/ не автобиография /
Замуж я вышла по безумной любви. На крыльях летала, казалось, мы созданы друг для друга. Все шло прекрасно, пока муж не заговорил о наследнике. Но приговор врачей оказался суровым: детей у меня быть не могло. Петя вроде смирился, но свекровь постоянно подливала масла в огонь. И однажды я увидела на столе записку: «Прости. Не могу так. На развод подам сам».
Последовало несколько месяцев боли и слез. Я стала сторониться подруг: у них были мужья и дети, а мне остались только одинокие вечера и острое желание иметь ребеночка…
— Загляни к нам в воскресенье, — как-то пригласила меня Настя по телефону. — Будет Даша с дочками, развеешься.
— Нет, не могу: взяла срочную работу домой, — выкрутилась я.
— Предпочитаешь отдыху с подругами тяжелый труд? Ну что же, поступай, как знаешь, — обиделась она.
Конечно же, я не предпочитаю работу общению с девчонками, но смотреть на чужое счастье, зная, что своего никогда не будет, тяжело. И вот в один из таких вечеров, переключая телевизионные каналы, наткнулась на передачу о брошенных детях. Ведь им не хватает того же, что и мне! Семейного очага, сознания, что тебя любят и ждут. Тогда-то я и приняла решение: усыновлю малыша!
На следующее же утро отправилась в детский дом. Директор, немолодая уставшая женщина, перечислила документы, необходимые для усыновления. Бумаг требовалась масса: справка с места работы, характеристика, акт обследования жилищных условий, справка о состоянии здоровья, справка об отсутствии с у д и м о с т е й… Однако самым сложным препятствием стало то, что я не замужем.
Временами накатывало такое о т ч а я н и е … И все-таки я добилась разрешения на усыновление! Нужно ли говорить, что я провела бессонную ночь?
— Не скрою, мальчик трудный. Его уже дважды усыновляли, но возвращали обратно, — предупредила директор детдома, прежде чем познакомить меня с Пашей.
— Как это — возвращали? — я непонимающе смотрела на женщину. — Он что, вещь, которая не подошла?
Губы у меня задрожали. Пятилетний малыш поверил, что кому-то нужен, а его выкинули, как надоевшую игрушку…
— Не утрируйте, милочка. Вам не об этом надо думать, должны радоваться, что получили разрешение на усыновление. Одиноким редко, улыбается такое счастье.
В игровом зале на лавочке сидел взлохмаченный белокурый мальчишка. Смотрел недоверчиво, исподлобья, взглядом затравленного волчонка. Поэтому я произнесла нарочито весело:
— Привет! Меня зовут Лида. А тебя?
Мальчик отодвинулся и неопределенно пожал плечами.
— А хочешь, угадаю? Тебя зовут… Павлик! — я продолжала улыбаться.
Он ничего не ответил, будто не слышал.
— Я буду твоей мамой, если ты согласен, — добавила дрожащим голосом. — Пойдем?
Протянула ему руку. Он не выразил ни радости, ни недовольства. Официально это называлось «установление контакта с ребенком». Но контакта не было. Павлик знал: приходящие тети и дяди — не настоящие мамы и папы.
И вот наконец мы приехали домой. Мальчик оглядел свою комнату и присел на диван.
— Нравится тебе здесь?
Он ничего не ответил. Как найти путь к его сердцу?
— Сейчас будем чай пить. А потом я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Что ты хочешь? Фруктов? Конфет?
Снова молчание. Я понимала, что нельзя купить любовь за сладости, но терялась под недетским взглядом Паши.
…Было трудно. Малыш сторонился меня. Отталкивал мою руку, когда хотела его приласкать, не реагировал на замечания. А если и реагировал, то и с т е р и к о й . Вел себя как маленький р а н е н ы й зверек. Часто я сердилась на него и на себя, чувствуя свою беспомощность. Но мне было невероятно жаль этого ребенка. Я даже не помышляла о возвращении малыша в детский дом, однако понимала, что сама с ним не справлюсь.
И мы пошли на прием к психологу.
— Причины такого поведения — стресс и чувство неуверенности, — услышала я. — А г р е с с и я порождается страхом и направлена не только против других, но и против себя. Он как бы сам себя наказывает. Не стоит кричать на него, только объяснять. Обнимать, даже если он защищается от объятий. Любить и быть терпеливой.
Я перешла на надомную работу, чтобы как можно больше находиться рядом с сыном. Как-то мне пришлось поехать в офис, попросила посидеть с Пашей свою маму (до этого они виделись всего пару раз, и то мельком).
Мать не одобряла моего решения «взять п о д к и д ы ш а». Утром светило солнце, но днем хлынул дождь, и я промокла до нитки, добираясь домой.
Что произошло без меня, не знаю. Когда вошла, мама раздраженно гремела на кухне посудой, а Павлик даже не выглянул из своей комнаты.
— Этот ребенок нормальный или нет? — спросила мать.
— Паша хороший, но очень много с т р а д а л, — ответила я.
— А другого что, не было? И вообще, я предупреждала, что не стану сидеть с этим… Отдай его назад! Волчонок! Не выйдет из него никакого толку!
— Мама! Неужели ты не понимаешь?! Я люблю его!
Но она уже хлопнула за собой дверью.
Я обессиленно опустилась на стул в коридоре. По волосам стекала вода, промокшие ноги сводило от холода. Дверь детской скрипнула. На пороге стоял Павлик. Глаза заплаканные, сам бледный.
— Вот, — протянул он полотенце. — У тебя волосы мокрые.
— Спасибо, сынок.
— А ты правда меня любишь? — спросил он неуверенно.
— Конечно, малыш. Очень.
— Так все сначала говорят! А потом… бросают! — крикнул он и убежал в комнату.
Утром следующего дня я заболела. С трудом встала, покормила сына и упала без сил, провалившись в сон. Проснулась от грохота на кухне. Ринулась туда.
— Тебе надо чай с малиной пить! Нам нянечка всегда в детдоме делала. Я умею чайник включать. А банку нечаянно разбил… — Павлик всхлипнул. — Ты только не бей меня! А чай я сделал! Ложись, сейчас принесу тебе. Я осторожно, не бойся.
Пришлось покорно лечь на диван. Он подошел — серьезный, сосредоточенный, придвинул стул, принес чашку с чаем.
— Спасибо, сынок!
Он ничего не ответил. Вышел. Я выпила чаю и снова отключилась. Очнулась — за окнами темно. В комнате горит ночник, а в кресле сидит Павлик.
— Хорошо, что ты меня нашла. А то болела бы тут одна… — он положил прохладную ладошку мне на лоб. — У тебя голова очень горячая. Таблетки есть? Буду тебя лечить.
Проснулась глубокой ночью. Температура спала. Паша лежал, свернувшись калачиком, в кресле. Я укрыла малыша.
— Мама, это ты? — спросил он сонно.
— Я, сыночек, я, все хорошо, — погладила его по волосам. — Все у нас с тобой хорошо…
Он улыбнулся и засопел. «Спи, маленький! — подумала я с нежностью. — Сегодня ты наконец сделал шаг мне навстречу! Теперь все будет хорошо, все у нас получится! Обязательно!»
Прошло три года, мой сыночек уже во втором классе. Учится с удовольствием, прекрасно ладит со сверстниками. И дома у нас царит любовь и полное взаимопонимание.
