Тихо в квартире. И в комнате девчонок тихо тоже. А у них так ещё и темно. Даже через окно, с улицы, свет скудный какой-то и ничего не освещает. Одно пятно яркое – электронные часы с большими жёлтыми цифрами: «23:01» они показывают. Но надо спать, завтра же пятница, а значит, — в школу.
Неожиданно из этой чернильной темноты начинает сочиться голос старшей, Валюшки. Ей тринадцать недавно исполнилось, а Верке скоро двенадцать будет. Ну, так вот, Валюшка, значит, шепчет:
— Ве-е-е-р, а Ве-е-ер!.. Спишь, что ли уже?
Темнота немного молчит, потом ответствует:
— Не-е-е… Пока не сильно ещё…
Младшая ждёт довольно долго, пока старшая не продолжила:
— Мама завтра с работы жениха, чтобы нам показать, приведёт…
— Эт какого ещё жениха?
— Ну, такого, за которого замуж выходят. У всех женщин должен быть муж, иначе неприлично. Это баушка маме говорила, я слышала. А папу мы уже давно похоронили, и мама до сих пор одна да одна.
— Чё сразу одна-то! У неё мы есть, баушка и Мурка. Выбирай и люби, кого хочешь.
— Ты чё, прям совсем глупая, что ли? Это всё – другое. Муж должен быть. Понимаешь: му-у-у-ж… Он для любой мамы на втором месте, после нас, конечно… А может даже и на первом. Тут я пока ещё сама не знаю. Надо у баушки спросить…
Слышно, как обе девицы начинают возиться в кроватях, устраиваясь поудобней для серьёзного разговора. Валюшка продолжает:
— Ты завтра после школы не задерживайся, на крыльцо выходи. И мы – пулей домой. А то вечно у неё то хор, то танцы, то мягкая игрушка!..
Красноречивая Верка говорит:
— Ага, — и слушает сестринские наставления дальше.
— Мы сначала в магазин зайдём, купим там всего, чего надо. Я список уже составила. Домой придём – и сразу готовить. Ты салат этот свой сделаешь, ну, который «Весенний». А я картошки начищу и пожарю к котлетам, фарш же у нас есть…
Верка тоже привносит элемент творчества в завтрашнее событие:
— Можно ещё «картошку» из молотого печенья с орехами приготовить!
— Какая там картошка! Не успеем к приходу. Накрыть же стол ещё нужно. Накроем в маминой комнате, а не на кухне.
Верка разочарованно предлагает:
— Тогда хоть печенье сгущёнкой намажем. Ну, чтобы вкусненько…
— Тебе б только «вкусненько», — передразнивает сестру Валюшка.- Скоро уже в мои вещи помещаться не будешь! Прям толстая ты, Вер, стала. Прям почти жирная!..
В потёмках ничего не видно, но по обиженному сапу Верки слышно, что она уязвлена такой оценкой сестры. Женщина, всё-таки, хоть и двенадцатилетняя. Да и старшая – тоже женщина: конкурентку изводит на корню!..
Всё. Спят девки, а мысленно к завтрашнему рандеву готовятся.
Назавтра в школе всё как обычно было, только долго очень. Валюшке так показалось. Однако на школьное крыльцо они вышли практически одновременно, так что ждать друг друга им не пришлось…
Надо рассказывать, как всё купили, а дома приготовили? Для любой женщины это хорошо известно, а мужчинам знать про это просто скучно. Скажу только, что девчонки успели даже пропылесосить и пыль с мебели тряпочкой махровой, синенькой, протереть.
Стол накрыли. Сели и ждут. Недолго, потому что мама и в этот раз не задержалась, а пришла как обычно.
Когда на звонок сёстры обе кинулись в прихожую и распахнули дверь, то там стояли… Стояли там… Мама с цветами-гвоздиками в руках (три штучки, как и положено!). А щёки у неё по цвету были точно такими же, как гвоздики в руках.
За маминой спиной громоздился чернявый дяденька с суровыми бровями, из-под которых сияли ярко-синие глаза. Свет можно было не зажигать, от глаз и так ясно было. У него в руках была бутылка шампанского и ещё там что-то (тоже, как и положено!)
И смотрины начали-и-и-сь!..
Дяденьку-жениха звали Лёня. Это он сам так сказал, когда с каждой из сестёр поручкался. Оказалось, что им (тоже каждой!) он принёс ещё и по коробке зефира: одной – в шоколаде, другой – просто так, розового.
Ели. Разговаривали. Девчонки за мамой и её будущим мужем ухаживали. И даже согласились ехать с Лёней на рыбалку в следующие выходные, только чтобы он не подул, что у его невесты дочери – какие-то капризные дурочки. Да и всё тут!..
… Когда мама, проводив Лёню до остановки, вернулась домой, девки уже домывали посуду. Мама вошла на кухню, молча, одними глазами, сказала дочерям «спасибо», присела возле стола, подперев лоб рукою и немного помолчав, спросила:
— Ну, как он вам?..
Верка -то натура увлекающаяся, сразу про глаза его заговорила. Валюшка же отметила, что мужик, скорее всего, хозяйственный. Когда в комнату вошёл, оглядел всё, стул на прочность попробовал и спросил её, не нужно ли чего починить в доме.
Мама всё это выслушала, да и говорит:
— Ой, девки, не знаю я! Да и боюсь… Так, вроде, мужик-то обстоятельный, но шампанское, которое принёс, один и выпил. Я ведь из своего бокала не пригубила даже.
Верка, соглашательница позорная, тут же подхватила:
— … И вонючий ещё, мам! От него папиросами воняет, значит, — курит. А пока у нас сидел, не закурил ни разу, хоть мы для него пепельницу папину приготовили. На балкон поставили.
Благородная Валюшка такой несправедливости в оценке человека вынести не могла:
— Мам! Да пил он от волнения же! Стеснялся очень… А потом, кто сейчас не пьёт? Верблюд? И то только потому, что по пустыне всё время рассекает, а там даже с водой напряжёнка.
И, обращаясь к сестре, продолжила:
— А то, что курит и не курил, только положительно его характеризует: джентльмен, значит, не стал дымить в присутствии некурящих! Так что молчи!..
Уже далеко за полночь, решили женщины, что достоин Лёня ещё одного шанса и что на рыбалку в следующие выходные они с ним все втроём поедут, притворившись, что страшно интересуются этим предметом…
