Ксения остановилась у подъезда и поглядела в серое, затянутое сплошными серыми тучами, небо. На город сыпал мелкий, как пыль, дождь. Она переложила сумку в другую руку, вздохнула и пошла к подъезду. Лестница, знакомые запахи, коричневая железная дверь. Ксения вставила в замочную скважину ключ и провернула с металлическим скрежетом. Вошла в квартиру и, не включая света, устало опустилась на пуфик возле двери, поставила сумку рядом на пол, привалилась плечом к стене и заплакала.
Потом готовила ужин, включив радио на полную громкость. Даже подпевала Валерии: «Девочкой своею ты меня назови, а потом обними, а потом обмани…»
Она не слышала, как Роман вернулся с работы. Вздрогнула, когда он просунул голову в дверь и сказал: «Привет. А вот и я!»
Резко оглянулась и тут же отвернулась, продолжила резать лук.
— Что, снова мимо? Ничего. Живут же другие без детей, — сказал без эмоций, надежды и оправдания.
— Живут, — эхом ответила Ксения и смахнула ножом лук с доски в сковородку.
Масло ту же зашипело, будто кто-то комкал в руках магнитофонную ленту или бумагу. По кухне распространился аромат жареного лука. А после ужина, когда они сидели перед телевизором на диване, Ксения прижалась виском к плечу мужа и сказала:
— Давай ребеночка из детского дома возьмём? А? Мальчика или девочку. Выберем, какой понравится, любить будем, заботиться.
Роман не ответил. Он давно ожидал этого. Не то, чтобы был против. Но хотел воспитывать своего собственного ребёнка, а не чужого. «И не буду. Целыми днями пропадаю на работе, дома только вечерами и в праздники. Ксения будет заниматься им сама. Пусть. Лишь бы не видеть её такой…»
— Давай, — ответил он и потёрся подбородком о её макушку.
Они выбрали худенькую девочку с большими серыми глазами и светлыми волосами, заплетёнными в тонкие короткие косички. Она не старалась понравиться, стояла в сторонке и смотрела на них серьёзно. Тихая и спокойная, она легко вошла в их жизнь, словно именно её не хватало для полного счастья. Ксения наряжала её, заваливала игрушками, книжками. Девочка быстро стала называть Ксению мамой. К Роману она относилась настороженно, но со временем и его стала называть папой.
Когда она училась во втором классе, брат Романа с женой разбился на машине. Пришлось Роману с Ксенией взять их четырёхлетнего сына Сашу. Бабушка по линии отца отказалась. Мол, старая, ничего не сможет дать внуку. А по материнской линии бабушка умерла ещё до рождения Саши. Семья неожиданно увеличилась. В двухкомнатной квартире стало тесно.
Выросли и расходы большой семьи. Роман взял дополнительную подработку, чтобы накопить денег и к школе Саши купить квартиру побольше. Он приходил поздними вечерами уставший, часто не ужинал, сразу ложился спать. За свалившимися заботами Ксения не успевала подумать и разобраться, что происходит между ними. Хотела детей — получила. Крутись-вертись теперь. Но Ксения не жаловалась.
Как-то в выходные она сказала, что нужно бы на юг съездить. Дети никогда не видели моря. И тут Романа прорвало, как плотину. Он вдруг сказал, что ему всё надоело, что вкалывает не в себя. Что если будут тратить деньги на море, никогда не купят квартиру. Живут друг у друга на головах. Может, добрая Ксения ещё весь детский дом вывезет на юг…
— Ты что? Я же просто предложила. Не хочешь, не поедем. А почему, собственно? Своего ребенка повёз бы, верно?
— Своего бы повёз…
Вот так, слово за слово, Роман не заметил, как выкрикнул, что вообще-то у него будет скоро свой ребенок. Сказал и осёкся, заметив злой огонь в прищуренных глазах жены.
Они впервые ругались так бурно, что забыли о детях, прислушивающихся к их ссоре в соседней комнате. Ксения собрала чемодан, постелила спать Роману на диване. Но он не стал дожидаться утра. Взял чемодан и ушёл, радуясь своей несдержанности.
— Вот и хорошо. Вот всё и разрешилось, — сказал сам себе, уходя.
— Назад не возвращайся! — крикнула ему вслед Ксения.
Ответом ей металлически щёлкнул замок.
Утром дети, молча, жались друг к другу по дороге в сад и школу. Ксения крепко держала за руку Сашу, глядела перед собой сухими воспалёнными глазами после бессонной ночи.
Потекли странные безжизненные дни. Денег ни на что не хватало. Ксения подсчитывала остатки денег в кошельке, вздыхала и отказывалась от очередной покупки. Она замкнулась в себе, как в раковине. То плакала, сидя на краю ванны и включив воду. То мыла, драила, чистила всё, что попадало под руку, а то застывала, уставившись в одну точку. Роман подал на развод, чтобы успеть до рождения ребёнка зарегистрировать брак с его матерью.
Но время притупляло боль расставания, заботы о детях отвлекали от переживаний. Полина радовала отличными отметками в школе, Саша осенью пойдёт в первый класс. Бессонными ночами Ксения представляла, как Роман возвращается. Она и хотела этого и боялась. Знала, что простить предательство не сможет. Хотя со временем перестала осуждать его за уход. Другая подарила ему счастье, которого не смогла она, Ксения. Она тоже очень хотела своего собственного ребёнка. Хотела ждать его, гладить увеличивающийся живот, подбирать имя… Ничего этого не будет. Она копалась в себе, искала причины для такого несправедливого наказания.
Однажды, тёплым майским вечером, она шла пешком с работы. Город преобразился от молодой зелени, стал нарядным и праздничным. Даже выбоины на дорогах не казались такими уж уродливыми. Она медленно шла через парк. Мимо шли молодые и в возрасте парочки, что-то обсуждали, смеялись. Ксения остро почувствовала своё одиночество.
За повседневными заботами она забыла, что ей всего двадцать девять, что она, в общем-то, ещё молодая и привлекательная. Фигура не испорчена родами, и со спины ей можно было дать всего восемнадцать. Ей стало грустно. «Дойду до той лавочки и поверну назад», — решила она.
На лавочке сидел мужчина и катал коляску. Не плавно, а толчками, отрывисто, нервно. Ребёнок молчал, склонов голову набок, наверное, спал. Мужчина глядел в одну точку перед собой, словно раздумывал над принятием сложного решения. Ксения собиралась подойти и отругать его, что так укачивать ребёнка нельзя, да и зачем, он же спит. Но подойдя ближе, она остановилась и замерла. На скамейке сидел помятый, уставший Роман, с воспалёнными от бессонницы глазами. Задумавшись, он не замечал её.
— Рома, – позвала Ксения.
Он повернул голову, посмотрел на неё невидящим взглядом, потом узнал и суетливо вскочил, оставив, наконец, коляску в покое.
— Ксюша, ты?!
— Решила пешком домой прогуляться. Ты тоже гуляешь? – она перевела взгляд на коляску.
Ребёнок был худеньким и довольно большим. Его длинные ножки не умещались на подставке и свешивались по бокам почти до асфальта. Таких больших детей возят в колясках, если они больны. Её бросило в жар от догадки. Она перевела вопросительный взгляд на Романа. Он кивнул, тоже глядя на ребёнка.
— Даня спит только на улице. А дома кричит всё время. Я забыл, когда последний раз высыпался. – Роман устало провёл ладонью по лицу.
— А твоя жена… Мама Дани где?
— Жена дома. Она не любит с ним гулять, стесняется чужих взглядов. Я так хотел своего ребёнка, а Даня… В общем, он никогда не будет полноценным человеком. Видишь, как получилось, не хотел воспитывать здоровых детей, теперь нянчусь с больным. Ксюш, я хотел…
— Знаешь, мне давно пора домой. Дети, наверное, заждались. А я тут разгуливаю. Мне действительно пора. – Ксения развернулась и быстро пошла назад, к остановке автобуса.
«И зачем я только пошла через парк. Теперь буду думать. Неужели жалко стало? Он не жалел меня. Сама же выгнала… Да, но он мне изменил с бухгалтершей. Так ему и надо. Он так хотел этого ребёнка… Я злорадствую?! Как жестоко… А он не жестоко со мной поступил? Не то слово. Он заслужил… Жить дальше и не думать об этом не смогу. Ребёнок не виноват… А кто виноват?»
Мысли вертелись в голове всю дорогу до дома. Готовила ужин и всё думала о встрече с Романом. «Мне повезло. У меня здоровые талантливые дети. Саша стал здорово рисовать. Часами может сидеть с карандашами и красками. Полина отличница, любит читать книги. Какие же они молодцы, мои дети. А Роман никогда не будет гордиться своим ребёнком. Прекрати. Это был его осознанный выбор…»
Со временем мысли о Романе и его сыне отошли на второй план. Наступило лето. Ксения отдала Полину в городской лагерь до отпуска. Саша ходил в сборную садовскою группу. Не все родители имели возможности снять детей с сада на лето.
Она в который раз убеждалась, что правильно сделала, не испугалась и взяла чужих детей. Если бы не они, сейчас сидела бы совершенно одна…
Наступила осень с холодными дождями. Ксения возвращалась домой, мечтая о тишине и горячем чае. Ещё открывая дверь квартиры, она услышала детский крик. Ещё не знала, чей это крик, но почувствовала, догадалась. Полина таскала на руках большого худенького мальчика, который просто кричал. А Саша пытался отвлечь его, строил рожицы, вертел пред ним своими машинками.
— Что здесь происходит? Кто это? – Сердце забилось тревожно и пугливо.
— Мам, наконец-то. Он есть хочет, наверное. – Полина старалась перекричать мальчика.
— Дай его мне. – Она взяла из рук Полины сына Романа.
Удивилась, какой он лёгкий. Оказавшись на руках у Ксении, мальчик вдруг замолчал, стал пристально разглядывать её. В наступившей тишине Ксения услышала звук спускаемой воды в унитазе.
– Кто там? – Ксения спрашивал Полину, как старшую, но ответил Саша:
— Там дядя Рома.
Он не звал его отцом.
В дверях показался бывший муж. Всё такой же помятый и потухший, словно его достали из стиральной машины и забыли погладить.
— Прости. Мы шли из поликлиники, Даня описался… Я не знал, что делать. Смотри, он молчит у тебя на руках. Надо же. – Роман радостно посмотрел на Ксению.
— Ты что это придумал? Мне своего ребёнка решил подбросить? – Взвилась она.
— Нет, Ксюш, послушай…
Но она подошла, сунула бывшему мужу ребёнка, словно куль с тряпьём.
— Забирай и уходи.
Её голос потонул в крике Дани. Оказавшись на руках отца, он снова начал орать.
— Вот видишь. Пожалуйста. Ты ему нравишься.
Пришлось Ксении взять Даню снова на руки, иначе от его рёва можно было оглохнуть.
— А что врачи говорят? – спросила она Романа уже миролюбиво.
— Что он скучает по матери. Она его не любит, не подходит к нему. Хочет отдать его в интернат для таких детей. Мне кажется, он понимает это и кричит. Врачи сказали, что если с ним заниматься, он будет вполне социально адаптированным. Я подумал…
— Ты подумал, что я могла бы стать ему лучшей матерью? Я угадала? С какой стати? У него есть своя мать. Отец, наконец.
— Я понимаю. Прости. Мы, пожалуй, пойдём. — Роман забрал сына, засунул его в комбинезон и ушёл.
Ксения смотрела на дверь какое-то время, думая о чём-то.
— Мам, он больной? Он наш брат, папин сын? Он будет теперь жить с нами?
Ксения посмотрела на Сашу и Полину, ожидавших её ответа. В их глазах она не увидела ни паники, ни возражения, только жалость. Нет, она не позволит Роману вернуться. Превратить её детей в нянек его больного сына.
— Нет. Он будет жить со своими родителями, — резко отрезала она.
А про себя подумала: «Я не выдержу этого. Ни за что».
До Нового Года было ещё далеко, но в магазинах уже продавали ёлочные игрушки, украшения для дома и сувениры с новогодней символикой. Ксения ходила по торговому центру в поисках подарков для детей и коллег. Увидела мать Романа, которая медленно шла мимо прилавков в распахнутой длинной шубе.
— А, Ксения. Какая неожиданная встреча. Тоже присматриваешь подарки? Правильно, а то ближе к празднику в магазинах не протолкнуться будет. Ты хорош выглядишь. Я так ругала Романа, что он ушёл от тебя, к этой…
— Елена Павловна, не нужно. Это его выбор.
— Знаю, знаю. Он ведь ушёл от неё, — сказала бывшая свекровь, понизив голос и наклонившись к Ксении. — Уехал за границу, в Германию. Ему давно предлагали работу.
Ксения удивленно уставилась на бывшую свекровь. Ничего об этом она не слышала.
— Да, да. – Закивал головой Елена Павловна в подтверждение своих слов. – А ребёнка они отдали в специализированный интернат. Я считаю, что это правильно. Там уход специальный, обученный персонал. А эта… Не хочу говорить про неё. – Елена Павловна махнул рукой. – Обвинила нас, что это Роман передал сыну генетическое заболевание. Представляешь? В нашем роду ни у кого не было ничего подобного. – Взгляд её метнулся в сторону.
Она ещё что-то говорила, а Ксения стояла оглушённая. Роман всё же отдал Даню в интернат. Она вспомнила его потерянного и измученного. «Господь уберёг меня от такого испытания, не дал от Романа детей. Я считала это наказанием, а это оказалось благом. Роман свалил бы на меня больного ребёнка и сбежал. Я одна растила бы его, мучилась бы всю жизнь, не отдала бы интернат. У меня здоровые и умные дети. Действительно, не было бы счастья, да несчастье помогло».
Она напокупала разных красивых вещей для Полины и Саши и поспешила домой, к своему счастью.
«Нас всех друг другу посылает Бог. На горе иль на радость — неизвестно»
Борис Пастернак
