Рабочий день уже закончился, но идти домой у меня не было никакого желания. Впрочем, как обычно на протяжении вот уже несколько лет. И только когда я вспомнил о дочери, в сердце моментально вспыхивал тёплый огонёк радости и счастья.
… С Надей я познакомился пять лет назад. Случайно, в магазине электробытовых товаров. До этого я уже трижды был женат. Но каждый раз что-то не складывалось. Жены обвиняли меня в излишней требовательности, даже в жёсткости.
— Тебе уже почти тридцать, а семьи опять нет. Нехорошо это, — говорила мне мать. — Смирись с тем, что идеальных женщин не бывает. Ты сам далеко не подарок! А мне хочется внуков нянчить.
Через три месяца наших нечастых встреч я предложил Наде выйти за меня замуж, и она согласилась.
Но очень скоро я понял, что ошибся, обманулся и в четвёртый раз. Надя оказалась плохой хозяйкой, была патологически ревнива и истерична. Она обладала особым свойством — провоцировать скандалы. Там, где умная женщина промолчала бы, она ещё сильнее раздувала пламя. Я мог бы развестись с ней, но сдерживала появившаяся на свет маленькая Светланка. Я любил дочку так сильно, что сердце заходилось болью от этой любви. Ради дочери я готов был до конца своих дней терпеть разлюбленную женщину.
В тот вечер, подходя к дому, я поднял голову и посмотрел на наши окна. Темно. В душе вскипела злость на жену: куда в такую погоду она потащила ребёнка?! Слякоть, промозглый ветер. В комнате дочки бесприютно хлопала открытая форточка.
В подъезде ощущался сильный запах газа.
«Не у нас ли? От этой растяпы всего можно ожидать!» — испугался я.
Перескакивая через ступеньки, взлетел на второй этаж, открыл ключом дверь — и едва не задохнулся. Бросился в кухню, перекрыл газ. С балконной дверью долго не морочился — рванул так, что она слетела с петель. Холодный сырой воздух быстро заполнил квартиру.
Не помню, как я оказался в детской. Сорвал с карниза шторы, распахнул окно. Свет от фонаря упал на кроватку. Схватив ребёнка на руки, я выбежал на балкон.
— Доченька! Светик мой!
У малышки дрогнули ресницы.
— Слава Богу, жива! — выдохнул с облегчением. Только теперь я вспомнил о жене.
Надя сидела в кухне на табуретке. Голова на столе, руки, будто плети, безвольно свисали вдоль тела… Вынес её на балкон, положил на пол рядом с дочкой.
Схватил телефон, чтобы вызвать «скорую». В трубке тишина. Не сразу сообразил, что телефон отключён. А когда понял, до моего сознания дошло остальное: она хотела убить нашу дочь! От этой мысли я содрогнулся. Себя-то ладно… Но дочку…
Дочку — за что?! Такая злость меня охватила!
Светланку спасло то, что форточка в её комнате была открыта. Дочь быстро поправлялась. Однако я опасался за её психическое состояние. Светлана не понимала, что мама умерла, что её никогда уже с нами не будет. Она часто плакала и спрашивала:
— Почему мама меня обманула? Говорила, что мы вместе пойдём в гости, а ушла одна. Когда она вернётся? Я соскучилась!
Медленно тянулись безрадостные дни. Казалось, этому не будет конца. А потом наступило лето. Закудрявилась сочная трава, распустились цветы.
За прошедшие месяцы Светланка повзрослела. Но была вялой и молчаливой. Я пообещал дочери, что, как только меня отпустят в отпуск, мы поедем к морю.
И вот мы стоим с ней на вокзале южного городка. Маршрутка в маленький приморский посёлок уходит через сорок минут. Ехать туда мне посоветовал коллега:
— Тишина и спокойствие, шумной толпы отдыхающих нет, разве что родственники к местным приезжают. Чистое море, песчаный берег. Молоко, творог, сметану, свежие фрукты и овощи в каждом дворе можно купить. Для твоей дочки там рай!
Водитель высадил нас на маленькой автостанции. Позади — бескрайняя степь. Впереди — уходящее за горизонт море. Такая красота! Сама деревня расположена чуть в стороне. Аккуратные домики из ракушечника окружены садами и виноградниками. Наливаются соком вишни, зеленеют яблоки.
Нас с дочкой взяла к себе на квартиру немолодая пара — душевные люди. Пётр Кузьмич, кряжистый пятидесятилетний мужик, работал на рыболовном траулере, а его супруга Татьяна Тимофеевна вела домашнее хозяйство.
— Дочка у нас, Ирина, тоже как раз погостить приехала, — заодно сообщила Татьяна Тимофеевна. — Она докторшей работает, в городе с мужем живёт. Только почему-то не торопятся они нас внуками порадовать.
Вечером Светланка не отходила ни на шаг от бабушки Тани. С интересом наблюдала, как та доит корову, процеживает молоко, чистит овощи для ужина.
Уложив дочку спать, я сел в палисаднике. Вдруг со стороны беседки донеслось:
— Ехала домой, надеялась отдохнуть от суеты, от бесконечного мельтешения лиц. А тебя угораздило квартирантов пустить! Вам с отцом что, денег не хватает?
Очевидно, голос принадлежал Ирине, дочери хозяев, той самой докторше.
— При чём тут деньги? — возразила в ответ Татьяна Тимофеевна. — Я и не хотела брать с них плату вовсе, да только Коля так не соглашался.
— Коля! — фыркнул Ирина. — Как о близком родственнике о нем говоришь!
— Горе у него, — продолжала мать. — Жена умерла, дочку сиротой оставила.
— Хватит, мама! Всех не пережалеешь! Уеду я утром, наверное.
— Да кто ж тебе здесь мешает? Ты за день квартирантов наших хоть раз увидела? Нет! Так что отдыхай себе на здоровье.
— Знаешь, мама… — Голос той, другой женщины зазвучал мягче, в нем послышалась грусть. — Мы с Дмитрием подали заявление на развод.
— Батюшки! Да чего ж вам там не хватает? Живете в сытости, деньги хорошие зарабатываете, крыша над головой есть!
— А детей нет… — вздохнула Ирина.
— Так молодые ж ещё! Будут!
— Дмитрий не хочет. В общем, это уже решённый вопрос. Дмитрий забирает машину, мне остаётся квартира. А теперь я спать пойду. Спокойной ночи!
Послышались лёгкие шаги. На веранде скрипнула дверь. Я выждал некоторое время, потом направился к беседке. Татьяна Тимофеевна была ещё там.
— Извините, я нечаянно подслушал ваш разговор с дочерью. Завтра мы со Светланкой съедем…
— Даже думать не смейте! — запротестовала хозяйка. — Перебесится. Ира у нас хорошая. Только счастья ей Бог не дал, а сама взять стесняется.
Ночью я не мог уснуть. В груди пекло нестерпимо. Я задыхался. Кажется, потерял сознание. Очнулся в машине «скорой». Татьяна Тимофеевна держала меня за руку.
— За дочку не переживай, — говорила она. — Как за родной смотреть будем.
Через пару дней Татьяна Тимофеевна приехала в больницу навестить меня. Рассказывала, как Светланка спрашивала у неё:
«Мой папа не навсегда ушёл? Не так, как мама? Почему меня все бросают?»
У меня ком в горле встал. Татьяна Тимофеевна поняла моё состояние, опомнилась:
— Вот дура старая, разболталась! Утешила больного, называется. Ты, Коля, выздоравливай поскорее. У дочки твоей все хорошо. Они с нашей Ириной так подружились! К морю — вместе, за стол — вместе! Прямо не разлей вода! Ирине эта дружба на пользу пошла, она даже о своём разводе с мужем забыла. Колыбельные научилась петь. Перед сном они со Светланкой долго о чём-то в комнате шепчутся.
Эти слова меня успокоили.
— Я тут не стану долго задерживаться.
Очень по дочке соскучился! Только через три недели меня выписали из больницы. Я стоял перед калиткой и наблюдал трогательную картину.
Светланка доела оладушки со сметаной и приступила к десерту. На столе перед ней стоит тарелка с клубникой. Дочка берет по одной ягоде, макает в блюдечко с сахаром.
— Смотри, какая красивая! — говорит она сидящей рядом Ирине. — Так и просит, чтобы ты её скушала!
— А вот эта ягодка уже к тебе просится в ротик! — смеётся Ирина.
Мне хотелось поскорее обнять дочь. Звякнул на калитке крючок. Дочка оглянулась, увидела меня, обрадовалась:
— Папочка приехал!
— Доченька, радость моя… — Я подхватил её на руки. — Солнышко!
— Папочка! — щебетала Светлана. — Ты ещё с тётей Ирой должен обняться.
Обниматься с Ириной я не стал, но от души поблагодарил всех за Светланку.
На следующий день вечером мы с дочкой должны были возвращаться домой. А Ирина уехала к себе в город ещё рано утром. Светланка плакала, Татьяна Тимофеевна успокаивала её:
— Ты ещё спала, милая, и тётя Ира не хотела тебя будить.
— Я бы просну-у-улась…
Время летело, лето подходило к концу.
Вечерами мы со Светланкой рассматривали сделанные на море фотографии.
— Как там бабушка Таня и деда Петя поживают? Наверное, скучают без нас, — по-взрослому вздыхала дочка.
В сентябре зачастили дожди. Света простудилась, мне пришлось брать на работе больничный. Дочка капризничала, не хотела принимать лекарства, твердила, что они невкусные…
А через время вдруг выдала:
— Вот если бы тётя Ира к нам приехала! Я заметил, что дочка совсем не говорит о матери, зато тётя Ира у неё не сходит с уст.
— А ты помнишь маму? — спросил я.
— Помню… — немного подумав, ответила Света. — Она далеко, на небе, к нам никогда не вернётся. — Ещё подумала и тихо-тихо произнесла: — Я очень хочу, чтобы у меня была мама!
Что мог я ответить дочке на эти слова?! А она снова — совсем неожиданно:
— Давай поедем в гости к тёте Ире!
— К тёте Ире не обещаю, а к Татьяне Тимофеевне и Петру Кузьмичу — запросто! И лета дожидаться не будем.
В гости решили отправиться сразу после новогодних праздников. Светланка радовалась предстоящей поездке. Я по телефону позвонил Татьяне Тимофеевне и Петру Кузьмичу. Сказал, что хотел бы с дочкой приехать на недельку. Они очень обрадовались:
— Конечно, ждём вас!
И вот мы снова на море. Дверь с веранды открылась, на пороге показался Пётр Кузьмич.
— Эй, хозяйки! — крикнул он в дом. — Выходите гостей встречать!
На крыльце в наброшенных на плечи платках мгновенно появились Ирина и Татьяна Тимофеевна. Светлана тотчас попала в их объятия. В доме уже был накрыт стол.
— Они же до минуток высчитали ваш приезд! Когда поезд прибывает, когда маршрутка, — посмеивался Пётр Кузьмич.
За столом засиделись допоздна. У Светланки уже стали слипаться глазки. Ирина взяла её на руки:
— Пойду уложу.
Я тихонько приоткрыл дверь в комнату. Там жарко натоплено. На тумбочке — ночничок. Ирина стоит возле кровати боком ко мне и глядит на засыпающую Светлану. Во взгляде — нежность. И ещё что-то не совсем понятное, но очень доброе. Продолжаю оставаться незамеченным. За окном мяукнул кот, запросился в дом. Светланка открыла глаза. С минуту смотрела на Иру, потом громким шёпотом проговорила:
— Я тебе сейчас один секрет скажу.
— Слушаю… — Ирина наклонилась к ней.
— Мы с папой за тобой приехали. Нам очень мама нужна! — выдала дочка.
…В ту ночь мы с Ирой говорили до утра. Я рассказал ей о себе все. Не утаил ни одной черты «неподарочного» характера.
— Дочка изменила меня. Благодаря ей я теперь по-другому смотрю на жизнь. Скажу честно, Ирина, я не влюблён в тебя, как мальчишка. Но ты мне очень дорога. А любовь… Она обязательно придёт. Я это уже сейчас чувствую.
Позже Пётр Кузьмич мне по секрету сказал, что утром Ирина у них с матерью совета спрашивала. Я понял, что он имел в виду.
— Ну и?.. — замер я.
— А что здесь говорить? Тут у своего сердца нужно спрашивать. Ты, Николай, мужик, конечно, непростой. Не ангел, прямо скажем. Но и не чудовище, коль сумел женщине честно в своих ошибках признаться. Главное, понимайте друг друга, уступайте, если надо. И девчушку не обижайте. Золотая у тебя дочка, Коля!
С тех пор прошло пять лет. Я счастлив! И обе мои любимые девочки тоже.