуло подальше от мирских забот и городской суеты. Трагедия у него случилась в жизни. Потерял он разом жену и единственную дочку. Погибли в автокатастрофе. И возрасте в сорок лет решил отдалится от людей.
А тут места глухие да тихие, рядом только одна маленькая деревенька, в которой жили в основном одни старики, да старухи. А кто по- моложе, кто не мечтал о городской жизни, тот тайгой жил. Вот он и уехал в эту глухомань, подальше от людей, со своей печалью на душе.
Местные-то по началу насторожились. Матвей людей тоже сторонился и дружбу ни с кем не водил. Жил один на заимке, появлялся в деревне только раза два- три раза в месяц. Закупал продукты в местном магазинчике и вновь уходил на свою заимку.
Но, вскоре деревенские привыкли к необщительному леснику. Хоть и был он нелюдимым, но работу свою знал и выполнял добросовестно, спуску никому не давал. Но, с местными Матвей быстро нашел общий язык. Все деревенские, кто тайгой жил, сами были таёжниками и понимали, что в тайге должен быть порядок.
А лет двадцать пять назад, жила в этой деревне семья одна и был у них сын, лет шестнадцати. Хулиганистым да злобным рос этот парнишка. Много горя принес он своим родителям. А когда вырос, то в город переехал и больше о нем никто не слыхивал.
И вот спустя двадцать пять лет, он вновь объявился, когда Матвей стал лесником. Сейчас, таких называют, новыми русскими, а по мне, так просто бандит с большой дороги! Только вот приезжал он в родные места, ни в память родителей своих умерших почтить, а в тайгу, поохотиться с друзьями, да зверя пострелять.
Наведывались они обычно в деревню, раз или два в месяц, хозяева жизни, мать их! Брали в проводники Богдана, местного деревенского охотника, платили ему хорошие деньги, вот он и соглашался. А били всё подряд, без разбору, и в любое время, ничем не гнушались.
А зверя любили бить крупного, лося им подавай, кабана или медведя. Встретились они как-то и с Матвеем, когда в очередной раз в деревню приехали на своё баловство. Но, лесник их сразу предупредил, что если будут безобразничать в лесу, то разговор будет короткий, хозяйничать он им не даст.
На что они только рассмеялись и открыто заявили, что однажды уже показали, кто здесь главнее, явно намекали, на предыдущего лесника. Слушок по деревне конечно ходил, что не без их участия исчез прежний лесник. Но доказательств никаких не было. Тайга молчала.
И вот как-то Матвей делал обычный обход своего участка, как вдруг услышал выстрелы. Кто же, в эту пору стрелять-то вздумал? Ведь лето сейчас, а у зверей самое время потомства. И Матвей побежал на то место, откуда слышались выстрелы.
Но, видать слишком торопился, зацепился за торчащий сучок и упал. Только хотел встать, как от сильного удара тупым предметом по голове и упал и потерял сознание. Когда Матвей очнулся, был уже вечер. Он лежал возле сосны, у которой упал. А руки его были сильно связаны за спиной вокруг тонкого деревца, а рот заткнут какой-то бечевкой, да так, что не крикнуть, не пошевелиться не было никакой возможности.
Пока он был в отключке, гнус по работал над ним на славу. Лицо сильно распухло и горело огнем от укусов комаров и мошки, глаза заплыли и не открывались. — Вот же гады! — Не захотели брать грех на душу, а оставили связанного одного в тайге. Видать хорошо знали, что делали, возможно это был не первый их случай.
В таком состоянии человек вряд ли долго протянет. Гнус и дикие животные быстро сделают свое дело, и концов никаких не найдешь. Матвей тщетно пытался освободиться, но ничего у него не получилось, только все руки в кровь истер, да весь измучился. И вот ночь наступила.
Матвей лежал без сил, да со страхом к ночным таёжным звукам прислушивался, ничего хорошего в таком положение. Страшно ему стало, никому не пожелаешь такого. Так он и пролежал возле сосны до следующей ночи, и уже не соображал ничего, то приходил в сознание, то вновь проваливался куда-то в пустоту.
И вот в один момент, вдруг почувствовал Матвей, что кто-то сильный поднял его и прижав к себе, как маленького ребенка, понес куда-то. Он запомнил только запах этого великана, когда он прижал его к себе. Запах был очень знакомый. Так тайга пахнет после дождя. А что было дальше?
Матвей от страха потерял сознание, снова впал в забытье. А когда очнулся, был в своей избушке, именно очнулся, но не мог поверить как будто было все во сне, а не наяву. Только вот опухшее лицо, да поцарапанные руки напоминали ему, что ему ничего не привиделось, а все было на самом деле.
Долго ломал голову Матвей, кто же был его спаситель, и почему он его принес в избушку? Но, так ни к чему разумному и не пришел. Не один раз он пытался и найти то место, где его привязали к сосне, но так и не нашел, хоть и обыскал всё вокруг на несколько километров.
Пытался и Богдана выспросить, но тот сказал, что со спиной мучился и никуда не ходил и ничего не знает. Да и был он не такой здоровый, как тот который принес его. До самой зимы не было слышно ничего про того нового русского. Больше так и не появлялся.
А вот в декабре, перед самым Новым годом, произошел еще один случай. Матвей тогда дрова готовил недалеко от заимки. И прямо к нему вышел Богдан из тайги. Глаза безумные, весь трясется и талдычит про какое-то страшное лохматое существо, что на них напало.
Только он один и остался жив, а те, городские, в тайге остались, куда делись? Он не знает. А ему повезло. Он задержался тогда, до ветру ему надо было сходить. Пока он делал свои дела, услышал выстрелы, да страшный рев звериный. И вдруг все стихло.
Когда он все же осмелился подойти поближе, то увидел только большие следы, оставленные на снегу, уходящие вглубь тайги и больше ничего, ни следов товарищей, ни их самих.
Приезжали потом из района, разбирались. Но никаких следов так и не нашли, а что они могли там найти? Когда два дня метель мела, все замело. И с собаками их искали, но так никого и не нашли. Дело, конечно, замяли, списали все на несчастный случай.
Зачем народ пугать разными небылицами. А Богдану наказали молчать и не болтать лишнего. А эти городские охотники, так и исчезли без следа. А чуть позже, Матвею случайно удалось самому увидеть следы какие-то не понятные, но не звериные.
Как отпечатки босых ног человека на снегу. Но, намного крупнее и раза в три больше. Чьи это следы и кто их хозяин? Матвей так и не узнал. Таких следов, он никогда, раньше, ни позже, в тайге никогда не встречал. Да и не рассказал он об этом никому. Зачем? Да и кто поверит!
Да и хоть бы и поверили, понаедут всякие варвары, искать начнут, всю тайгу испоганят, да зверьё распугают. А в тайге много чего неизвестного, да таинственного в себе скрывает. Да пока еще не дано это узнать никому, не пришла еще та пора, да и придет ли когда-нибудь? Неизвестно!
Они слушали деда, затаив дыхание. Вот живем мы в своем городе, далекие от чудес, от природы, от истинной жизни и ожесточается наше сердце, засыхает помаленьку. Как родник, которого камнем придавили. А после, возникает воспоминание какое-то. Или словно услышишь и капелька по капельке родник начнет пробиваться.
Поначалу робко, а затем все смелее и смелее и вот он уже зажурчал в полную силу, и дарит живительную влагу всему живому. Так и мы, вот сейчас слушали от деда и взволновало нас что-то, и поднималось в наших душах что-то забытое, далекое и светлое.
Меж тем на востоке заалели первые лучи солнца. Потянул ветерок. Запели первые утренние птицы. Дед за охал, поднялся, и размяв свои затекшие от долгого сидения ноги, и произнес. — Ну что, Спасибо вам ребятушки за беседу. -Пойду я, давно я так не с кем не общался. — Счастливо, вам оставаться! проговорил дед Лукич. -Дедушка, а что с Матвеем то, что с ним, где он сейчас? -спросили рыбаки.
Дед улыбнулся в свою седую бороду. -Так, что с ним станет? — Жив -здоров, живет в нашей деревне, потихоньку свой век доживает! Иногда живет у себя на заимке. И улыбнувшись нам в последний раз, пошел старый дед не торопясь прочь по цветущему лугу, в сторону своей деревушки. А рыбаки стояли и смотрели ему вслед, пока его темный силуэт не растаял в белом тумане.
