Частенько в гости к маме Насте приходила сестра дяди Гены – тётя Тамара. На этот раз она пришла с новеньким магнитофоном «Весна». Из динамика звучала песня Высоцкого «Скалолазка». Тётя Тамара, по мужу Бирюкова, а по девичьей фамилии Ильюшенко, работала поваром в шестнадцатой столовой, и она рассказала маме Насте такой случай:
– К нам ведь, кроме рабочих, и солдаты в столовую ходят, стройбатовцы. Точнее, командиры их приводят. А что? Мы солдатикам-то побольше порции накладываем (подлив мы вкусный делаем, ну это профессия такая у нас, кулинарный секрет), так вот этого подлива побольше и в кашу, и в пюре. Знаем, сытнее будет, а сами думам, что наши сыночки, приспеет пора, тоже служить будут, так, может, их так же накормят, дай Бог. Жалко же их, сердешных.
Художник Май Данциг
А у нас на кассе стукачка завелась, нажаловалась начальству, дескать, не положено никому больше накладывать. Начальство новеньких девчонок напринимало на работу. А работа у нас какая? Таскай коровьи туши, свиные – грузчиков нет. Кто выдюжит? Был один мужик, да сбёг, говорит: «Я тут подыхать не собираюсь». Привезут эти туши в холодный склад, рубить надо мясо, а кому? Шофёров, сварщиков много, а в столовую работать кто пойдёт – ищи дураков! Хорошо, мама меня здоровой родила, да подруга моя здоровенная. Беру топор и рублю коровью тушу. Тяжко это, вся в поту, взопрешь так, что дышишь, как корова, а на складе минус сорок. Изрубишь коровью тушу, глянешь на свиную, так веришь, Настя, улыбнёшься, кажется ерундой, а сил уж нет вовсе. Глянешь – подруга бежит, помогает разрубить свинью-то, понимание имеет подруга, каково мне.
Топоры тупились, кости рубить надо, понятно. Жил дед неподалёку во времянке, раз заточил да так ловко, что понравилось нам. Мы его покормить повкуснее пытались, он ни в какую. «Что, – говорит, – я себе на еду не заработаю?» Но табак очень любил, этим и взяли его: накупим «Казбека», он курит, доволен. Топоры эти окаянные тяжеленные, быстро тупились, так дедок этот их как-то закаливал. Так прочнее всё же были, он и теперь нам помогает точить топоры. Изрубишь тушу, а сил, кажись, нет, сядешь на пять минут и думаешь: «Как там девчата без меня работают?» В глазах от устали темнеет, ан встаёшь и идёшь, бачки всю смену таскашь, страх тяжёлые! По несколько ванн одной картошки надо начистить, а картофелечистки нет, всё ручками, ручками: ванну моркови, ванну свёклы, ванну капусты – и каждый Божий день! Ноги гудят, кажется, отвалятся ходули-то, а как без ног? Всё на ногах, перекуров нет – люди есть хотят.
Бывало, к концу смены все бачки пустые, так веришь, за беготнёй сами ни второго, ни первого, бывает, не поедим. Дак чё – молодые, посмеёмся, чай сладкий нальём, хлеба пожуём и айда бачки мыть. Видят молодухи, что мы с ними на равных вкалываем, сдружились. Они нам и говорят, что начальство решило нас таким вот образом заменить, стукачка больно хорошо им всё расписала про добавки солдатикам. Понятное дело, в столовой поваров мигом не поменяешь, людей кормить надо, а людей-то тыщи, ответственность.
Дак вот, Настенька, как дальше дело вышло. Девки те молодые от нас через неделю убегли, не выдержали: у кого спина заболела, у кого парень психанул, мы ж почти живём в столовой – столько людей накормить надобно, страх берёт. А куда деваться, пашем все в мыле. Проходит время, приезжает начальство, нас собрали. Сидим, думаем: ну всё, отработали, надо новую работу искать. А начальство улыбается, и самый высокий начальник говорит:
– Где мы ещё таких лошадей найдём, как вы? Никого не бойтесь, работайте. Золотыми людьми нас начальство назвало, грамоты со значками дали. И главное – разрешили солдатикам большие порции накладывать.
– Понимаешь, Настя, лошадьми начальство нас назвало, а мы и есть лошади: ни один мужик не выдержит, факт. И вот премию нам выдали, я магнитофон и купила. Мы, повара, тоже людьми оказались. После одна женщина из конторы узнала, что начальство наше испугалось, подумали, что уйдём мы, вот чудеса. А стукачка та уволилась, мы хотели ей рожу набить, да пожалели.
Мама Настя серьёзно сказала:
– А ведь и вправду вы, как лошади, потаскай-ка эти коровьи туши, кроме вас некому. Вкусно ты, Тамара, готовишь, не зря тебя все рабочие хвалят. Ты великим трудом своим заслужила, кто б такую надсадушку выдержал?! Эх! Давай, Тамарушка, ахнем маненько по стакашику, всё ж рабочие мы с тобой.
Тамара, удивлённо глянув на Настю, встрепенулась:
– Ну, Настя! Это ты – рабочий человек, а я обслуга.
– Нет, Тамара, истинную правду баю, рабочие и есть, не спорь, вишь, из-за тебя по-деревенски снова начала говорить.
Выпив немного водочки с Настей, тётя Тамара уходила к себе домой. Жила она в двухэтажном двухподъездном деревянном доме в трёхкомнатной квартире на первом этаже. В каждом подъезде было по четыре квартиры. У тёти Тамары были горячие чугунные батареи, текла вода из-под крана, и горячая, и холодная, были ванна и туалет, и Настя с сынишкой ей немного завидовали. Семейная жизнь у тёти Тамары не задалась, муж психовал, что она всё время на работе. Тысячи работяг надобно было накормить завтраком, обедом и ужином, и бедные повара в буквальном смысле слова жили на работе, и муж ушёл к другой. У Тамары росли два сына, с ними водилась её мама Мария, это крепко выручало тётю Тамару.
В те годы хлеб в столовой был бесплатным, и были такие мужики или молодые парни, у которых денег до получки не хватало. Причин было немало: кто-то домой отсылал деньги, кто-то пил много. Займёт, бывало, денег парень кому-то, а тот уж уволился, уехал. В основном, конечно, долги отдавали, люди были добрые, но в жизни каких только аномалий не бывает! Словом, был такой сорт людей: придут в столовую, возьмут по два стакана сладкого чая и хлеба, сидят, жуют, а тётя Тамара уж видит их и говорит:
– Да идите уж, супа вам налью.
Мужики покорно шли за тарелкой супа, и Тамара наливала им каждому по большой тарелке и обязательно говорила:
– Кто не наелся, смело подходите, супа всем хватит. Суточные щи всех вас, бедолаги, спасут.
Многие подходили по второму разу и в благодарность чуть не молились на тётю Тамару. Та же слегка улыбалась, но этой улыбки не мог заметить никто, слишком умно и неподвластно человеческому разуму создала природа Тамару Бирюкову (Ильюшенко).
Таким вот и было становление нового города Братска – людские судьбы перемалывались, как зёрна, жерновами, и каждое зёрнышко – человеческая судьбина. Кому везло, а кому и нет, но важно то, что кому повезло, жалели тех, кому не повезло, ну, например, в семейной жизни.
Выйдя на пенсию, Тамара продолжала ещё долго работать в столовой, но силы закончились, стала водиться с внучками, пошла к врачу, жаловалась на сильные боли в ногах. Врач сказал, что никогда в жизни не видел таких страшных, чёрных ног. Никакие лекарства не помогали, жила на обезболивающих таблетках.
Пройдут годы, и старенькая тётя Тамара на свою крохотную пенсию будет хоронить своего мужа, который бросил когда-то своих маленьких детей, прожил всю оставшуюся жизнь с другими женщинами. Но когда умер, оказалось, что хоронить его было некому, жил последнее время в старой деревянной общаге. Многие удивились, узнав о благородном поступке Тамары, кто-то даже зло ругался, она же говорила:
– А кто похоронит? Он всё же отец моих детей.
Только мама Настя ничему не удивлялась, она знала, что Тамара – настоящий человек…
Project: Moloko Author: Казаков Анатолий
