Туча налетела внезапно.
Сначала ухало где-то далеко за лесом. Потом над вершинами елей, обступивших поселок темной, лохматой стеной, показались клочки серо-фиолетовых, неаккуратных облаков.
Эти облачка, словно разведчики, маленькие, юркие, забежали вперед, чтобы потом доложить о том, что впереди – исстрадавшиеся от жары, высохшие поля с потрескавшейся, изрезанной тонкими трещинами землей, с поникшими соцветиями люпинов и рассыпающимися пылью метелками цветущей травы.
Туча, словно обрадовавшись, что ее ждут, ринулась вперед, гонимая плотным, холодным ветром.
Ливень хлынул сразу же, как только облака растянулись синим саваном от горизонта до горизонта.
Девчонка бежала вдоль шоссе, оступалась, спотыкаясь на камнях, лежащих на обочине, потом снова уверенно двигалась вперед. Она даже не оглядывалась. Она знала, что он будет преследовать ее, что не отстанет, пока не получит своего. Только бы добежать до дома. Там Игорек, он защитит, если не ушел и не пьян, как это теперь обычно бывает…
…Машина наскочила на девчонку сзади. Несильно подмяв ее под себя, взвизгнула тормозами и остановилась. Рита услышала, как открывается дверь, увидела ботинки, как будто нарочно медленно шагающие по асфальту, почувствовала, как кто-то с трудом разжимает ее пальцы, желая вынуть из ладони зажатый там блестящий предмет. А потом все погасло, растеклось чернилами, заливая глаза. Ритка так и не увидела, но точно знала, что за рулем машины был именно он…
-Ну, послушайте! – шептал Потемкин Андрей Иванович, пожилой, с нервной складкой, расчертившей лоб на две несимметричные половины, мужчина, в строгом, дорогом костюме и перстнем на правой руке. – Он же случайно. Она была пьяна, она сама упала на дорогу! Да и, по правде говоря, ее жизнь была такой…Ну… — говоривший осмотрел кафе, перебегая взглядом от столика к столику. — Сложной, что конец был предопределен! А он молодой, нормальный, умный парнишка! Он скоро поступать будет. Не ломайте его судьбу! Дождь, скользкая дорога…
-А теперь вы меня послушайте! – собеседник Потемкина, Захаров Николай, мужчина с немного грубым, в оспинках, лицом, сжал кулаки и с шумом опустил их на стол. – Она тоже была молодой, и не вам решать, чья жизнь ценнее! Вы ее не знали и даже не пожелали съездить к родственникам погибшей. Это же ниже вашего достоинства, не так ли? Грязный, полусгнивший домик, неухоженный участок, брат-алкоголик — вам такое смотреть не нужно, да? А я посмотрел. И, знаете, что понял? Ваш… – тут мужчина запнулся. – Ваш сын задавил человека. Обычного человека, который, между прочим, мог бы стать известным художником. Девочка отлично рисовала. Если бы не сложности в семье, она бы давно поступила в училище. В-общем, имейте в виду, я пойду до конца. Мне все равно, кто вы, где работаете и насколько умен ваш сын. Он совершил преступление и будет отвечать по всей строгости…
-Бросьте! Хватит! Вам только в кино сниматься. Я сказал, что мальчик не пойдет под суд, значит, не пойдет. Готовьтесь к увольнению, мой друг, раз по-другому с вами не договориться.
Захаров резко встал и, кинув на стол деньги за чай, не попрощавшись, ушел.
Андрей Иванович откинулся на спинку стула и судорожно вздохнул. Тяжело изображать уверенность и напористость, когда у самого от страха трясутся поджилки… Но у Потемкина Андрея Ивановича есть друзья! Есть те, кто обязан ему, и долг свой отдадут!…
Николай медленно брел по затихающему городу. Раньше молодой человек любил это время. Вечер, нависая над домами, улицами, как будто призывал угомониться, остыть и сделать, наконец, вдох. Люди на тротуарах уже никуда не спешили. Они мирно шагали парами или небольшими компаниями, болтали, останавливались, закуривая, потом двигались дальше. Вечер обычно приносил успокоение.
Но не сегодня. Из головы не шло дело о девушке, сбитой на трассе. Почему она бежала куда-то, от кого или к кому, почему была одета в красивое летнее платье, которое, как сказал брат, берегла для торжественных случаев? Игорь, Ритин брат, мычал что-то невнятное, то ли от горя, то ли от дурмана. Других родственников, друзей или свидетелей не было…
-Игорь, подумайте, зачем вашей сестре понадобилось идти по шоссе? Откуда, куда она шла, и почему она оказалась там, хотя должна была, судя по найденному у нее в сумочке билету, ехать в электричке. Зачем она купила билет до Рогожкино?
Брат только пожимал плечами и гнусаво причитал. Рита была для него всем. Ради нее он, возможно, еще держался на этом свете, борясь с желанием бросить все и уйти, погасив однажды свет в самом себе…
Рита рисовала. Игорь таскал из мастерской, где подрабатывал уборщиком, краски. Хозяин сначала грозился подать заявление о краже, но потом, когда Игорь принес ему Ритин набросок, смягчился и подарил девочке коробку с тюбиками масляной краски, которые завалялись в шкафу, так и не дождавшись своих хозяев.
Начатые, раздавленные тюбики со странными, тарабарскими названиями, теперь лежали на подоконнике, начатая картина стояла тут же. Закат заливал ее кроваво-красными лучами, как будто исправляя неверно выбранные оттенки…
Николай, побывав у погибшей дома, все это видел. Видел и то, как дрожат руки Игоря, как тот перекладывает с места на место Ритины вещи, не позволяя себе убрать их вовсе, с глаз долой, спрятать в самый дальний угол, чтобы навсегда проститься с сестрой.
-Ты точно не хочешь мне ничего сказать? — Николай еще раз, уже на пороге, задал свой вопрос. – Любая мелочь – это важно! Ради Риты, подумай хорошенько.
Но Игорь только качал головой. Память начисто стерла события последних дней. Парень и себя-то помнил лишь отчасти, а уж что делала последнее время сестра, вообще оставалось загадкой…
Что-то смутно всплывало, маячило где-то на самом краю вчерашнего дня. Рита что-то говорила о том, что скоро их жизнь изменится, что станет легче, но Игорь должен постараться, взять себя в руки, привести себя в порядок. Но что она имела в виду, Игорь не знал. В Рогожкино она собиралась устроиться на работу, но когда и куда, Игорь, конечно же, прослушал…
…-Захаров? Зайди ко мне, — голос начальника звучал напряженно и как-то виновато.
Николай уверенно открыл дверь и встретился глазами с полковником.
-Вызывали?
-Да, садись.
Немного помолчали, пока секретарь одну за другой выкладывала из папки бумаги на подпись, потом собрала все, кроме одной и вышла.
-Так вот, Коля, — руководитель вздохнул. – Надо нам расстаться. Я тут тебе перевод оформил. Ознакомься.
-Перевод? – Николай, поджав губы, взял из рук полковника лист бумаги и быстро пробежал его глазами. – А подальше места не было? – усмехнулся он. – Что, Потемкин и вас под себя подмял? А вы задумывались, что вырастет из его сына? А о дочке своей вы думали? Завтра он и ее может…
-Молчать! – грузный, с усталым лицом мужчина в мундире ударил рукой по столу. – Не тебе решать, о чем мне думать. Ты пацан еще, у тебя все просто. А поживешь с мое, если выживешь, узнаешь, что черное – не всегда черное. Все! Иди. Документы в Отделе кадров сегодня вечером будут готовы.
-Но…
-Все, я сказал, — полковник умоляюще посмотрел на Николая. Тот кивнул и вышел. – Всего хорошего! – бросил он напоследок, то ли самому полковнику, то ли его секретарю…
…-Ну? Как там? – Игорь, еле-еле ворочая языком, подкараулил Захарова у подъезда. – Посадят его?
-А, это вы… — Николай вздохнул. – Теперь не знаю. Но думаю, что нет. Папа у него там какой-то. Добился, чтобы меня перевели в другое место.
-Что? Колька! То есть, простите, Николай Фомич, — Игорь раскланялся, извиняясь. – Как это, тебя перевели? А «дело»? Это же мою сестру! Мою…
Тут он расплакался, вытирая лицо грязным рукавом джинсовки.
-Тогда я сам!
-Что сам?! Игорь, не делайте глупостей! Ваша жизнь только начинается, подумайте о себе! – Николай строго, изучающее смотрел в глаза парня, что стоял напротив.- Рано или поздно такие Потемкины получают по заслугам.
-Лучше рано! – пожал плечами Игорь и, быстро развернувшись, зашагал по тротуару. Его немного шатало, в голове гудело, а перед глазами стояло лицо Риты, его Риты, которой больше нет. И никого у Игоря больше нет. И его самого почти уже нет. Есть оболочка, пропитанная спиртом, есть какие-то воспоминания, но и они постепенно уходят в туман, выныривая оттуда лишь во сне. Но Игорь теперь не спит. Даже алкоголь больше не помогает…
…Через три часа к дому Потемкиных, высокому, кирпичному, с красивым, кованым забором и фонариками на газоне, подъехала патрульная машина. Ребята в форме уверенно вошли в дом, а через некоторое время Игорь, в наручниках, уже сидел на заднем сидении и выл от досады и злости.
Автомобиль, включив мигалки, быстро отъехал от участка. А сам Андрей Иванович смотрел на удаляющийся патруль из окна, нервно смяв в руках бахрому шторы и кое-как успокаивая жену, Женечку.
— Кто это был? – сын, Денис Потемкин, стоял у отца за спиной. Он только что вернулся от друзей и удивленно оглядывался, рассматривая погром на первом этаже дома.
-Это? Это брат той девушки, которую ты сбил, — Андрей быстро повернулся и продолжил. – Игорь, ты же знал, что у нее есть брат? А ты знаешь, что он местный бандит?
Денис неопределенно пожал плечами.
-Теперь ходи и оглядывайся! Сам виноват. А лучше уезжай. Я отправлю тебя в другой город. Пока отучишься, все быльем порастет. Все, как только дело закроют, собираешь вещи и уезжаешь.
Парень пожал плечами. Он так устал за сегодня, что спорить с отцом не хотелось.
Через месяц проволочек дело Потемкина Дениса Андреевича закрыли. Оно даже не дошло до суда. Оказалось, что Рита сама упала под колеса, так как была пьяна, что девчонка шла прямо посередине трассы, а из-за тумана и дождя водитель не заметил ее. Скомкано, притянув какие-то факты и домыслы, полковник добился завершения этой истории. А Денис уехал в Ковров, «в ссылку», покорять педагогов своей молодостью и тягой к знаниям…
О Рите Денис не забывал. Это для родственников, для тех людей в погонах, что задавали вопросы, для друзей, с любопытством следивших за этим делом, молодой человек утверждал, что девушку не знал, видел в первый раз, да и то мельком.
Но самого себя не обманешь. Рита была ему должна. И он долг свой забрал. А она?… Ну, надо было быть покладистее…
…С Риткой они познакомились случайно, на улице. Рита шла из магазина, где работала помощницей кладовщика. Денис видел, как она воровала картошку с прилавка. Потом пакет с продуктами разорвался. Картошка, запрыгав по тротуару, рассыпалась, мешая прохожим. Рита кинулась ее собирать. Денис великодушно помог. Рита тогда смутилась, хотела вырвать из его рук сумку, но потом разрешила проводить себя до улицы, где стоял их с Игорем ветхий домик.
Денис потом несколько раз приглашал Риту погулять. Та соглашалась. Немного дикая, простоватая девчонка забавляла молодого человека.
Рите Денис нравился, но она побаивалась его. Властный взгляд, уверенные, резкие движения. Он даже целовал ее как-то по-барски, как вещь, которая отчего-то стала принадлежать ему.
-Что у тебя на шее? – однажды спросил парень.
-Да так, — отмахнулась она, прижав руку к груди.
-Крестик?
-Нет. Это мамино. Просто безделушка.
-Золотая?
-Не знаю. Но, думаю, если бы была золотая, то Игорь уже продал бы ее…
-Покажи! – опять этот властный, не терпящий возражений оттенок в голосе.
-Не хочу. Не для чужих глаз это! Оно мое и ничье больше.
-Я просто посмотрю. Дай! Или ты хочешь, чтобы на работе узнали, что ты воровка?
Он с силой дернул Риту за руку и усадил на скамейку рядом с собой, потом резко поддел пальцами цепочку. Медальон, золотой, но поблекший, почти почерневший от времени, лег в его ладонь, приятно холодя кожу.
-Ого! А ведь это мое. Вернее, моей матери. У нее такой пропал недавно.
— Отпусти меня! – Рита вдруг вырвалась, цепочка порвалась, и украшение осталось в руках Дениса. – Отдай!
-Отними, — игриво покачивая медальоном перед ее глазами, Денис встал на ноги и снова притянул девушку к себе. – Рита!
Он что-то жарко шептал ей, отталкивая руки, тянущиеся за золотым украшением…
Потом Денис нажал ногтем на крышечку медальона. Внутри была фотография, маленькая, обрезанная по контуру ячейки, выцветшая и побледневшая. Денис повернул медальон так, чтобы солнце осветило его содержимое. Под крышечкой пряталась фотография отца Дениса. Парень со злостью смотрел на Риту. На его лице больше не было и тени увлеченности, влюбленной глупости, что до этого делала глаза парня не такими холодными.
-Ты что? Почему ты на меня так смотришь? – испуганно спросила она.
-Кто на фото? – ткнул он пальцем на медальон.
-Я не знаю. Я вообще не знала, что он открывается!- пожав плечами, ответила Рита. – Отдай! Мне домой надо.
Кто тот человек на фотографии, почему мама вставила его изображение в медальон, Рита не знала. Да и спросить было уже не у кого.
Год назад мать простудилась, долго не хотела ехать в больницу, а потом было уже поздно. Воспаление легких быстро выгрызло ее, не давая вздохнуть, наполнить тело кислородом…
-Нет. Не надо тебе никуда, пока не отпущу.
-Не пустишь? Почему? Мне на собеседование надо. В Рогожкино, – Рита удивленно обернулась.- Да что такое? Что ты там такого увидел? – прищурилась она. – Извини, мне некогда. Я на электричку опаздываю.
…Она выхватила украшение из его рук. Денис больно схватил ее за запястье, она вырвалась, ударив парня, как учил брат, и побежала. Денис согнулся, задохнувшись от боли и неожиданности. Потом распахнул дверцу автомобиля и сел за руль. Спасибо отцу, так вовремя купившему парню машину.
…Маленький золотой медальон фотографией, что он тогда вынул из ладони девчонки, Денис увез с собой. Отчего-то было страшно вернуть его на место, сделав вид, что ты нашел его просто где-то в шкафу.
Рита иногда снилась Денису. Снова он ехал по блестящей от воды дороге, снова она бежала впереди в красивом, летнем платье, ветер трепал юбку, накрахмаленные рукава-фонарики обвисли, подчеркивая худобу рук девушки. И вот опять Денис бьет по педали газа. Он чувствует злость. Воровка убегает, унося медальон его матери… И вот он уже смотрит на Риту сверху вниз. И вдруг, из раза в раз, каждую ночь, Рита вдруг открывает глаза и смотрит, смотрит, смотрит. Денис бросает машину, даже не захлопнув дверь, и бежит. Но Ритины глаза как будто сотканы из облаков, они не исчезают…
Денис резко садится на кровати, вскакивает и подбегает к окну. А там – только фонари, лужайка у дома и забор, который вот уже сколько лет отгораживает жильцов от таких, как Рита, Игорь и другие бездари…
…Игоря выпустили через несколько лет. Хмурым октябрьским утром он, наконец, добрался до дома. Крыша, когда-то покрытая серым, скучным шифером, провалилась, обнажив стены с цветастыми, выцветшими обоями и старый шкаф, где Рита хранила свои вещи. Окна выбиты, дверь, как будто разрубленная топором, прислонена к косяку, впуская внутрь промозглое дыхание осени.
Игорь медленно вошел внутрь, положил рюкзак на пол и огляделся.
В доме пахло затхлостью и бедой.
Только Ритины тюбики с краской так и лежали, покрытые пылью и кое-где погрызенные вездесущими мышами.
-Эх, Рита, Рита…
Игорь получил комнату в общежитии, когда устроился на фабрику сборщиком мебели.
Однажды вечером, когда Игорь сидел в комнате и допивал чай из высокой, с толстыми стенками, чашки, в комнату постучались.
-Здравствуйте, — комендант робко заглянул внутрь и отступил в сторону. В помещение вошел Денис. – Извините за беспокойство. Осматриваем общежитие на предмет ремонта. Жалобы есть?
Игорь встал.
Денис тогда не узнал его. Годы изменили одного, но совершенно не тронули другого. Рядом с холеным Денисом Игорь выглядел почти стариком.
-Нет. Все нормально. Оставьте меня в покое.
-Что вы грубите?! – прикрикнул Денис . – Для вас же стараемся!
Но комендант что-то зашептал ему на ухо. Гость напрягся.
-Кто?
Глаза мужчин встретились. Комендант испуганно выскочил в коридор.
-Узнал? – Игорь сжал кулаки.
-Теперь узнал.
-Хорошо. Тогда пошел вон! Потом увидимся.
Игорь вытолкнул гостя за дверь.
Игорь пришел к Денису следующим вечером. Тот снял квартиру недалеко от дома родителей, был в городе проездом и не собирался жить в родовом гнезде.
-Привет, дорогой! – Игорь не чувствовал ничего, кроме тупой злобы.
-Уходи. Я полицию вызову! – Денис попытался, было, захлопнуть дверь, но Игорь предусмотрительно толкнул хозяина вглубь квартиры и вошел.
-Хорошо тебе живется? Вижу, что хорошо. Но уже осталось недолго.
-Уходи, я сказал. Опять в тюрьму захотел?
-Да если и так. Что мне теперь делать здесь? Риты нет, матери нет, ради чего мне все это? Зато таких, как ты, Земля больше носить не будет.
-Риты у него нет…. – протянул Денис. – Ну, и что? Она такая же, как ты. Воровка была. Я ее как-то в дом привел, пока родителей не было, так она материнский кулон золотой стянула. За что и поплатилась. Я даже сначала и не заметил, а потом смотрю, на шею повесила. Не отдавала еще, уверяла, что подарок, что ее это. Лгунья она была. Я тогда случайно ее сбил. Судьба, видимо, у нее такая.
-Судьба, говоришь? – Игорь выхватил нож и уверенным движением выбросил руку вперед.
Денис увернулся, схватил противника за запястье. За окном раздался вой сирен. Игорь обернулся и тут почувствовал, как боль пронзила бок, как что-то горячее растеклось по рубашке. Перед глазами заплясали красные точки.
-Что ты улыбаешься? – испуганно спросил Денис, отпрянув.
-Да, так, — прошептал Игорь, опускаясь на пол. – Теперь я свободен, а ты сядешь. Папа уже тебе не поможет.
Отец Дениса умер два года назад. Сердечный приступ. Все связи остались в прошлом…
…-Денис, зачем? Зачем ты убил его? – мать пустили к задержанному через несколько часов.
-Он пришел ко мне сам, хотел напасть, отомстить за сестру, как он сказал. Я защищался!
-Это брат той девушки, да?
-Да, мама. Она украла у нас тогда медальон, я хотел забрать.
-Какой медальон?
-Ну, золотой, с завитками снизу. Ты тогда сказала, что потеряла его. А это ведь Рита взяла. Я один раз приводил ее к нам в дом…
-Денис! Но… Но тот медальон я потом нашла, уже после твоего отъезда. Я просто положила его в другую шкатулку и забыла, — женщина побледнела. – Ты задавил ту девчонку из-за него?
-Нет, из-за тебя, мама! Я тебя люблю, а ты не замечаешь меня, да и отец не замечал. А я хотел сделать тебе приятное. А потом испугался показывать медальон, хотел отдать позже.
-Почему же не отдал? Хотя бы потом?
-Я потерял его, — отведя глаза, сказал Денис. – Но почему тогда в том, Риткином, медальоне, была папина фотография? Откуда? Я спросил ее, кто на фото, она сказала, что не знает.
Женечка побледнела и закрыла глаза. У Андрея было два медальона, две женщины, две жизни. Голова кружилась, а ноги отказывались идти к выходу из комнаты, где она беседовала с сыном…
Дениса все же посадили. Мать пыталась звонить бывшим мужниным друзьям, спасти парня, но все лишь разводили руками. Второй раз спасать Дениса никто не хотел.
Игоря похоронили рядом с сестрой. Они снова были рядом.
Андрей Иванович так и не рассказал жене, что незадолго до их свадьбы он встречался еще с одной женщиной. Да и не встречался даже. Это была лишь случайная связь. Но тогда, от широты своей богатой души, Андрей подарил возлюбленной медальон. Такой же он купил потом жене, Женечке. И фотографию свою подарил, на память…
…Женя сидела у окна, глядя, как по стеклу бегут капли, оставляя неровные, извивающиеся дорожки. Капли встречались, сливаясь в одну, потом снова, встретив препятствие, разделялись на несколько маленьких слез. Так и жизнь Андрея Ивановича, ее мужа, то соединялась с жизнями других, оставляя после себя извилистую дорожку, то прокладывала себе новый путь, оставляя за спиной прошлые связи. Но прошлое, устремившись вперед , догоняло, мешая начать новую жизнь.
У Андрея Ивановича было двое детей. Одна женщина подарила ему девочку, назвав ее Ритой, другая – мальчика, назвав его Денисом. Ни один из них не стал счастливым человеком. Дорожка девочки прервалась, высохла, упокоясь в земле и согреваемая душой брата, примостившейся рядом; дорожка мальчика затерялась где-то в темных коридорах следственного изолятора…
После суда Женя собрала свои вещи и уехала к родне. Ее жизнь пока еще выбирала себе новый путь. Но от прошлого убежать будет невозможно…