Василий был первым парнем на селе, хоть и не головастым, но рукастым. К тридцати годам справил себе добротный дом с резными наличниками, распахал огород, скотину завел. Вот, теперь можно и жениться!
Все незамужние девушки и разведенки на него заглядывались: высокий, красивый, чернявый и без вредных привычек. К тому же и характер у него хороший, не скандальный.
Вот идет он по пыльной деревенской улице вечерком, а со всех сторон:
-Василь, а ты сегодня на танцы придешь?
-Чего я там забыл? — отвечает.
И правда, руками парень работать любил, а вот ногами попусту толкаться — нет.
-Потанцуем, а потом на лавочке семечки полузгаем…
-Говорю же, не танцор я, — пытается отмахнуться от назойливых ухажерок Вася, — да и семечками вашими — все зубы протрешь.
-Ты гляди, а то самое ценное без бабьей ласки зазря протрешь, — смеется молодая вдова, Оксана, эта всегда на язык остра.
-Скоро все девки замуж разойдутся и никому он не нужен будет, окромя Оксанки, — судачат у колодца припозднившиеся селянки.
Поросят покормили, кур на ночь закрыли, коров подоили, молоко процедили и пошли на сельский пятачок за вечерним новостями.
-А слыхали, к Егоровне племянница приехала из далекого северного края, такая белая, как Снегурочка, — подошла к ним дородная, загорелая Степанида и отвлекла от Василия.
-И никакая она не Снегурочка: ростом мала, сама как тростиночка и на лицо конопатая. Тьфу, глянуть не на что, — в сердцах сплюнула Алевтина, — вот моя Тонька — загляденье, картина писаная и все при ней, — потрогала себя женщина за круглые бедра.
-Ага, вся в тебя, — рассмеялась Полина, — не идет, а пишет. А то, что все при ней, так и колышется, так и колышется…
-Зато твоя Анька….
-А что моя Анька?…
Очередной скандал у колодца чуть не превратился в драку, хорошо хоть мужья вовремя подоспели, хватившись, что стемнело уже, а их благоверных дома нет.
Молодые девчата в приезжей тоже соперницу не видели, странная она, вроде городская, а в простом ситцевом сарафанчике ходит и платочком голову покровает, чтобы солнышком не припекло. Плохо переносит она жару, днем из дома не появляется, разве только утром у речки сидит, от комариков и мошек веточкой отмахивается, да книжку почитывает. Или вечером, одна, в отдальке от всех, купается. Чужих людей стесняется, встретишь ее, вежливо поздоровается, а вот глаз не поднимет.
-Странная она, — шептались у девушки за спиной, — поди, есть что скрывать…
Но с расспросами не лезли, погостит и уедет, чего с ней лясы точить!
Но однажды сидела вот так она с книжкой на берегу, а мимо девчонки шли, остановились да и полюбопытствовали, о чем она так с упоением читает.
-«Алые паруса» Александра Грина, — отвечает, — меня Тосей зовут.
-А, это мы в кино видели, только ты тут никакого корабля с алыми парусами не дождешься, и не с алыми — тоже, больно речка наша мелка, — рассмеялась одна из девчат.
-И то правда, — подхватила другая, — лучше пойдем сегодня с нами в клуб.
-Неудобно как-то, — засмущалась Тося.
-Пойдем, пойдем, принцы наши все там, — настаивали на своем молодицы.
Тосе неудобно было отказать, она и согласилась. А Василий наш тоже в тот вечер на танцы сходить сподобился. Говорю же, конец решил положить своей холостяцкой жизни, а то не ровен час, так и до бобыля доживешь. А где себе жену выбирать, как не на «ярмарке невест».
Вона, все пришли, под ручку ходят друг с другом, туда-сюда, все нарядные, в ярких шелках. Иногда останавливаются и о чем-то перешептываются… Но вот загремела музыка и все ринулись на танцпол, на деревянную площадку под фонарем. И закрутились, завертелись, ручками туда — сюда, ножками кренделя выписывают, пятые точки так и сверкают.
А под фонарем рыжая и вся светится, такого чуда Василий раньше не видал. Даже не узнал в ней Тосю, приезжую, о которой вся деревня судачила. Та всегда в платке была, не разглядеть, а тут волосы распустила и сияют они золотой копной под искусственным солнышком. И сама она вся, словно солнышко!
Не устоял Василь, подошел, и вовремя, а то девчонка то на себя других парней внимание обратила.
-Танцевать я не умею, сразу скажу, — признался он, — а вот вечернюю прогулку с самым красивым закатом в мире — гарантирую.
Посмотрела на него Тося серьезно и кивнула головой. Страшно ей было и одиноко до того, как парень подошел, — хотелось убежать, да ноги ватными сделались, словно к земле приросли, хотелось сквозь землю провалиться…
Взял ее Василий за руку и повел, закат он ей и правду показал, да такой алый, что можно сравнить только с алыми парусами.
А на другой день свататься к Егоровне пришел, да не к ней самой, а к Антонине — ее племяннице.
-А и чего долго думать, да время зазря терять, — подтолкнула девушку к жениху тетя, — ты ведь сиротой осталась и возвращаться тебе некуда, никто там тебя не ждет. А у Василия дом бех хозяйки простаивает, хозяйство у него справное, да и характеристика на селе — отличная. За таким, как за каменной стеной будешь!
Так, недолго думая, и вышла Тося за Василия.
За что первый жених выбрал невзрачную, конопатую приблуду, чего он в ней нашел, недоумевала вся женская половина села. Но Василий души в своей женушке не чаял, а над пересудами посмеивался.
Вскоре подарила она ему погодков, сына и дочь. Тут уж совсем наш герой летать начал — на крыльях любви.
Да вот беда, дети еще маленькие, под стол пешком ходят, а Василий все чаще и чаще домой затемно возвращается. Никакой помощи от него с детьми Тосе, она уж и так надорвалась с хозяйством, да с двумя малолетками.
-Ну вот где ты сегодня был, обещал же баню натопить? — допытывается она у мужа.
-Завтра воскресенье, вот баню и натоплю, побалую тебя и деток березовым веником, — смеется он в ответ и целует ее в зеленые глаза.
-Ага, знаю я тебя, как только рассветет, опять дела у тебя появятся. Что-то Оксана, вдовушка наша развеселая, зачастила к тебе со своими просьбами?!
-Да ты никак ревнуешь меня? — удивился Василий, — никого у меня милее тебя нет, и роднее тебя. А уж Мишку и Сонечку пуще жизни своей люблю!
А Тося и ревновала, ну никакого покоя мужу нет, то одной надо стиралку отладить, то другой холодильник отремонтировать, то у третьей диван сломался.
-А уж ни с твоим ли Василем у Оксанки диван сломался? — подшучивали над ней соседки.
И от этого ей становилось все горше и горше на душе.
И однажды она решила подкараулить за мужем, детей спать уложила, а сама к дому разлучницы пошла с проверкой. На этот раз Василий у нее телевизор чинил. Подошла к окну, заглянула, муж уже управился, руки салфеткой вытирает. А Оксана то, Оксана, выплывает будто пава, а в руках серебряный поднос с хрустальным графинчиком. Наливает ему чарочку, а тот нет, головой мотает, домой — де, ему пора.
Мужчина на порог, хозяйка за ним, на шею ему повисла, не отпущу, дескать. А он убрал ее руки, оттолкнул бесстыдницу, да и говорит:
-Больше не приду к тебе, коли ты меня перед другими позорить будешь. Однолюб я, есть у меня жена, а чужого мне не надо!
Услышала Тося эти слова и перестала ревновать мужа своего. Да и он домой стал вовремя возвращаться, поотстали от него бабенки, поняли, что не разлучить им Василия со своей Тосей!